Основной проблемой македонистики - сравнительно молодой ветви славяноведения - является проблема возникновения и развития македонской нации. Хорошо известно, что уже многие десятилетия такие вопросы, как: кто такие македонцы, когда появилась македонская нация, какие факторы способствовали ее возникновению - являются предметом острой дискуссии, вышедшей за рамки научного мира и охватившей политические и общественные круги стран балканского региона.

Отметим определенные результаты исследований в этой области различных национальных школ и положения, которые вызывали и продолжают вызывать наибольшую полемику.

Прежде всего, необходимо вкратце определить суть вышеназванной проблемы, часто называемой македонским вопросом, и основные этапы ее развития. Можно вполне согласиться с мнением С. А. Романенко, что "признание или непризнание существования македонцев как народа и нации с правом на национальное самоопределение, включая и образование собственного государства, составляет суть так называемого "македонского вопроса", который отравлял международные отношения на Балканах с середины XIX века" [1. С. 488].

К началу XX в. македонский вопрос превратился в самую острую региональную проблему, имевшую не только геополитическое, но и национальное содержание. К этому времени Македония - сердцевина Балкан с чрезвычайно смешанным в этноконфессиональным отношении населением стала не только центром антиосманской борьбы, но и "яблоком раздора" между соседними государствами, местом их ожесточенной борьбы "за землю и кровь". Как известно, болгары считали славян Македонии частью своего народа, сербы - своими сородичами, а греки - "славофонами" (славяноговорящими греками).

Болгарская, греческая, сербская пропаганда обострили проблему национальной самоидентификации славянских жителей Македонии, ускорили процесс формирования новой южнославянской нации - македонской, развивавшейся более медленными темпами по сравнению с соседними. Ситуацию усложнило развитие на этой и сопредельной территории албанского национального движения, находившегося примерно на той же стадии развития, что и македонское.

В ходе кровопролитных региональных войн 1912 - 1913 гг. македонский вопрос - этот гордиев узел Балкан - был разрублен, подрегион был разделен на

Исаева Ольга Николаевна - канд. ист. наук, доцент Саратовского университета.

стр. 66

три части между Грецией, Сербией, Болгарией. В пропорциональном отношении Эгейская Македония, доставшаяся Греции, охватывает более половины территории историко-географической области, Вардарская Македония, отошедшая Сербии, - примерно одну треть, а Пиринский край, полученный Болгарией, - ее десятую часть. Территориальные границы, разделившие Македонию в 1913 г., с незначительными изменениями существуют и поныне.

Раздел территорий и начавшаяся там политика принудительного переселения и ассимиляции местного населения стали для македонцев наиболее драматичными событиями XX в. С этого времени главной целью радикального течения македонского национального движения стало объединение всех трех частей в единое государство.

В годы Второй мировой войны, когда произошел очередной передел македонских территорий, вызвавший повторную волну насилий и притеснений на национальной почве, возникли различные варианты решения македонской проблемы. Один из них был связан с болгарской оккупацией большей части сербских и греческих владений в Македонии. Другой вариант был инициирован югославскими коммунистами, возглавившими борьбу с оккупантами. Его реализацией стали решения Антифашистского собрания народного освобождения Македонии (АСНОМ) от 2 августа 1944 г. об образовании Народной Республики Македония как субъекта югославской федерации. Первое национальное собрание провозгласило своей задачей объединение всего македонского народа и выразило надежду, что участие македонцев Болгарии и Греции в антифашистской борьбе создаст предпосылки для этого объединения [2. С. 678].

После освобождения Вардарской Македонии были реально заложены основы македонской государственности. Появление собственного парламента и правительства, своя, самостоятельная организация жизни македонцев содействовали не только их политическому самоопределению, но и сохранению национальной культуры и языка. Служебным языком новой республики объявлялся македонский народный язык. Сложность и деликатность ситуации заключалась в том, что на тот момент этот язык не был до конца сформирован, а число образованных македонцев в Вардарской части области едва достигало одной тысячи [3. С. 238]. Только в мае 1945 г. специальной комиссией был утвержден македонский алфавит, а чуть позже определена и грамматика македонского языка. Работа по кодификации македонского языка продолжалась длительное время, что нашло отражение в орфографических кодексах 1950 и 1970 гг.

С 1945 г. термин "македонец" стал официально употребляться в качестве этнонима новой нации в ФНРЮ (с 1963 г. - СФРЮ), составившей большинство Народной Республики Македония (позднее - Социалистической Республики Македония). О македонцах заговорили как о самой молодой славянской нации, рожденной в условиях Второй мировой войны. Правда, в самой Республике Македония, объединившей большую часть новой нации, не забывали напоминать о глубоких исторических корнях последней.

В первые послевоенные годы македонская идентичность была признана и в Пиринском крае Болгарии, где стали осуществляться меры по обеспечению культурной автономии македонцев. Тогда эти действия болгарских властей связывались с планом объединения трех частей Македонии в рамках южнославянской или балканской федерации. Реализации этого плана, поддерживаемого Москвой, помимо договоренностей между югославскими и болгарскими лидерами должна была содействовать и победа греческих коммунистов в

стр. 67

гражданской войне. Советско-югославский конфликт, начавшийся в 1948 г., окончательно похоронил этот проект, а поражение греческих коммунистов в 1949 г. привело к дальнейшей эмиграции македонцев из Эгейской Македонии, бывшей основным очагом гражданской войны.

С конца 1940-х годов македонская проблема, оставаясь дестабилизирующим фактором балканской политической жизни, перешла в плоскость обсуждения прав македонского национального меньшинства в Болгарии и Греции. Выступления Белграда (Скопье) в защиту прав македонцев в соседних странах вызывали у последних подозрения в посягательстве на принадлежащие им части македонских территорий.

Болгарские власти, хотя и свернули после 1948 г. преподавание македонского языка в Пиринском крае, до середины 1950-х годов продолжали рассматривать местных македонцев как особую этническую группу на правах национального меньшинства. После апрельского пленума ЦК БКП 1956 г. началось сначала косвенное, а затем прямое отрицание наличия македонцев в Пиринском крае¹ . Македонцев, живущих в Югославии, стали рассматривать как нацию искусственную, созданную по политическому заказу, а потому ущербную и нежизнеспособную. На позицию болгарских политиков и ученых очень сильно влияла национальная традиция, в силу которой большинство населения Болгарии смотрело на славянское население Македонии как на неотъемлемую часть болгарского народа.

В 1968 г. болгаро-югославская полемика по македонскому вопросу вылилась в настоящую кризисную ситуацию с элементами военной истерии. Этому способствовало не только пышное празднование 90-летия освобождения Болгарии от османского владычества, всколыхнувшее в обществе память о включении в Сан-Стефанские границы почти всей Македонии. Свою роль сыграл и чехословацкий кризис 1968 г., в частности участие Болгарии в военной акции стран ОВД против Чехословакии. В Белграде не исключали возможности проведения против Республики Македония подобной акции, идеологическое обеспечение которой выполнила брошюра по македонскому вопросу, изданная в Софии огромным тиражем в ноябре 1968 г. [6]. В ней Македония характеризовалась исключительно как географическое понятие, обозначающее одну из составных частей исконно болгарской территории. Прямо утверждалось, что македонского народа не существует, что две трети населения Республики Македония составляют этнические болгары, в отношении которых проводится политика денационализации, включая и создание искусственного македонского языка. С обеих сторон стали вестись военные приготовления, начались взаимные обвинения в территориальных притязаниях, во вмешательстве во внутренние дела, в попрании международного права. Подобные отношения, с небольшими изменениями, сохранялись фактически до конца 1980-х годов.

Образование после распада югославской федерации в 1991 г. независимой Республики Македония стало новым, очень важным этапом национально-государственного строительства. Оно, правда, не положило конец долгим спо-

¹ При проведении в 1946 г. переписи населения Болгарии примерно 70% населения Пиринского края воспользовалось впервые появившимся правом записаться македонцами. При переписи 1956 г. 63,7% населения края (177789 человек) заявили о себе как о македонцах (см.: [4. С. 106, 110; 5. С. 28]). Однако в вышедшем в 1961 г. "Статистичен годишник на НРБ" уже не было рубрики о национальном составе и не упоминалось о македонцах.

стр. 68

рам вокруг македонской нации. Болгария, хотя и признала первой суверенитет нового государства, по-прежнему отказывалась видеть в славянском населении Македонии отдельную нацию и в связи с этим не признавала существование самостоятельного македонского языка, считая его диалектом болгарского. Языковая проблема, надолго заморозившая развитие межгосударственных отношений, была разрешена только в конце 1990-х годов, когда было принято компромиссное решение, что документы будут подписываться на "официальных языках двух стран".

Первая половина 90-х годов XX в. была временем наибольшего обострения греко-македонских отношений. Греция, как и Болгария, была недовольна статьей конституции Республики Македония, в которой говорилось о праве Скопье защищать статус и права македонского народа в соседних странах. Афины выступили с протестом против названия новой республики, усмотрев в нем притязания на часть одноименной греческой территории (Эгейской Македонии). Греческая сторона, упорно отстаивая "греческий идентитет" Македонии как историческую очевидность, обвиняла Скопье в посягательстве на культурное наследство, принадлежащее только грекам [7. С. 88 - 91].

Таким образом, с момента появления Республики Македония сначала как части югославской федерации, а затем как суверенного государства, вопросы, связанные с ее населением, языком, историей, культурой и даже названием, стали предметом спора ученых и политиков стран региона. Подобное неблагоприятное окружение создало в Республике Македония атмосферу "осадного психоза", что не могло не отразиться на исторической науке, возникшей здесь в конце 1940-х годов. Находясь в постоянном состоянии самообороны, она в сложных условиях создавала национальную концепцию истории, призванную решать задачи политического характера.

Тесная связь исторической науки с политикой весьма характерна для всех стран региона, особенно тех, где у власти находились коммунистические партии. Но в Социалистической Республике Македония эта связь была даже более сильной, чем в Болгарии или Румынии. Здесь влияние партийных руководителей, пишущих на исторические темы, было более мощным, чем воздействие молодой Клио на политику. После краха коммунистического режима и обретения суверенитета историческая наука, оказавшаяся в центре политической борьбы, снова попала под контроль. И сейчас мало кто из македонских историков, по их собственному признанию, может сопротивляться сильному давлению власти или оппозиции [8. С. 512]. Таким образом, можно полностью согласиться с мнением Ш. Требста, известного знатока проблемы, что историческое исследование в Македонии представляет собой прямую политическую акцию [9. С. 54].

Во многом это и обусловило кризис, переживаемый ныне македонской исторической школой. Он выражается в усилении свойственных ей и ранее недостатков. В первую очередь к ним нужно отнести невысокий научно-теоретический уровень исследований. В частности, исследования по рассматриваемой проблематике базируются на конгломерате элементов марксистского и марксистско-ленинского понимания истории и романтическом представлении о нации, свойственном XIX в.

Для македонской историографии, имеющей достаточно узкий тематический и историко-географический диапазон, характерно периодическое обращение к одним и тем же вопросам. Это связано с празднованиями юбилеев,

стр. 69

которые, как и в других балканских странах, являются катализаторами исторической науки. Но объемные юбилейные издания зачастую изобилуют стереотипными подходами к изучаемым проблемам. В последние годы заметно уменьшилось количество новых исследований, часто переиздаются старые работы под измененными названиями. Резко упали тиражи исторической литературы. Произошло и разобщение македонских историков на конфликтующие группировки. Эта разобщенность привела к сбою хорошо отлаженной ранее юбилейной машины. К примеру, празднование 100-летия Илинденского восстания 1903 г. разбилось на три плохо организованные конференции. Отсутствие на них участников из других стран свидетельствует об усиливающейся изоляции историков Македонии.

Главным достижением македонской исторической науки явилось создание обобщающего труда по истории македонского народа, охватывающего период с глубокой древности до середины XX в. Этот труд, подготовленный коллективом Института национальной истории в 1969 г., был своего рода ответом на упомянутую выше брошюру по македонскому вопросу, подготовленную Институтом истории Болгарской Академии наук. Он, по словам авторов, стал "первой попыткой ознакомить мировую науку с собственным видением истории македонского народа и в этом смысле - частью истории нации" [10. С. 12].

Концепция данного труда основывалась на национальном принципе, неразрывно связанном с принципом территории, т.е. упор был сделан на историческом развитии македонского народа на территории его исконного проживания. Труд состоит из трех томов, первый из которых достаточно бегло и фрагментарно освещает события на территории Македонии с первобытнообщинного времени до конца XVIII в., второй - события XIX -начала XX в., включая Первую мировую войну, а третий - историю Македонии с 1918 по 1944 г. Многие концептуальные положения этого труда вызвали критику, особенно в соседних странах, в Болгарии этот труд был охарактеризован как "фальсификация болгарской истории" [9. С. 212].

Кардинальные перемены в жизни республики начала 90-х годов XX в. поставили перед историками задачу переработать и расширить историю македонского народа. С конца 1990-х годов стало выходить новое, шеститомное издание по истории, но концептуальных прорывов в нем не было. Как и ранее, при изложении исторических событий с древнейших времен до конца XVIII в. в первых двух томах этой публикации, преимущество отдавалось тематическому, а не хронологическому, принципу. Авторы объясняли это "спецификой периода и недостатком соответствующих источников" [11. С. 3]. События XIX - начала XX в. излагались в третьем томе указанной публикации, периоду между Балканскими войнами 1912 - 1913 гг. и Второй мировой войной был посвящен четвертый том, а история Македонии с 1939 по 1945 гг. рассматривается в пятом, последнем на сегодняшний день, томе этой серии.

Структура изложения материала в "Истории македонского народа", как и обзор исследовательской литературы, изданной в республике за прошедшее время, свидетельствуют о неравномерности изучения различных периодов истории Македонии. Медиевистика, например, всегда была падчерицей македонской исторической школы. Главный интерес македонских специалистов по средневековью вызывает, в основном, держава царя Самуила конца X - начала XI в., которая считается первой формой македонской государственности [12. С. 13].

стр. 70

В Новой истории наиболее полно исследована вторая половина XIX - начало XX в. Это самая важная фаза македонского национально-освободительного движения, связанная с крупнейшими восстаниями, формированием национального самосознания, оформлением национально-государственной доктрины - македонизма и борьбой за ее воплощение в жизнь. Возникновение в 1893 г. Внутренней македонской революционной организации (ВМРО) и ее дальнейшая деятельность, Илинденское восстание 1903 г. и десятидневная Крушевская республика обстоятельно изучены в македонской историографии, которая трактует их как эпохальные события, означающие появление на исторической сцене македонского народа как полноценного субъекта.

В Новейшей истории наиболее результативной является тематика, связанная с национально-освободительной борьбой 1940-х годов на македонских территориях и созданием Республики Македония. Отпор оккупантам в годы Второй мировой войны рассматривается в традициях национального и революционного движения македонского народа и его борьбы как против османского ига, так и против греческих, сербских и, прежде всего, болгарских притязаний. Поэтому в македонской научной и публицистической литературе широко распространился тезис о воплощении в решениях АСНОМ от 2 августа 1944 г. идеалов и заветов Илинденского восстания. Формулировка "АСНОМ - второй Илинден" в наши дни получила расширенное содержание: события 1991 г., связанные с провозглашение суверенитета, считаются по значимости "третим Илинденом".

В исторической литературе социалистического периода коммунистическая партия, руководившая национально-освободительным движением, рассматривалась как демиург македонской нации и государства. Правда, работ, в которых рождение македонской нации напрямую связывалось с сороковыми годами, было немного, значительно чаще писали о других датах: 1893 г. - создание ВМРО или 1903 г. - Илинденское восстание. Именно эти события истолковывались как ярчайшие свидетельства рождения македонской нации.

Подобные утверждения укладывались в концепцию запоздалого развития македонской нации. Ее сторонником был один из тогдашних руководителей Социалистической Республики Македония К. Црвенковский, призывавший не искать корней македонской нации в средневековье, а исходить из того, что нация понятие историческое, связанное с развитием капитализма. Но с завершением в начале 1970-х годов политической карьеры этого деятеля концепция запоздалого развития стала уходить в прошлое, и сейчас в работах македонских историков можно обнаружить только ее следы.

Сменивший К. Црвенковского Л. Колишевский был сторонником концепции радикального македонизма или концепции исторического континуитета македонского народа, начиная с периода раннего средневековья. Эта концепция больше соответствовала обстановке обостренных болгаро-югославско (македонских) споров того времени. И кроме того, смена концепций означала, что характерная для того времени апология собственного коммунистического руководства начала постепенно сменяться апелляцией лишь к национальным интересам.

Наиболее маститым и активным сторонником этой концепции является академик Б. Ристовский. Итогом его многолетней работы в этой области стало масштабное исследование "Македония и македонская нация", вышедшее в свет в 1995 г. Эта монография, по словам ее автора, была рождена "желанием содействовать самопознанию и самозащите македонцев, дать им и всем заинтересованным возможность увидеть истинный путь развития македонского

стр. 71

народа и особенно развития македонской нации и культуры, указать естественно-исторические процессы и длительную драматическую борьбу за создание суверенной македонской державы" [13. С. 7].

Основная цель книги - показать непрерывность македонского национального сознания, отражающего многовековую историю македонского народа. Отстаивая первостепенную важность изучения национального самосознания, Б. Ристовский считает, что в настоящий момент, судьбоносный для Македонии и македонцев (поскольку имеются представления о последних как о "многокультурной" и "многонациональной общности", и потому существует возможность кантонизации и новых разделов этой части македонских земель и поскольку мир еще не удостоверился в зрелости и единстве македонского народа), этот вопрос должен стать приоритетным для современной исторической науки Македонии. По его мнению, вопрос о самопознании и о признании национального прошлого и культуры македонцев становится вопросом их безопасного развития и даже существования как народа.

Новацией исследования Б. Ристовского стало "удревление" истории македонского народа. Если раньше его рождение связывалось с появлением на Балканах в VI-VII вв. славянских племен, то теперь дата рождения македонского этноса была перенесена в еще более далекое прошлое - в IV в. до н.э., во времена Филиппа II и его сына Александра Македонского. В работе Б. Ристовского это положение сформулировано следующим образом: "В истории македонского народа славянский характер основного этноса населения играл решающую роль, но нельзя упускать из вида значения античных македонцев, которые дали этому народу территорию, культуру, имя и кровь" [13. С. 22].

Б. Ристовский особое внимание уделяет воздействию христианизации и кирилло-мефодиевского дела на процесс формирования македонского народа. Просветители славянства солунские братья Кирилл и Мефодий и их ученики Климент и Наум Охридские стали национальными символами македонцев. Культ исторического наследия античной Македонии, а также традиций славянской письменности и культуры, по мнению Б. Ристовского, стал основой национального самосознания македонцев [14. С. 75].

Рассматривая деятельность создателей славянской письменности, македонские авторы приходят к утверждению, что она возникла на основе старомакедонского языка. Считается, что, положив в основу переводов богослужебных книг солунское наречие, Кирилл и Мефодий возвысили македонский говор до уровня первого литературного славянского языка. Есть авторы, которые не боятся утверждать, что македонцы в то время были "самым образованным народом и не только среди славян" [15. С. 156 - 158].

Обращаясь к периоду раннего средневековья, Б. Ристовский вкладывает в определения "Македония", "македонский" не региональное, а этнотерриториальное, этнолингвистическое содержание, он категорически отрицает наличие у македонцев и болгар общих этногенетических корней, общих истоков культуры и языка. Более того, Б. Ристовский утверждает, что "македонско-славянско-византийская христианская культура" и "языческая протоболгарско-фракийско-славянская цивилизация почти два века развивались независимо друг от друга" [14. С. 30].

Спецификой развития македонского народа Б. Ристовский считает то, что "единственной исторически континуированной константой на этой территории были язык и культура, которые, сублимировавшись в народном творчестве, создали народный дух и национальное самосознание" [14. С. 47]. Подчеркивая существование тысячелетней языковой и литературной традиций у маке-

стр. 72

донцев, наличие "литературно-исторического континуитета", Б. Ристовский отмечает "государственный дисконуитет", многочисленные "дегенеративные и дезинтеграционные процессы в истории македонского народа". По его мнению, не раз в истории македонцы имели собственные государственные политические образования, но они были или недостаточно развиты, или имели малую территорию и не признавались другими, или имели чуждые названия. Отмечая существование у македонцев мощной державы в конце X - начале XI в. ("держава Самуила"), Б. Ристовский пишет, что попытки ее возобновления имели место и в XI, и в XIII вв., но наибольшего успеха они достигли в XIV в., во время правления "короля Марко - последнего суверена Македонии".

Работы Б. Ристовского отличает широкое использование исторической ретроспективы, идеализированных образов прошлого, причем прошлое подвергается инструментальной интерпретации. Эти работы несут на себе печать "политического фольклора", являющегося концентрацией не только действительно прожитого народом исторического опыта, но и устойчивых представлений этого народа о своей исторической судьбе. Одновременно в них обозначились и претензии македонцев на исторический приоритет ряда достижений в сфере культуры и государственного строительства.

Подобные представления македонских ученых о временном и пространственном континууме македонского этноса разжигают антимакедонские кампании в соседних странах, в ходе которых также смешиваются мифы и факты, оспаривается принадлежность культовых героев прошлого и под покровом академизма и научной объективности используются ничем не аргументированные утверждения. Можно сказать, что большинство историков и в Болгарии, и в Греции, когда речь заходит об античной, средневековой или современной Македонии, продолжают выступать в роли политических пропагандистов.

Наглядным примером подобной пропагандистской литературы может служить брошюра Б. Димитрова об измышлениях македонизма, изданная в 2000 г. и переизданная в 2003 г. Софийским университетом [16]. Ее целью является разоблачение основных положений македонизма о древности македонской нации, македонского языка, государства, церкви и доказательство того, что история македонцев - это история болгар. Современную македонскую нацию автор трактует как сербское творение 1944 г., дожившее до нашего времени только благодаря лжи и репрессиям. Б. Димитров повторяет старый, по сути, тезис, что за идеей "македонской нации" скрывается антиболгарский план, внедряемый в жизнь ловким сочетанием насилия и цинизма, а македонизм представляет собой реакционную политическую концепцию.

В подобном же духе прошла летом 2003 г. в Благоевграде научная конференция, посвященная 100-летию Илинденско-Преображенского восстания. Это восстание традиционно было представлено докладчиками как "вершина освободительной борьбы болгар в Македонии". Выступающие на конференции упрекали македонских коллег в фальсификации документов восстания ради того, чтобы доказать, что македонские герои боролись за независимость Македонии и того, что македонский народ не имел никаких связей с болгарским. Напротив, доказывалось, что Гоце Делчев и другие борцы за свободу Македонии мечтали о воссоединении с Болгарией. В заключение директор Македонского научного института в Софии Д. Гоцев выразил надежду, что "братья-македонцы, раскопав завалы сербской лжи, примут протянутую им руку соотечественников, осознают свои болгарские корни и, в конце концов, вернутся в объятья матери-Болгарии (цит. по: [17]).

стр. 73

Крайняя политизация македонского вопроса затруднила его изучение в нашей стране. Опасение вызвать болезненную реакцию со стороны балканских стран, стремление последних решать научные проблемы на государственном или партийном уровне приводили к административному сдерживанию публикаций отечественных специалистов по македонской проблематике. В итоге возникла парадоксальная ситуация: советские ученые, много сделавшие для изучения македонского вопроса и создавшие научно обоснованную концепцию его развития, были обречены на молчание [18. С. 7].

Наиболее полно история Македонии с древнейших времен до середины XX в. была изложена в двухтомной "Истории Югославии", вышедшей в свет в 1963 г. В конце 60-х - начале 70-х годов XX в. советскими исследователями была разработана собственная концепция исторического складывания и развития македонского народа, которой с известными модификациями российские ученые придерживаются и сегодня. Эта концепция в кратком, но обобщенном виде была изложена в цикле статей по македонской проблематике в Большой советской энциклопедии, а также в ряде справочных и учебных изданий. Важной вехой на пути изучения дискуссионных сюжетов македонской истории стал выход в 1999 г. сборника статей "Македония: проблемы истории и культуры".

Если кратко обобщить высказывания отечественных исследователей по проблеме становления македонского этноса, то их можно свести к следующим положениям. Позиция отечественных историков состоит в том, что на протяжении ряда столетий славянское население Мезии, Фракии и Македонии развивалось в тесной связи, составляя по существу этнически однородную массу, хотя и имевшую некоторые диалектные и бытовые различия. В IX в. завершился последний период общеславянской истории и начался процесс культурной и языковой дифференциации славян, который вел к формированию отдельных славянских народностей и государств.

В литературе принято выделять болгар в качестве одной из наиболее ранних этнолингвистических групп, формирование которой происходило с конца VII в. в условиях взаимодействия протоболгар и численно превосходивших их балканских славян. Примерно с середины IX в. термин "болгары" стал применяться для обозначения всего населения средневекового Болгарского царства и вытеснять в Македонии общее обозначение "славяне". Славянское население Македонии ощущало и именовало себя в этот период болгарами, даже тогда, когда столицей болгарского государства становились македонские города Охрид и Преспа. Следовательно, лишены каких-либо оснований утверждения о существовании этнокультурной специфики славянского населения в географической области Македония в средневековый период [19. С. 27 - 28].

Начало формирования македонской нации, по мнению специалистов, можно отнести ко второй половине XIX в. Согласно утвердившейся в отечественной историографии точке зрения, национально-освободительное и культурно-просветительское движение в Македонии на протяжении большей части XIX в., во всяком случае до освобождения Болгарии в 1878 г., шло в общем русле болгарского национального возрождения. Основная масса населения македонских земель в национальном отношении полностью еще не сложилась, но развивалась в сторону становления болгарского национального самосознания.

Следует подчеркнуть, что отечественные исследователи, рассматривая развитие Македонии в ходе общеболгарского процесса, отмечали существенные особенности края. В первую очередь, указывалось на серьезное социально-экономическое отставание македонских земель по сравнению с расположенными к востоку от них болгарскими территориями, на замедленность процесса нацио-

стр. 74

нального возрождения. Подчеркивалось, что национально-просветительское движение, развернувшееся в Болгарии в первой трети XIX в., в македонских землях началось позднее и развивалось медленнее, чем на болгарских территориях. Подъем массовой борьбы, охвативший Болгарию в 60-е - первой половине 70-х годов XIX в. и явившийся высшей точкой всего процесса национального возрождения, почти не затронул Македонию. Таким образом, в силу указанных причин и этнической пестроты населения, македонские земли оказались как бы в стороне от центра консолидации образующейся болгарской нации.

Отечественные исследователи отмечали, что еще до освобождения Болгарии у части македонских торговцев и ремесленников, а также у немногочисленной интеллигенции появился обостренный интерес к местной народной культуре, пробуждались патриотические чувства, желание сохранить областную специфику. Уже в 60-е годы XIX в. некоторые из просветителей Македонии стали создавать учебные пособия на основе местных говоров, а позже у местных деятелей, которых стали называть "македонистами", возникла идея создания самостоятельного македонского языка.

После решений Берлинского конгресса 1878 г., когда Болгария и Македония оказались в разных политических и экономических условиях, у населения Македонии появилась новая национальная перспектива, причем явно вне рамок общеболгарского развития. Произошедшее углубление отличий двух вышеназванных областей усилило среди македонской интеллигенции рост этнического самосознания, понимание известной обособленности политических и культурных интересов края. Этому способствовала и позиция правящих кругов Болгарии, смотревших на Македонию лишь как на объект своих интересов и решительно опровергавших малейшее упоминание о ее языково-культурной специфике. Стала усиливаться идея македонизма, что нашло свое выражение в спорах по поводу соотношения болгарского литературного языка и македонских говоров. Важнейшим итогом этого процесса стало появление в 1903 г. работы К. Мисиркова, в которой доказывалось существование особого македонского языка и самостоятельной македонской нации.

Процесс трансформации славянского ядра Македонии в самобытную нацию протекал в сложных условиях. Соперничество Болгарии, Греции, Сербии, мечтавших о полном или частичном поглощении Македонии, повлияло на выработку македонской национальной идеологии, основное содержание которой сводилось к акцентировке этнической самобытности македонцев, к отстаиванию их прав на собственную территорию. Наиболее ярко эта защитная доминанта проявилась в деятельности ВМРО, нацеленной на достижение политической автономии в рамках Османской империи.

Исследования по истории национально-освободительного движения македонского народа второй половины XIX - первой половины XX в., принадлежащие перу западных исследователей, подтверждают существование давно подмеченных закономерностей в развитии национальных движений угнетенных народов Центральной и Юго-Восточной Европы. Эти закономерности были выявлены выдающимся чешским ученым М. Хрохом (Грохом) и определены им как три фазы, лежащие в промежутке между отправным пунктом любого конкретного национального движения и его успешным завершением в виде сформировавшейся нации. В течение первой фазы активисты национального движения занимаются защитой народного языка и самобытной культуры. В ходе второй фазы новое поколение активистов вырабатывает национальную идеологию и пытается "разбудить" ее в представителях своей этнической груп-

стр. 75

пы, а в третьей фазе на повестку дня ставится вопрос о достижении политической самостоятельности и в борьбу вовлекаются широкие слои населения.

Основываясь на работах западных исследователей, Ш. Требст предпринял попытку определить временные рамки указанных фаз македонского национального движения. Первая фаза легко уложилась в период до 1893 г., а третья - в период с 1944 по 1953 гг. Наибольшую сложность, на взгляд Требста, представляет вторая фаза, охватывающая период с 1893 по 1944 гг. В ней он выделяет два временных отрезка, один - с 1893 по 1903 гг., а другой с 1919 по 1924 гг., в ходе которых осуществлялись неудачные попытки организовать на основе патриотической агитации революционное движение в Македонии. Оно и в том и другом случае оказалось расколотым по этнополитическому и идеологическому принципам, что сказалось на результатах движения [20. С. 130 - 132].

Ш. Требст, ссылаясь на работы известных специалистов, считает, что суть македонского вопроса, а также концепций македонской государственности (автономия, независимость) менялись и находились в зависимости от переживаемой фазы развития. Им отмечается и большая роль внешнего фактора в укреплении македонской национальной идентичности, особенно в период 1940-х и 1990-х годов. Можно согласиться с мнением Ш. Требста, что с укреплением суверенитета Республики Македония вырастет и свобода македонских, болгарских, сербских, греческих ученых, занимающихся историей македонского региона со времен античности до наших дней [20. С. 140].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Романенко С. А. Югославия, Россия и "славянская идея". Вторая половина XIX - начало XXI веков. М., 2002.

2. Документы о борьбе македонского народа за самостоятельность и национальное государство. В 2-х т. Скопjе, 1981. Т. 2.

3. Апостолски М. Студии и статии. Скогце, 1975. Т. 2.

4. Преброяване на населението на Народна Република България на 1 XII1956. Общи резултати. София, 1960. Т. 2.

5. Статистичен годишник на НРБ. София, 1959.

6. Македонския въпрос. Историко-политичеса справка. София, 1968.

7. Мартис Н. Фальсификация истории Македонии. Афины, 1992.

8. Тодоровски З. Македонската историографща и политика (актуелни рефлексии во македонскиот плуралистички систем) // Македонската историска наука. Достигнуваньа и проблеми. Скопjе, 2000.

9. Требст С. Бугарско-jугословенската контроверза за Македониjа 1967 - 1982. Скопjе, 1997.

10. 50 години Институт за национална исторща 1948 - 1998. Скопjе, 1998.

11. Историка на македонскиот народ. Скопjе, 1998. Т. 2.

12. Панов Б. За развоjот на македонската медиевалистика // Македонската историска наука. Достигуваньа и проблеми. Скопjе, 2000.

13. Ристовский Б. Македошуа и македонската нащца. Скопjе, 1995.

14. Ристовски Б. Сознаjби за jазикот, литература и нациjата. Скоще, 2001.

15. Вражиновски Т. За националнтот характер на Македонците. Скопjе, 1997.

16. Димитров Б. Десетте лъжи на македонизма. София, 2003.

17. Утрински весник. 11 VIII 2003.

18. Волков В. Македонский вопрос в политике и науке // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999.

19. Литаврин Г. Прошлое и настоящее Македонии в свете современных проблем // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999.

20. Требст С. ВМРО + 100 = ПJРМ? (Политика на македонската историографиjа) // Македонската историска наука. Достигуваньа и проблеми. Скопjе, 2000.

Permanent link to this publication: