В августе 1751 г. из Воеводины отправилась в далекий путь группа югославян во главе с майором австрийской службы сербом Й. Хорватом. Навсегда покидали обжитые места воины, их жены, дети и старики - всего 184 человека. Тяжело скрипели повозки, нагруженные домашним скарбом, зерном для первых посевов. Рядом гнали скот. У всадников за плечами висели ружья, среди пестрых одежд переселенцев чернела ряса священника. Он тоже ехал верхом... Так началось в середине XVIII в. переселение части югославян в Россию.

В XVIII в. югославяне оказались в составе нескольких государств. Земли Сербии, Боснии, Герцеговины, Македонии и частично Черногории находились под властью Османской империи, Хорватия, Славония, Воеводина и Военная граница¹ - во владениях Габсбургов, а сельские общины Адриатического побережья - под эгидой Венеции. Хотя условия жизни югославянских народов в пределах названных государств были различны, эти народы всюду испытывали социальный и национальный гнет. В районах, бывших под властью Порты, крестьяне подвергались насильственному сгону с земель, которые захватывали турецкие феодалы. Процесс чифтличенья (обезземеливания) начался в Северной Сербии, распространился на Южную Сербию и Македонию. В Боснии обезземеливание шло быстрее, и к концу XVIII в. большая часть крестьянства этого края, лишившись наделов, обрабатывала помещичьи земли. Некоторые крестьяне покидали села, уходили в города, эмигрировали в другие государства. Процесс насильственного обезземеливания сопровождался на всех югославянских территориях выступлениями крестьян против феодалов.

Хотя многочисленные войны, а также эпидемия чумы, вспыхнувшая в первой половине XVIII в., подорвали производительные силы Хорватии, Словенских земель, Военной границы и Воеводины, в середине века здесь начался некоторый хозяйственный подъем. Развиваются городское ремесло и деревенские промыслы, появилась первая в югославянских землях мануфактура - рафинадный завод в Риеке. Вместе с тем зарождение промышленности в этих районах искусственно сдерживалось экономической и таможенной политикой Габсбургов. В 40-е - 50-е годы XVIII в. Австрийская империя провела ряд реформ, направленных на укрепление абсолютистского режима, финансового положения монархии, централизацию управления. Следствием этих мер было дальнейшее усиление политического и национального угнетения населения югославянских земель, превращение края в рынок дешевого сырья и источник получения продуктов для метрополии.

Особенно ярко такая тенденция проявилась на Военной границе и в Воеводине. Как известно, создавая военный заслон на границах своей империи, Габсбурги в конце XVII в. вели активную политику по привлечению югославян из владений Османской Порты. В 1690 г. большое число сербов переселилось в пределы Австрийской монархии и осело на Военной границе и в Воеводине. Подобные шаги были предприняты и в отношении хорватского населения. В целях быстрейшего заселения Срема те, кто прибыл из турецких областей, освобождались на пять лет от налогов. Юго-славяне служили для Австрийской монархии источником рабочей силы для зарождавшейся промышленности, освоения покинутых прежде земель, защиты границ. Жизнь эмигрантов складывалась нелегко. Материальная помощь со стороны государства была минимальной. Голод, высокая смертность, осознание сути политики Габсбургов в

¹ Область в составе Австрийской империи, граничившая с Турцией; охватывала часть Хорватии, Славонии, имела военное устройство.

стр. 124

отношении славянского населения империи во второй половине XVIII в. освобождали его от иллюзий относительно переселенческих действий властей² .

С середины века Австрийская монархия стала превращать граничар (воинов, несших пограничную службу) в регулярную армию. Офицерские кадры югославян заменялись австрийскими. Официальным языком становился немецкий. Существовавшее ранее самоуправление заменялось централизованным военным управлением, граничары лишались земельных участков, стеснялась свобода их передвижения, устанавливалась воинская повинность (с 16 до 60 лет), вводились новые подати. В ответ на это грани-чары бросали свои дома и бежали за пределы Габсбургской империи. Одна депутация из Воеводины жаловалась венскому двору, что сербское население в Австрии редеет³ .

Тяжелым оставалось положение и жителей Черногории. Турецкая империя завладела ее плодородными низменными районами, а Далматинское побережье было в руках Венеции. Черногорцы располагали лишь незначительной территорией в высокогорных районах, удобных для защиты от врага, но отнюдь не для земледелия. На жалких клочках земли, отвоеванной у гор, крестьяне собирали урожай, которого не хватало и на полгода⁴ . Торговля осуществлялась через города, лежавшие в пределах Порты и Венеции: Подгорицу, Спуж и Котор. Приобретение товаров, жизненно необходимых черногорцам, было затруднено. В середине XVIII в. правительство Османской империи пыталось принудить население Черногории к регулярной уплате дани. Черногорцы вели непрекращавшуюся борьбу против наступления Порты, за выход к морю, против искусственной изоляции.

Насильственный сгон крестьян с земли, увеличение податей и всякого рода повинностей, введение обязательной воинской повинности, искусственное торможение развития ремесел, торговли, мануфактур в ряде районов, повсеместное наступление на национальные права - все это вызывало активный протест со стороны югославян. В 1730 - 1731 гг. волновались граничары на Военной границе, к ним присоединились кметы (зависимые крестьяне). В 1735 г. была охвачена волнением вся Славонская Посавина. В 1751 г. выступили граничары на Банской границе под руководством Т. Крюка. В 1754 г. волновались кметы почти во всей Славонии, периодически вспыхивали волнения граничар в Воеводине. Бедняки, лишившиеся земли, вооружались, покидали дома, скрывались семьями и в одиночку⁵ . Эти выступления жестоко подавлялись.

Черногория не раз подвергалась разорению со стороны Порты. Габсбурги душили всякую попытку национальных меньшинств отстоять свои экономические и национальные права. В таких условиях переселение югославян в пределы других государств стало одной из форм протеста против экономической, политической и национальной дискриминации. Спасаясь от экономических и национальных притеснений, от увеличивавшихся податей, безземелья, голода, уходили в Россию беднейшие слои югославянского населения, а также и представители зажиточного слоя. Такие офицеры, как Й. Хорват, Й. Шевич, Р. Прерадович, и другие надеялись найти на плодородных землях России приложение своим деньгам. Й. Хорват отправился туда с людьми, лошадьми, зерном. Он был настолько состоятелен, что по приезде в Россию предложил поставить на земле, отведенной для поселения, каменную церковь "своим коштом". С. Пишчевича побудило переселиться в Россию "желание большего достигнуть в жизни"⁶ . Образованный и весьма состоятельный серб И. Балович, обучавшийся философии, математике, юриспруденции, латыни, немецкому языку и получавший за службу в банатской ландмилиции в переводе на русские деньги того времени 400 руб. окладного жалованья, тоже изъявил желание уехать в Россию. Магистрат в Карловцах не разрешил ему это переселение. Тогда он бежал в Вену, а уже от-

² С. Гавриловиh. Аграрии покрет у Срему и Славониjе почетком XIX в. Београд. 1960; его же. Рума трговищте у Срему 1718 - 1848. Нови Сад. 1969; его же. Прилог историjе трговине и миграциjе Балкан-Прдунав е XVIII-XIX столеhа. Београд. 1969; его же. Шаjкашка историjа. Нови Сад. 1975.

³ В. ?оровиh. Историjа Jугославиjе. Београд. 1933, стр. 376.

⁴ Б. Павиhевиh. Стварагье црногорске државе. Београд. 1955, стр. 69.

⁵ Архив Српске Академиjе наук и уметности у Сремским карловцима, ф. Патриаршиjско-митрополичиj (далее - ПМАК), "Б", 1750 - 165; 1750 - 137.

⁶ С. Пишhевиh. Мемоари. Београд. 1971, стр. 23.

стр. 125

туда - в Россию. Как видно из его писем, причина тому - чувство национального унижения⁷ .

Немаловажную роль играли и соображения религиозного характера. В XVIII в. для сербов и черногорцев, живших в условиях господства иноверного и иноязычного мира, понятия "православный" и "национальный" нередко сливались. Можно согласиться с югославским историком Н. Петровичем, что "православная церковь... с ее обрядами, сросшимися с народными обычаями, казалась сербскому крестьянину антиподом невыносимых общественно-политических условий. Пользуясь определенной автономией, она сдерживала денационализацию сербского населения"⁸ . По мнению И. И. Лещиловской, "православие сжилось с представлением об отличии сербов от иноверного, чужеземного мира и сознанием того, что вера является цементирующей силой сербского общества"⁹ . Запрещение богослужения в церквах и принудительное обращение в ислам, а в иных местах принуждение отмечать католические праздники и выплата десятины в пользу католической церкви также вызывали сопротивление югославянского населения.

Документы помогают воссоздать картину беспощадного национального притеснения югославян в Австрийской монархии. Серб поручик Н. Радонич писал в российский сенат 2 июля 1757 г.: "Те, кто отказывается принять католичество, называются бунтовщиками, отправляются в ссылку, сама жизнь их под угрозой. Православные монастыри разрушаются и священнослужители подвергаются гонениям". Радонича власти "старались ласкательством и угрозами принудить к тому, чтобы он объявил о правоверности католицизма, а видя его упорство, разорили и осудили публично окончить жизнь"¹⁰ . Скрывшись от преследователей, Радонич тайно перешел границу России. А вот одна из многочисленных и типичных жалоб, отправленная на имя императрицы Марии-Терезии от имени 6 тыс. ясеновских сербов¹¹ . "Служили мы, не жалея живота и крови, между тем подвергались постоянным притеснениям, - писали они. - В прошлом году против всякой справедливости стали с нами так жестоко поступать, что горькими слезами того оплакать, а еще меньше описать возможно, ибо не токмо несносные на нас тяготы налагают, но и к великому преосуждению во всемилостивейше привилегированном отправлении греческого закона много сот душ наглое препятствие претерпевают". Но еще больше возмущало сербов то, что с ними поступали, как с бесправными людьми. "Поручик Пашич сказал, - написано далее в жалобе, - что он нам патриарх, епископ, император и бог,.. а наших жен в турецкие области таскать допускают... и сверх того под жесточайшим наказанием запрещено жаловаться. За подачу жалоб 7 человек наших уже сидят под караулом, а многие другие по уездам... Офицерам же не довольно того, что они жалованье берут, но еще сверх того от нас, бедных солдат, требуют, чтобы их с женами, семьями и детьми содержали"¹² .

Значительная часть населения пыталась отстаивать свою веру и религиозные обряды, выступала с требованием освободить заключенных в тюрьму православных священников, просила разрешения за свой счет построить православные храмы¹³ .

Пытаясь оградить население империи от русского влияния, Габсбурги в 50-е годы XVIII в. запретили свободный переход границы и стали задерживать офицеров из югославян, состоявших на русской службе. Но эти меры не помогали. Стремление к переселению в Россию было подготовлено всем предшествующим развитием политических и культурных связей между югославянскими народами и Россией. В конце XVII - начале XVIII в. эти связи особенно окрепли. Это хорошо показано в работах

⁷ ЦГАДА, ф. 86 (Сношения России с Черногорией), оп. 1, 1707 г., д. 1, лл. 2-2 об. (год указан ошибочно, в действительности - 1757).

⁸ N. Petrovic. O nekim specificnostima razvitka srpske nacije u Habsburskoj irnperiji. "Jugoslovenski istorijski casopis", 1970, N 1-2, str 45.

⁹ И. И. Лещиловская. Взгляды Досифея Обрадовича по национальному вопросу. "Славяне и Россия". М. 1972, стр. 92.

¹⁰ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1757 - 1767 гг., д. 2, лл. 1-2 об.

¹¹ Ее приложил к своему донесению на имя императрицы Елизаветы Петровны русский посол в Австрии М. П. Бестужев-Рюмин в обоснование предложения способствовать переселению сербов в Россию (там же, 1751 г., д. 3, лл. 158-160).

¹² Там же.

¹³ ПМАК, "Б", 1750-165, 1750-129, 1756-570.

стр. 126

С. К. Богоявленского и югославского историка Г. Станоевича¹⁴ . Интересные документы по этому вопросу имеются в фондах ЦГАДА о сношениях России с Сербией и Черногорией, Турцией, Австрией и Венецией. Эти материалы дают представление о стремлении сербов, черногорцев, герцеговинцев, далматинцев найти поддержку у России в их борьбе против Порты¹⁵ .

В комплексе проблем, стоявших перед Россией в тот период, одно из центральных мест занимала "южная", главное содержание которой сводилось к обеспечению безопасности южных границ, приобретению портов на Черном море, возможности беспрепятственного ведения хозяйства в южных районах страны, вовлечению в хозяйственный оборот богатейших земель черноземья. Во второй половине века в связи с кризисом Турецкого государства, развитием освободительного движения подчиненных ему народов, а также усилением борьбы великих держав за политическое и экономическое преобладание в Юго-Восточной Европе и на Ближнем Востоке Россия начинает вести более активную политику по отношению к Турции. Борьба за решение "южной" проблемы отвечала задачам прогрессивного развития страны. Объективно политика России на Балканах и в Причерноморье способствовала усилению освободительной борьбы южных славян, греков, молдаван, валахов и албанцев.

Политика, которую проводил Петр I по отношению к югославянским народам в начале XVIII в., была направлена на объединение сил против Османской империи. Быть может, наиболее четко суть этой политики передал герцеговинец Савва Владиславич, советник Петра I. В письме (март 1711 г.) своему соотечественнику М. Милорадовичу он просит его поехать к сербам, черногорцам, хорватам, герцеговинцам, убедить их выступить совместно с русскими против Порты и приводит слова Петра I: "Это послужит не только пользе России, но и каждого отечества"¹⁶ . Неудачный Прутский поход 1711 г. не пошатнул установившихся связей, они прослеживаются и в последующие годы¹⁷ . В 1715 г. черногорский митрополит Данила Негош приезжал в Петербург, чтобы просить защиты от Порты. С этого времени маленькая, отстаивавшая свою независимость Черногория начала получать регулярную материальную помощь "на восстановление монастырей" - так гласил указ Петра I.

Видимо, чувствуя себя в какой-то мере ответственным за те разорения, которые черногорцы претерпели от Турецкой империи после неудачи Прутского похода, Петр I в 1715 г. издал указ: "Молдаване, волохи и сербы, которым за мирным с турками постановлением никакой службы нет, а в домы свои они возвратиться не могут (за участие в Прутском походе. - А. Б.), быть им в губерниях Киевской и Азовской"¹⁸ . Два сербских капитана и 148 рядовых сербов были поселены в Азовской губернии. В слободских местах офицерам старших званий отводилось "по местечку или знатному селу", а в меньших чинах - "по нескольку дворов и на завод денег и хлеба", а также было обещано, "что даны будут из порожних мест земли, на которых могут они поселить людей из своих народов, посылая для того в свой край нарочных"¹⁹ . Офицеры и рядовые, переселявшиеся из югославянских земель, получали не только земли, но также денежное и хлебное жалованье: каждый капитан - по 60 руб. и 60 четвертей хлеба в год, поручик - по 30 руб. и 30 четвертей, рядовой - по 14 руб. и 12 четвертей хлеба.

Петр I последовательно осуществлял план привлечения югославян на русскую службу. В 1723 г., выслушав в коллегии иностранных дел предложение майора И. Албанеза о поселении полка из югославян в России, царь распорядился: "Понеже мы восприяли намерение в наших украинских городах содержать несколько полков конных из сербского народу, мы их обнадеживаем: которые из помянутых народов придут добровольно в нашу службу, то им давано будет жалованье, также рации и порции по их рангу и службе,., а кто придет с женами и детьми, тем отведут для

¹⁴ С. К. Богоявленский. Из русско-сербских отношений при Петре Первом. "Вопросы истории", 1946, N 8 - 9; Г. Станоjeвиh. Црна Гора у доба владыке Даниле. Цети°е. 1955; его же. Историа Црне Горе. Т. 3. Титоград. 1975, стр. 325-373.

¹⁵ ЦГАДА, ф. 86, оп. 1, 1707 г., д. 1, д. 2, лл. 9-13; ф. 59, оп. 1, д. 1.

¹⁶ АВПР, ф. Сношения России с Черногорией, 1796 - 1800 гг., д. 29, лл. 134-136.

¹⁷ ЦГАДА, ф. 86, оп. 1, 1712 г., д. 2, лл. 9-13.

¹⁸ Там же, д. 1, лл. 3, 3 об.

¹⁹ Там же, л. 4.

стр. 127

житья их земли и угодья"²⁰ . В одном из указов, подписанных Петром I, велено "вышеозначенные дачи отпускать из Коллегии Малороссийской немедленно, квартиры отводить беспрекословно"²¹ . Когда в середине XVIII в. правительство Елизаветы Петровны декларировало возврат к петровским порядкам, встал, в частности, вопрос об армии. Русских командных кадров не хватало. Число военных школ, готовивших офицеров, росло медленно. Военная коллегия напоминала сенату, что по указу Петра I "велено содержать иноземцев третью часть, а русских две доли,.. ныне же состоит полковников иноземных - 34, русских - 28"²² . В этих условиях возможность привлечь на военную службу представителей славянских народов, накопивших боевой опыт в войнах против Турции и говорящих на близком языке, казалась заманчивой.

Да и многие югославяне разными путями сами давали знать русскому правительству о желании переселиться в Россию. В 1749 г. к послу в Константинополе А. М. Обрескову явился посланный из Черногории С. Петрович, который от имени митрополита и старейшин Черногории предложил содействие в переселении в Россию значительной части черногорцев. С. Петрович был принят на русскую службу, но фактически его миссия сводилась к "секретному поручению" - способствовать переселению черногорцев и далматинцев в Россию. В 1751 г. к послу в Вене М. П. Бестужеву-Рюмину с подобным же предложением обратились офицеры - выходцы из югославянских земель, состоявшие на австрийской службе, Й. Хорват, И. Черноевич, Р. Прерадович, Й. Шевич. Они сказали, что "не менее тысячи человек выразили желание поселиться в России на пустующих землях"²³ .

М. П. Бестужев-Рюмин в письме от 22 мая 1751 г. на имя Елизаветы Петровны изложил проект привлечения сербов на русскую службу. Ссылаясь на традиции времен Петра I, он доказывал, что это будет "весьма полезно для государства", так как сербы - опытные воины и в войне с Турцией окажутся незаменимыми, знают обстановку, тактику неприятеля и "везде могут быть поддержаны своими соотечественниками". "Был у меня сербского народа полковник, - писал М. П. Бестужев-Рюмин, - весьма искусный офицер Иван Хорват, объявил, что он и полковник Черноевич, которые оба из самых первых того народа почитаются, с другими разными офицерами... просят отвести около Батурина выгодные места, дабы они, начав с последних чисел июля, один за другим с семьями могли выходить и селиться, а помянутый Хорват накрепко обнадеживает и старание прилагает набрать ив Российские границы исподволь привести единственно из православного народа целой гусарской полк в 1000 человек, которых всех полным мундиром, амуницией и лошадьми снабдит и своим коштом приведет, только испрашивает чин генерал-майора. Кроме того, означенной Хорват еще пехотный полк регулярных пандур (пехотинцев. - А. Б.), которые здесь в великой похвале имеются из греческого же исповедания людей, числом в две тысячи набрать и в Российские же границы доставить обещает... А понеже мне довольно известно, - продолжал Бестужев- Рюмин, - коль много попечения государь Петр Великий имел и всеславные свои труды употреблял, дабы для вящей пользы и процветания Российской империи из тех от самых давних лет похвальных народов, хотя несколько получить в свое подданство в рассуждении их особливой храбрости, благочестия, сходства и природной неизменной преданности к российской нации и что они во время войны с турками полезнее других быть могут, потому что все тамошние места им знаемы, подобно же, что между турецкими подданными имеется множество оных единоземцев, которые во всяком случае требуемое им охотно исполнят"²⁴.

В июле 1751 г. М. П. Бестужев-Рюмин получил от царицы ответ. Его предложения встретили понимание: югославянам обещались в России плодородные земли, льготы, высокие чины. "Сколько бы из них сербского народа в нашу империю перейти захотело, всех оных, яко единоверных с нами, в службу и подданство наше принять угодно, а что до пожелания их сербов приказано не токмо на Украине, но и в других некоторых местах нашей империи, которые для жизни человеческой не менее выгодны, пространные и плодоносные земли даны будут. Вы сами довольно ведая

²⁰ Там же, ф. 248, кн. 437, л. 477.

²¹ Там же, л. 478.

²² Л. Г. Бескровный. Русская армия и флот в XVIII в. М. 1958, стр. 177.

²³ ЦГАДА, Госархив, разряд XX, ф. 20, 1751 г., д. 50, лл. 30-31.

²⁴ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1751 г., д. 3, лл. 11-11 об.

стр. 128

колико государь, родитель наш, старания прилагал сих народов к себе привлечь, довольно же понимать можете колико трудов, попечения и искусства вашего возлагаемая на вас доверенность в сем случае требует"²⁵ .

В сентябре 1751 г. из коллегии иностранных дел в военную коллегию и киевскому губернатору последовал рескрипт: "Для встречи (югославян. - А. Б.) послать добрых гусаров и несколько мастеровых людей для мундиру и амуниции и располагать их близу Киева по разным выгодным местам, безо всяких затруднений принимать и до будущей весны отводить квартиры близ Киева. Умножение сих храбрых людей в наших областях весьма для народу полезно". Для поселения новых гусарских и пандурских полков были выделены специальные земли: "Велено впредь селить их в Заднепровских местах. От устья реки Кагарлык, прямой линией до верховьев реки Тура на устье реки Каменки, на верховья реки Березовки, на вершину реки Орель и по оной вниз до устья, где она в Днепр впадает, уступая от Польской границы 20 верст"²⁶ . Указ от 11 января 1752 г. определял основы военной организации юго-славянских поселенцев: "Набрать и учредить 4 полка. Два гусарских, два пандурских. Каждой полк в 4 тысячи человек, чтоб каждой полк в 20 рот состоял. Сим вновь учрежденным полкам старшинство иметь от армии нашей. Для поселения даны будут довольные и для житья выгодные земли, каждому по плепорции. Земли им даны будут в вечное и потомственное владение, денежное жалованье определено и даваемо быть имеет. Сие поселение гусарских и пандурских полков названо быть имеет "Ново-Сербия" с центром в Новомиргороде и "Славяносербия" с центром в Бахмуте". 12 октября 1752 г. гетману К. Г. Разумовскому было отдано распоряжение: "Чтоб нововышедшим и вновь выходящим в подданство наше народам никакого препятствия и помешательства и ни малейшего озлобления чинено не было, ибо такое сербского и прочих народов полков для пограничной обороны поселение и самим малороссиянам в защиту от неприятельских набегов служить может"²⁷.

Политика привлечения югославян в Россию встречала сопротивление со стороны Австрии. Формы этого противодействия раскрывает подготовленный русским правительством в 1753 г. "артикул": "В Киевской губернии получены странные известия, что рассеиваются в Польской и Венгерской областях ложные плевелы, что привилегии для выходящих в Новую Сербию отменяются, что пожалованные земли будут отобраны,., в действительности же поселенцы снабжаются денежным жалованьем, находятся свободно и спокойно в своих поселениях, пользуются совершенно данными плодородными землями и другими выгодами. Завиствующие видно нашли этот гнусный способ составить и рассеять свои плевелы"²⁸ . Нетрудно понять, кто подразумевался под именем "завиствующих". Правительство Марии-Терезии, разрешившее беспрепятственный выезд из своих владений первой партии переселенцев, надеясь тем самым отделаться от неспокойного элемента, затем было напугано массовым характером переселения и приняло всевозможные меры, чтобы удержать тех, кто стремился к переезду. Им не выдавались паспорта; представители России и те, кто готовился эмигрировать из австрийских владений, подвергались аресту²⁹ . Австрийский посланник в России заявил 14 апреля 1752 г. протест русскому канцлеру по поводу "недоброжелательных поступков русского правительства по отношению к Австрийской империи"³⁰ . Правительство Елизаветы Петровны вынуждено было считаться с требованиями Габсбургов и прекратить политику активного поощрения переселения югославян в Россию.

Однако переселение не прекратилось. В него включались черногорцы, далматинцы, жители Герцеговины, Боснии, Боки Которской. Правда, условия переселения крайне осложнились: переселенцы выходили тайно, пробирались на новое место жительства небольшими партиями, подвергались в пути арестам и лишениям. Судя по докладу, представленному в сенат, просьбы черногорцев сводились к следующему: "Приступили из Черногории митрополит Василий Петрович, губернатор Станислав Радонич

²⁵ Там же.

²⁶ ЦГВИА, ф. 10, оп. 109, 1751 г., д. 33, л. 8.

²⁷ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1751 - 1752 гг., д. 2, лл. 428-429.

²⁸ Там же, 1753 г., д. 1, лл. 532-532 об.

²⁹ Там же, 1751 г., д. 3, лл. 41-59, 86-91.

³⁰ Там же, лл. 39-42.

стр. 129

и некоторые тамошние начальники с разными представлениями, а именно: 1. Чтоб черногорский народ принят был под покровительство России. 2. Чтоб в России был учрежден Черногорский полк. 3. Чтоб для установления доброго порядка Черногории был установлен ежегодный пенсион до 15 тысяч рублей. 4. Чтоб русский представитель находился в Черногорской резиденции"³¹ .

Переселение черногорцев осложнялось тем, что они, фактически оставаясь независимыми, формально являлись подданными Турецкой империи, и их выход в Россию вызывал протест со стороны и Порты и Австрии, через территорию которой они должны были проследовать, и Венеции, стремившейся пресечь всякую связь черногорцев и далматинцев с Россией. 13 декабря 1756 г. в письме канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину и вице-канцлеру М. И. Воронцову черногорский митрополит В. Петрович писал: "В течение трех последних лет Порта наступает на Черную гору". Причину этого он видел в том, что правители Венецианской республики подстрекали султана фактически подчинить Черногорию. Турецкие войска вторглись в ее пределы, а Венеция запретила пропускать черногорцев через свою территорию. Венецианцами были захвачены корабли Д. Предолини, которые должны были отвезти в Россию 1 тыс. черногорцев³² . Митрополит надеялся, что, как только будет получено право свободного прохода через венецианские территории, множество людей отправится в Россию, и просил прислать деньги, порох, свинец для обороны от турок. 31 января 1757 г. он писал М. И. Воронцову: "При нынешнем погибельном черногорском случае прибегаем к покровительству России, иначе куда же нам деться"³³ . Письмо не осталось без ответа. Об этом можно судить по деятельности С. Пучкова, который в 1758 г. был отправлен в Вену "для некоторой комиссии", и в секретной инструкции коллегии иностранных дел ему предписывалось способствовать перевозу "тамошних народов через Триест и Фиум в Россию для вступления в военную службу"³⁴

Опасаясь осложнений во взаимоотношениях с Портой и европейскими державами, Россия не могла принимать черногорцев, далматинцев, герцеговинцев и других легально. Поэтому прилагались все усилия к тому, чтобы переправить их "тайным и неприметным образом". При этом было обещано наделить их плодородными землями "по реке Волге и прилегающим к ней рекам, потому что близу турецкой границы их поселить невозможно, дабы тем Оттоманской Порте не подать поводу их обратно к себе требовать"³⁵ . Не только С. Пучков, но и черногорцы майор С. Петрович, поручик Н. Петрович, а также русский посланник в Вене К. Кайзерлинг, заменивший М. П. Бестужева-Рюмина, следили за передвижениями югославян и способствовали их переселению³⁶ . Генеральный провидур (наместник) Венеции в 1751 г. предостерегал провидура Котора от посредничества между черногорцами и Россией, предупреждая, что это может привести к серьезным политическим последствиям³⁷ . В ответ провидур Котора сообщал, что меры по пресечению всяких связей с русскими приняты, в частности, при попытке черногорцев встретиться с русским представителем один черногорец убит, корабль, на котором прибыл русский, сожжен, четверо дубровчан, замешанных в этом деле, убиты и обо всем саобщено в целях предостережения черногорскому митрополиту³⁸ .

Уроженцу Ёастель-Ново (Далмация) И. Беловичу, прибывшему в Россию в 1751 г.³⁹ , было запрещено возвращаться на родину. Прокламация генерального прови- дура Венеции в Далмации и Албании полна угроз в адрес бывших уроженцев Кастель- Ново И. Беловича и И. Войновича за переход в русское подданство и попытку склонить к этому своих соотечественников. Им угрожали повешением, а "те, кто их поймает или убьет, получат внутри государства - 1000 дукатов, а вне - 2000". За-

³¹ Там же, 1752 г., д. 1, л. 54.

³² С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. XII. М. 1964, стр. 375; Историjски архив Котора. Управно-политийки списи (далее - ИАК УП, 77, 608, 609.

³³ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1756 - 1757 гг., д. 3, лл. 1 -10.

³⁴ Там же, д. 2, лл. 4, 5.

³⁵ Там же, лл. 7-7 об.

³⁶ Там же, лл. 9-9 об.

³⁷ ИАК УП, 71, 404.

³⁸ Там же, 71, 6.

³⁹ ЦГАДА, ф. 86, оп. 1, 1751 г., д. 1.

стр. 130

прещалось также оказывать им помощь под страхом пятилетнего заключения на галерах или 10 лет тюрьмы. Если где их увидят, "в колокола бить и соединенными силами стараться всячески поймать их живыми или мертвыми"⁴⁰ . И все-таки переселение югославян в пределы России продолжалось.

Для решения вопроса о поселении черногорцев, далматинцев и других была создана специальная "Черногорская комиссия". В результате длительного обсуждения различных проектов было решено: югославяне должны "выходить сухим путем (морской был признан нецелесообразным вследствие дороговизны. - А. Б.) через Вену и Киев небольшими партиями в сто человек", их тайный провод осуществляли С. Пучков, С. Петрович, С. Пишчевич и другие. По прибытии в Киев решено было удалять их подальше от глаз турецких дипломатов, в Оренбургские степи. В связи с этим военная коллегия обратилась к оренбургскому губернатору с просьбой осмотреть земли между Оренбургом и Ставрополем, "сколько где народу по примеру Новой Сербии поселить можно"⁴¹ . Место для поселения черногорцев было выбрано между реками Самара и Большой Иргиз - на р. Моче. Здесь предполагалось поселить 6800 конных и 136 тыс. пеших воинов. В докладе кн. Путятина, выполнявшего поручение оренбургского губернатора, изложены штаты, по которым "рядовому гусару по военному времени предполагалось платить 32 р. 40 к., как в Новой Сербии и Славяносербии"⁴² .

Установить точное число черногорцев и жителей побережья Адриатики, переселившихся в Россию с 1755 по 1765 г., довольно трудно⁴³ . Выходили они небольшими партиями, а в России их стремились по возможности расселить подальше от центральных городов. Во всяком случае, о партии, отправленной в 1754 г. из Киева в Москву, а затем в Оренбург, известно, что в нее входили представители "знатнейших черногорских фамилий": Н. Петрович - племянник митрополита Черногории, Р. Пламенац - будущий губернатор Черногории, С. Вукотич, Г. Радонич - "из черногорского шляхетства", М. Танович - "дворянин Катунской нахии" (провинции), впоследствии секретарь Степана Малого (самозванного Петра III, правителя Черногории с 1766 по 1773 г., пытавшегося объединить черногорские племена в едином государстве⁴⁴ , священник Феодосии Мркоевич, впоследствии выступавший послом Степана Малого в России. Фамилии Ездемировичей, Вукотичей, Кнежевичей, Твердичей, Ивановичей, Рашичей чаще других встречаются в списке черногорцев, отправленных в Оренбургские степи⁴⁵ . В 1752 - 1762 гг. в Новой Сербии и Славяносербии поселилось до 25 тыс. югославян⁴⁶ . По данным А. А. Скальковского, "в Новосербской области роздано дач под поселение - 135, из них заведено селений - 122, жителей мужского пола - 13 925, женского пола - 12 230, церквей - 31"⁴⁷ . Земли, на которых поселилась часть югославян, лежали "в прекрасном климате и способны к произведению всех богатств земледелия и промысла⁴⁸ . Правда, эти земли, на протяжении 385 верст имевшие всего 18 небольших станиц, находились под постоянной угрозой нападения крымских татар и турок. Вновь созданные поселения солдат, "искусных в войнах против Порты", должны были служить России одним из заслонов. Как известно, до

⁴⁰ Там же, Госархив, разряд XV, ф. 15, 1770 г., д. 181, лл. 2 - 2об.

⁴¹ ЦГВИА, ф. 10, оп. 109, 1754 - 1761 гг., д. 23, л. 38.

⁴² Там же, лл. 44 - 72.

⁴³ П. А. Ровинский, основываясь на свидетельствах югославских исследователей, называет цифру в 1 тыс. человек, но проверить ее трудно. П. О. Морозов считал, что переселение черногорцев началось только в XIX веке (П. О. Морозов. Черногорские переселенцы в России. "Исторические материалы из Архива государственных имуществ". Вып. 1. СПБ. 1891, стр. 72).

⁴⁴ М. М. Фрейденберг. Степан Малый из Черногории. "Вопросы истории", 1975, N 10; А. П. Бажова. К вопросу о самозванстве кануна Крестьянской войны 1773 - 1775 гг. "Крестьянские войны в России XVII-XVIII веков". М. 1974.

⁴⁵ ЦГВИА, ф. 10, оп. 109, 1754 - 1761 гг., д. 28, лл. 74 - 102.

⁴⁶ В. И. Синица. Проблемы югославянской эмиграции в русской политике 50 - 60- х гг. XVIII в. "Вестник" Белорусского университета, сер. 3, 1974, N 1, стр. 16; В. М. Кабузан. Крестьянская колонизация Причерноморья (Новороссии) в XVIII- первой половине XIX в. "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1964 г.". Кишинев. 1966, стр. 318.

⁴⁷ А. А. Скальковский. Хронологическое обозрение истории Новороссийского края. 1730 - 1823. Ч. 1. Одесса. 1836, стр. 43.

⁴⁸ Там же, стр. 3.

стр. 131

1774 г. она была отрезана от Черного моря. Владения крымского хана простирались до крепости (позже города) Александровска и были удобным плацдармом для нападения крымских татар и ногайцев на русские земли; вдохновителем же их агрессивных действий была османская Турция. Значение заслонов, созданных Россией в виде Новой Сербии и Славяносербии, было поэтому немаловажно: они вместе с запорожскими казаками принимали на себя первый удар в случае турецко-татарских набегов.

Часть югославян, переселившихся в Россию в 50-е - 60-е годы XVIII в., приняла участие в Семилетней войне в составе сербского, молдавского и венгерского полков, которые находились под командованием фельдмаршала П. А. Румянцева. Он неоднократно отмечал мастерство и отвагу солдат и командиров этих полков. Многие из них были награждены. Особенно отличились югославяне во время русско-турецких войн, в сражениях у Фокшан, Рябой Могилы, рек Ларги и Еагула. "Все чужестранные и наши волонтеры ...отвечали своему званию весьма усердно"⁴⁹ , - сообщал П. А. Румянцев. И в составе русского флота было немало отважных матросов и флотоводцев - выходцев из югославянских земель. Многие югославяне принимали участие в действиях русского флота в Средиземном море во время русско-турецкой войны 1768 - 1774 годов. Некоторые пришли с эскадрой из России, другие, особенно жители Которской бухты, присоединялись к русскому флоту на месте. Настроения в Которе были такими, сообщал венецианским властям которский дворянин Вракиен, что "если русские корабли вступят в воды Котора, начнется великая перебежка поморцев"⁵⁰ . Венецианские власти всячески пытались этому препятствовать. Провидур Венеции приказал старейшинам приморских общин составить списки отсутствовавших. Югославский историк С. Миюшкович, проанализировав донесения старейшин и князей, пришел к выводу, что во время действий русского флота в Архипелаге "ушли служить московитам из Прчня - 145 человек, из Доброте - 175, Тивта - 10, Лепетан - 27"⁵¹ .

Жизнь югославянских поселенцев на новых местах складывалась порою нелегко. Проекты предусматривали одно, а в действительности между оренбургским губернатором, сенатом и военной коллегией шла оживленная переписка по поводу того, кто должен платить поселенцам деньги. Черногорцы получали жалованье нерегулярно, деньги на медикаменты и на соль им не выдавались. В связи с переселением среди пришедших в Россию ускорялись те процессы, которые начали развиваться в области социально- экономических отношений на югославянских землях во второй половине XVIII века. Этому способствовали условия России. Старшинская верхушка, представители высшего духовенства, офицерства, такие, как Милорадовичи, Войновичи, Хорваты, Прерадовичи, Шевичи и Текелии, получали высокие оклады, земли, деревни и села с крепостными крестьянами и ничем не отличались от русских помещиков. В ведомости за 1758 г. по Славяносербии зафиксировано: генерал-майор Шевич имеет дом, мельницу, 20 табунов лошадей, 1365 голов рогатого скота; секунд-майор Г. Филипович - дом, слободу, 15 лошадей, 20 голов рогатого скота⁵² .

"Живем, слава богу, хорошо, жалованья имеем, - говорится в одном из писем, отправленных в Воеводину из Новой Сербии. - Жалованья, чести и земли имеем пре- обильно... Удивляюсь, как вы там живете: ...когда от здешнего двора посланные офицеры прибудут, то с ними сюда приезжай, ибо здесь весьма хорошо... Хорошее жалованье получаем и довольно земли имеем, так что мне и моей роте принадлежит вдоль на три мили, а в ширину на две и притом много лесов, степей и в почтении здесь недостатку нету, только что из-за вина - по 4 гроша продается". "Ни в чем недостатка не имеем, - гласит другое письмо. - Хорошее жалованье получаем, а земли плодородные, лесов, рыб, вод и раков в изобилии... Торговать и скот разводить позволяется, а пахать кто сколько может... Здесь об униатах и не слыхали...

⁴⁹ "П. А. Румянцев. Документы". Т. П. М. 1953, стр. 315.

⁵⁰ ИАК УП, 132, 198.

⁵¹ С. Миjушковиh. Учешhе бокела у рускоj флоти на Медитерану за вриjеме великог руско-турског рата (1769 - 1774). "Годиш°ак Поморског музеjа у Котору". Х. Котор. 1962, стр. 150 - 151.

⁵² ЦГАДА, ф. 248, кн. 2732, 1758 г., лл. 264 - 671 об.

стр. 132

Не оставайтесь в такой земле, где вы в вашей вере обеспокоены бываете". "Когда, братец, сюда поедешь, - писал третий адресат, -привези мне женщину, несмотря на то, богата она или бедна,., ибо бог мне столько хлеба дал, что жену содержать могу"⁵³ .

Сербский общественный деятель С. Текелия, описывая посещение России в 1787 и 1812 гг., сообщал о владениях своего дяди генерала П. Текелии, поступившего в 1750 г. на русскую службу: "Его имения на краю Миргорода занимают несколько гектар". По одну сторону дороги стояли 16 домов крепостных людей, которых дядя вывез из своих сел в Витебской губернии; в получасе ходьбы лежали пасека, небольшой лесок и пахотные земли до 2 тыс. га, а в трех часах ходьбы - большое село Михея в 3 тыс. домов и мельница на р. Буге на 12 возов; дом дяди прекрасен, в нем до 25 комнат, конюшня - на 70 лошадей, здание для слуг и большой сад⁵⁴ . Льготами, привилегиями, высокими окладами и властью над соплеменниками пользовались высшие офицеры. В 1755 г. генерал-майор в сербском гусарском полку получал в год 1800 руб., полковник - 400, капитан - 200⁵⁵ .

Но положение рядовых переселенцев, получавших от 17 до 32 руб. в год, было иным. Представление об их жизни можно получить из ведомости за 1757 г. по Сла-вяносербии. В графе "обзаведение", как правило, стоит: "Ничего из обзаведения не имеет" или в лучшем случае: "Лошадь - одна, голов рогатого скота - одна"⁵⁶ .

Картину жизни рядовых сербских поселенцев содержат воспоминания С. Пишчевича: "Мы узнали, как тяжела жизнь. Пустыня, негде голову склонить. Строить дома не умели. Мы жили в нашем поселении, как потерпевшие кораблекрушение, казалось, на этой голой земле от сотворения мира никто не жил... Люди выглядели жалкими, те, кто имел деньги, могли где-то по высоким ценам что-то купить, а кто жил от платы, страшно мучились. Деньги уходили на одежду и другие воинские потребности, а на домашние нужды ничего не оставалось. Особенно тяжело было людям с большими семьями"⁵⁷ .

Тем не менее беднота из югославянских земель продолжала выходить в пределы России. В июле 1756 г., по донесению киевской губернской канцелярии, прибыло 15 человек; "они, как видно, люди бедные, земледельцы из Черной Горы, и в зимнее время одежды и обуви не имеют"⁵⁸ . На каждого человека было выдано военной коллегией по 2 руб., но, исходя из того, что им на эти деньги не добраться до места, было добавлено еще по 4 руб., и отправлены эти 15 человек в местечко Остер. В декабре 1757 г. прибыла новая группа югославян, состоявшая из 74 человек (среди них "представители черногорских дворян разных провинций"), вместе с ними беднота из провинций Лешанской, Рисна, Майн. Все они были отправлены в Оренбургскую губернию и размещены по крепостям Мочульской, Красносамарской, Борской, Елшанской⁵⁹ . С весны 1758 г. их стали переселять на земли по р. Моче, где они должны были начать постройку военных поселений по типу Новой Сербии и Славяносербии. Здесь положение беднейших поселенцев оказалось еще тяжелее, чем на юге России. В своих жалобах и прошениях в адрес военной коллегии, сената, императрицы они рассказывали о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться. В одной из жалоб, отправленной в мае 1758 г. в военную коллегию, раскрывается картина жизни поселенцев-бедняков, оказавшихся на положении крепостных и вынужденных в тяжелых, непривычных условиях осваивать незаселенные земли, подвергаться "грубостям и надругательству"⁶⁰ . Наиболее предприимчивые переселенцы бежали из этих мест в Москву, Киев, Новую Сербию или обратно на родину. Им удавалось предупредить своих соотечественников о нелегкой жизни в оренбургских степях, и те, приезжая в Россию,

⁵³ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1754 г., д. 1, лл. 219 - 226.

⁵⁴ С. Текелия. Описание живота. Београд. 1966, стр. 77 - 78.

⁵⁵ ЦГВИА, ф. 10, оп. 2/109, 1755 г., д. 38, лл. 425 - 425 об.

⁵⁶ ЦГАДА, ф. 248, кн. 2732, 1758 г., лл. 664 - 671 об.

⁵⁷ С. Пишhевиh. Указ. соч., стр. 235 - 239. С. Пишчевич, серб по происхождению, в чине поручика в 1753 г. переселился в Россию, дослужился до генерал-майора. Воспоминания написаны, как утверждает автор, по дневниковым записям. Впервые изданы в Москве в 1883 году.

⁵⁸ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1756 - 1757 гг., д. 2, л. 91.

⁵⁹ Там же, лл. 260, 117 - 122.

⁶⁰ ЦГВИА, ф. 10, оп. 109, 1754 - 1761 гг., д. 28, лл. 100 - 113, 154.

стр. 133

категорически отказывались отправляться на Иргиз и Мочу, "хотя бы им головы приказано будет рубить"⁶¹ .

Не только черногорцы, осевшие в Самарской и Оренбургской губерниях, но и югославяне, поселившиеся в Новой Сербии и Славяносербии, сетовали на свою судьбу. Гусары (как служивые, так и из резерва) и землепашцы жаловались на разорение хозяйства, притеснения, поборы, невыдачу жалованья и т. д.⁶² . Возвраты на родину и сетования переселенцев по поводу трудных условий жизни были связаны в основном со стремлением помещиков юга России закрепостить поселенцев. Генералы, полковники, майоры-выходцы из югославянских земель, получившие деревни и земли, тоже хотели закрепостить своих беднейших земляков. Однако населению южных и юго-восточных окраин России удалось сохранить за собой личные права. Их не могли, подобно крепостным, продавать и дарить. Еще в XVII в. на самых южных окраинах страны сложились особые условия, которые впоследствии привели к тому, что крепостничество было здесь развито слабее. В борьбе против закрепощения принимала участие и переселившаяся из югославянских земель беднота. Анализируя положение переселенцев, нужно учитывать и ту особую атмосферу, которая существовала тогда в России: 60-е годы XVIII в., канун Крестьянской войны под руководством Е. И. Пугачева, волнения народных масс. Неспокойно было на Дону, в Запорожье, на Иргизе и Яике, поднимались на борьбу работные люди Урала.

В этот поток народного протеста втягиваются и беднейшие слои югославянских переселенцев. Не получив ответа на жалобы и не дождавшись перемен к лучшему в своем положении, они взялись за оружие. 24 августа 1758 г. черногорцы, находившиеся в Москве, "прибежав во многолюдстве с обнаженными саблями ко двору дворянина Прокофия Демидова, чинили собравшемуся народу непристойные наглости до самого вечера и били многих саблями"⁶³ . Почему они оказались во дворе Демидова и нанесли ранения его дворне, нам неизвестно. Можно лишь высказать некоторые предположения. Как раз в это время через Москву должен был проезжать турецкий посланник. Чтобы не вызывать ненужных осложнений с Портой, которая уже выражала недовольство по поводу переезда ее подданных в другую державу, сенат распорядился: "Дабы они, черногорцы, а паче во время проезда турецкого посланника каких-либо противностей не учинили, выпроводить немедленно из Москвы в другой город, который был бы в стороне от киевского тракта"; а Демидов нуждался в рабочей силе для своих заводов и мог так схоронить людей, что и следа их не найдешь. Не только он, но и заводчица Строганова жаловалась в 1759 г., что "черногорцы толпою пришли в ее дом с обнаженными саблями и вломились в ворота, рубили столбы у крыльца и т. д."⁶⁴ .

В августе 1760 г. прапорщики Н. Андреевич и Г. Богданович из Новой Сербии "договорились с гусарами и другими чинами в черногорской команде учинить возмущение, велели зарядить ружья и сабли приготовить в намерении командующих, да и других офицеров в смерть убить, денежную казну и письменные дела отобрать и пойтить по их воле в разные места"⁶⁵ . Но этот замысел осуществить не удалось. Под Курском черногорцев встретил вооруженный отряд, и они были почти все арестованы. 69 человек вернулись в Новую Сербию, откуда в сенат поступило такое сообщение: "В точном возмущении открылось всего 9 человек, кои содержатся под арестом в железах". Зачинщиками бунта оказались гусары М. Войнович, П. Черноевич, Н. Андреевич, вахмистры С. Вукотич, Г. Богданович, Родионов, Филипович, капрал Бочин и священник Ф. Вулетич. Сенат распорядился: "За учиненное в черногорской команде возмущение и бунт виновных штрафовать без упущения", а по окончании над ними следствия и суда "во избежание впредь таких продерзостей, по разным ротам по малому числу распределить"⁶⁶ .

Когда в Новомиргородском гарнизоне в 1760 г. в связи с ожидаемым нападением крымских татар "были розданы ружья и порох, капралы Степан Вукотич и Спа-

⁶¹ Там же, л. 343.

⁶² Там же, лл. 216 - 218.

⁶³ Там же, лл. 434 - 434 об.

⁶⁴ ЦГАДА, ф. 243, кн. 3221, лл. 16, 22; кн. 3224, л. 225; кн. 3226, лл. 365 - 430.

⁶⁵ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1751 - 1763 гг., д. 1, л. 106.

⁶⁶ Там же, лл. 107 - 110.

стр. 134

сое Цветкович нашлись в бунте и возмущений". С оружием в руках около 200 человек заняли оборону, заявили офицерам, что, пока не будет полностью выплачено жалованье, никто повиноваться им не будет. Ни уговоры, ни обещания не помогали. Разыгралось настоящее сражение, в котором с одной стороны были офицеры во Главе с Й. Хорватом, вооруженные пушками, с другой - восставшие рядовые. В результате "58 человек участников выступления взяты в караул", многие ранены. С восставшими расправились так же, как и с казаками, работными людьми уральских заводов и крепостными русскими крестьянами, выступавшими против угнетения: "5 человек первейших тому бунту зачинщиков подвержены смертной казни, а прочие, кои подговору следовали, подвергнуты жесточайшему наказанию". В соответствии с этим распоряжением, "капралы Филипович и Цветкович биты кнутом, уши им обрезаны, повынуты ноздри, на лбу и на щеке поставлены знаки и отправлены на вечную работу в Рогер-вик (крепость на Балтийском море. - А. Б.). А первейшего тому злу начинщика капрала Вукотича мертвое тело на колесо положено"⁶⁷ .

Беднота из юго-славянских земель, стихийно поднимавшаяся на борьбу против крепостничества, пользовалась поддержкой со стороны русских и украинских крестьян. Так, в "бунте черногорской команды" принимали участие вахмистр Родионов и капрал Бочин, судя по фамилиям - русские⁶⁸ . В то же время югославяне, по свидетельству документов, неоднократно выступали в поддержку русских дворовых людей, казаков, однодворцев⁶⁹ . Все чаще доходят до сената и военной коллегии сведения о возмущениях поселенцев и рядовых гусар из югославян. Правительство Екатерины II пытается найти выход из создавшегося положения. Значительная часть югославян была отправлена с р. Мочи в Новую Сербию. Принято решение "для секретного за ними смотрения определить надежного и строгого человека, который бы никаких им наималейших своевольств и продерзостей не допускал". Из новосербских гусар были созданы два полка - "Черный" и "Желтый", а "Елисаветградский" (пехотный) и Славяносербский полки объединены в "Бахмутский"⁷⁰ . Тогда же секретным указом Екатерины II была временно прекращена всякая деятельность по набору людей славянского происхождения для службы и поселения в России. Императрица была обеспокоена участившимися волнениями среди югославян, напугана появлением в югославянских землях самозванца Петра III, получившего там столь широкую поддержку.

С 1767 г. выезд югославян в Россию утратил массовый характер, однако совсем он не прекратился. Более того, вскоре началась новая волна переселения, связанная с русско- турецкими войнами. Способствовали этому и условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г., на основании которого все подданные Порты, сражавшиеся на стороне России, получили право покинуть пределы Османской империи. Этим правом воспользовалось немалое число югославян.

Советские историки⁷¹ исследовали широкий комплекс вопросов, связанных с освоением южных районов нашей страны, в частности политику России по отношению к переселенцам из югославянских земель; анализировали их социальный состав, характер деятельности, тот вклад, который внесли они в освоение края, участие их в русско- турецких войнах на стороне России. О влиянии переселения югославян в Рос-

⁶⁷ Там же, лл. 108 об. - 109.

⁶⁸ Там же, лл. 107 - 110.

⁶⁹ ЦГВИА, ф. 10, оп. 2/109, 1755 г., д. 38, лл. 33 - 33 об.

⁷⁰ Там же, 1754 - 1761 гг., д. 18, лл. 680, 682.

⁷¹ А. Д. Бачинский. Народная колонизация придунайских степей в XVIII - начале XIX в. Автореф. канд. дисс. Одесса. 1966; Л. Г. Бескровный. Указ соч.; В. А. Голобуцкий. Запорожское казачество. Киев. 1957; И. С. Достян. Борьба сербского народа против турецкого ига XV-XIX вв. М. 1958; Е. И. Дружинина. Кючук-Кайнарджийский мир. М. 1955; ее ж е. Южная Украина, 1800 - 1825. М. 1970; "История Украинской ССР". Т. 1. Киев. 1953; "История Югославии". Т. 1. М. 1963; В. М. Кабузан. Народонаселение России в XVIII-первой половине XIX в. М. 1963; его же. Изменения в размещении населения России в XVIII-первой половине XIX в. М. 1971; Ю. Р. Клокман. Фельдмаршал Румянцев в период русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг. М. 1951; И. В. Семенова. Участие болгар в русско-турецких войнах XVIII в. "Балканский исторический сборник". II. Кишинев. 1972; В. И. Синица. Указ соч.; А. В. Фадеев. Очерки экономического развития Предкавказья в феодальный период. М. 1957; Я. И. Штернберг. Из истории культурных связей между Россией и Венгрией. "Международные связи России в XVII-XVIII вв." М. 1966.

стр. 135

сию в XVIII в. на развитие процессов, протекавших в югославянских землях, рассказывают работы ряда современных югославских историков⁷² . Ими рассмотрен процесс миграции югославянских народов на протяжении XVIII в., дан анализ социально-экономических аспектов этого явления, приведены многочисленные архивные документы, свидетельствующие о бедственном положении народных масс под игом Турции, вскрыты корни политики Габсбургов по отношению к югославянским народам, зависимость их миграции от политических планов Австрийской монархии. "Переселение - это свидетельство драмы сербской жизни", - пишет Б. Петрович в предисловии к недавно переизданным в Белграде мемуарам С. Пишчевича, свидетеля событий 50-х - 60-х годов XVIII века. Б. Петрович справедливо считает, что той побудительной силой, которая толкала югославян в Россию, было не столько ощущение религиозной общности, сколько более практические цели - стремление улучшить условия своей жизни⁷³ . Прав и В. И. Синица, который утверждает, что "объективная взаимная заинтересованность в сближении России и южных славян требовала установления более устойчивых и надежных связей между ними и создала дополнительные возможности для их развития" ⁷⁴ Хотя в исследование рассматриваемого вопроса внесено за последние годы много нового, он нуждается в дальнейшем изучении, в привлечении еще не опубликованных архивных документов, которые позволят создать более полную картину развития политических и культурных связей России с югославянскими народами в XVIII в. и показать роль переселения югославян в этом процессе.

Самый ход переселения свидетельствовал о существовании развитых и постоянных связей между Россией и югославянами. Он подтверждает, с одной стороны, высокий авторитет России среди югославянских народов, возлагавших на нее большие надежды, связанные с освободительным движением, с другой - заинтересованность России в развитии связей с югославянами. Нельзя забывать, что только удары, нанесенные Османской империи в ходе русско-турецких войн, и непосредственная поддержка, оказанная Россией подвластным Порте народам, позволили им, в частности и югославянам, сбросить турецкое иго. Защищая русские земли и собственную территорию, помогая России в борьбе против султанской Турции, югославяне непосредственно содействовали ослаблению Османской империи, что было одним из условий успеха освободительной борьбы всех народов, подвластных Порте.

Переселившись в Россию, югославяне приобщались к ее культуре, получали возможность обучать своих детей в русских школах, Киевской духовной академии, университете. В России в 50-е - 60-е годы XVIII в. открываются, как известно, новые учебные заведения: морской артиллерийский и инженерный кадетские корпуса. В одни их них в 1753 г. были определены 12 мальчиков из Черной Горы: И. Петрович 11-ти лет, Р. Пламенац 8-ми лет, М. Пламенац 12-ти лет, С. Радонич и другие⁷⁵ . В Киевской духовной академии, где наряду с богословскими дисциплинами преподавались и общеобразовательные предметы, в середине XVIII в. обучались 20 югославян, в том числе Д. Новакович (впоследствии префект школы в Нови Саде), Й. Раич (историк), Е. Скрлетич (преподаватель Киевской академии). В школе живописи при Киево-Печерской лавре учились художник Г. Зелич, иеромонах Амвросий и другие⁷⁶ . Черногорцы, вышедшие в Россию в 1758 г., "пожелали вступить в военную службу, а малолетних отдать в обучение в Московский университет"⁷⁷ . В числе 590 учащихся гимназии при Московской академии в 1751 - 1758 гг. обучались 93 иностранца⁷⁸ .

⁷² С. Гавриловиh Jавин терети и нево а сремског становништва срединой XVIII столеhа. "Зборник за друштвене науке Матице Српске", 1960, N 26; его же. Указанные сочинения; Д. Поповиh. Велика сеоба ерба 1969. Београд. 1954; его ж Р. Срби у Воjводинj Кн. 2. Од Карловаhког мира 1699 г. до Темишварског сабора 1790 г. Нови Сад. 1959; Б. Павиhевиh. Указ соч.; Т. Никhевиh. Политиhке строjе у Црноj Горе у процесу ствара°а државе у XIX вjеку. Цети°е. 1958.

⁷³ С. Пишhевиh. Указ. соч, стр. 25.

⁷⁴ В. И. Синица. Указ. соч., стр. 18.

⁷⁵ "АВПР, ф. Сношения России с Черногорией, 1752 - 1754 гг., д. 2, л. 177.

⁷⁶ "История Югославии". Т. I, стр. 299; М. Петров. Воспитанники Киевской академии из сербов с начала синодального периода и до царствования Екатерины II. 1721 - 1762 гг. "Известия" Отделения русского языка и словесности Академии наук, 1907, т. 9, кн. 4.

⁷⁷ АВПР. ф. Сношения России с Сербией, 1757 - 1759 гг., д. 6, л. 115,

⁷⁸ "История Академии наук СССР". Т. 1. М.-Л. 1958, стр. 299.

стр. 136

Академия наук, Московский университет и гимназия при нем находились в то время под воздействием идей М. В. Ломоносова, его сподвижников и учеников. Влияние этих идей прослеживается и в творчестве деятелей югославянского просвещения. В условиях, когда югославянам приходилось защищать свою национальную самобытность от иноземных влияний, отрыв от славянской культуры являлся одной из форм утраты самостоятельности. Поэтому возможность пользоваться достижениями русской культуры способствовала сохранению их самобытности. Часть югославянской интеллигенции, оставшись в России, включилась в процесс развития русской культуры. Среди них много представителей разночинцев, например, С. Младенович - "переводчик словено-греческих книг в Московской типографии", С. Бошняк - "переводчик с турецкого и татарского языков в Киевской губернской канцелярии"⁷⁹ , военные И. Подгоричанин, братья Черноевичи⁸⁰ , Милорадовичи и другие. Многие из них занимали видные должности (С. Пишчевич, Й. Хорват, Й. Шевич, Я. Прерадович, М. Зорич и др.), вели литературную и научную деятельность. Так, П. Юлинац, офицер русской службы, написал "Краткое введение в историю происхождения словено-сербского народа" (1765 г.). Несомненный интерес не только как свидетельство современника, но и как литературное произведение представляют "Известия о похождениях Симеона Писчевича" (о пребывании его в России в 1753 - 1767 гг.)⁸¹ . В них даны яркая картина жизни переселенцев на юге России, впечатления автора о Киеве, Москве, Миргороде, рассказывается о встречах с видными деятелями России XVIII в. и югославянской эмиграции. Воспоминания полны сведений исторического и географического характера.

Другая часть югославянской интеллигенции, вернувшись на родину, обращала полученные в России знания на пользу своему народу. Югославские исследователи нередко называют период 1740 - 1750-х годов в истории их страны "русским" и отмечают, что в сфере культуры русское влияние в югославянских землях достигло тогда высшей точки⁸² . Восприятие опыта России ускоряло те процессы, которые начали развиваться в социально-экономических отношениях югославянских земель во второй половине XVIII века. Усиление же влияния России на Балканах создавало более благоприятные условия для освободительного движения против султанского владычества и притеснений со стороны Габсбургов.

⁷⁹ ЦГАДА, Госархив, разряд XX, ф. 20, 1760 г., д. 265, л. 26; ф. 248, оп. 39, кн. 2564, л. 428.

⁸⁰ АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1757 - 1759 гг., д. 1, л. 1; 1757 г., д. 3, л. 4.

⁸¹ С. Пишhевий. Указ соч.

⁸² П. Васиh. Доба барока. Студиjе и чланци. Београд. 1970, стр. 121.

Permanent link to this publication: