Основное внимание военной разведки на протяжении 1908 г. концентрировалось вокруг возможных действий Болгарии, Турции и Австро- Венгрии, что являлось продолжением предшествующих поисков источников опасности для российских позиций на Балканах.

Интерпретация складывавшейся ситуации, как она виделась представителю русской военной разведки в Софии, давалась в виде прогноза: "1) если возникновение осложнений с Турцией приведет к открытию военных действий на Кавказской границе, кажется мне, что одновременное выступление Болгарии на самом опасном для Турции оперативном направлении могло бы иметь для нас чрезвычайное значение; 2) возможно, что и без предварительного соглашения болгарская армия будет мобилизована немедленно после объявления нами войны" [1. Д. 6841. Л. 42].

Уже 21 марта 1908 г., ссылаясь на полученную информацию о возможном плане действий и расчетах наиболее воинственно настроенной части правящих кругов Порты, русская военная разведка писала о подготовке со стороны "военной партии" плана боевых действий против Болгарии, которая еще не закончила перевооружение. В соответствии со сделанными разведкой предположениями, война могла проходить в условиях, когда Россия "еще не оправилась после войны и смуты" и не сможет вмешаться в турецко-болгарский конфликт, и даже более того, она будет ослаблена, так как очередная война вызовет в ней беспорядки и "даже восстания на Кавказе" [1. Д. 1011. Л. 72, 72 об.].

Расчет, который делался в аналитических прогнозах, несмотря на учет различных вариантов действий Порты, свидетельствовал о затруднительности для руководства русской военной разведки на этом этапе смоделировать ситуацию. Летом 1908 г. информация о перспективах действий Турции в отношении России, поступающая от военного агента в Константинополе, постепенно становится более тревожной, и прежнее отрицание угрозы со стороны Порты меняется на уверенность в реальности такой опасности, но не самой по себе, а как последствия ухудшения русско-германских отношений.

Июльские события 1908 г. в Османской империи, ознаменовавшие начало младотурецкой революции, серьезно повлияли на оценки и прогнозы русской военной разведки относительно перспектив места и роли Турции в международных делах. В соотношении с прогнозом военных аналитиков, относящимся к этому периоду, "главным центром, который будет давать направление ходу событий в Турции, относится Европейская Турция, где сосредоточены лучшие передовые силы государства (курсив мой. - Ар. У.), там же находится и самый сложный узел - противоречивые интересы различных народностей Балканского полуострова - распутать который окончательно далеко не легкая задача. Однако и Азиатская Турция, по своему обширному и преобладающему количеству мусульманского населения, должна также иметь большое влияние на дальнейший ход событий в Оттоманской империи" [1. Д. 3826. Л. 156 об.].

Провозглашение 22 сентября 1908 г. Болгарией независимости послужило для русских военных агентов предметом специального анализа возможных последствий этого события для всего полуострова в целом. Имея в виду попытки сближения Австро-Венгрии с Грецией и Румынией с целью создания подконтрольного блока государств на Балканах, представители русской военной разведки постарались определить позиции Афин в новой ситуации. По их оценке, "известие о провозглашении

стр. 20

Болгарии независимым королевством вызвало здесь первоначально тревожное настроение и слухи о предстоящей войне Турции с Болгарией, а затем взрыв негодования и тайные пожелания компенсации. Однако политическая обстановка данного момента таковым компенсациям отнюдь не благоприятствует... Провозглашение болгарской независимости, означая собой окончательное присоединение Восточной Румелии, наносит удар обширным замыслам "панэллинизма". То же событие в связи с присоединением Австро- Венгрией Боснии и Герцеговины, как бы указывая на начавшееся расчленение Турции, послужило предлогом к перевороту на о. Крит" [1. Д. 855. Л. 62-62 об.].

Изменяющаяся политическая конфигурация Балканского полуострова и, в частности, попытки отдельных стран региона проводить собственную политику в отношении соседей достаточно серьезно воспринимались в Санкт-Петербурге и прежде всего среди военных, которые видели в складывающейся ситуации перспективу радикального изменения баланса сил в средиземноморско- балканском секторе мировой политики. Аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, предпринятая 24 сентября 1908 г., оказалась столь стремительной как для России, так и для других европейских государств, не говоря о балканских странах, что казавшееся достигнутым ранее на полуострове положение status quo было поставлено под вопрос. Фактически Бухлауские договоренности между Санкт-Петербургом и Веной были нарушены преждевременными и односторонними действиями австро-венгерской стороны, которая стремилась получить максимальную выгоду от нерешительной позиции России. В складывавшейся обстановке поведение тех стран полуострова, которые имели особые отношения с Российской империей, было предметом специальной заботы со стороны дипломатической и разведывательной службы последней. К числу таких государств относилась прежде всего Болгария, связанная с Россией секретным союзным военно-политическим договором.

В момент обострения боснийского кризиса России был необходим союзник в регионе, способный усилить позиции Санкт-Петербурга в непростой ситуации. Русско-болгарский договор оказался достаточно серьезной проблемой. Через десять дней после аннексии Боснии и Герцеговины австро-венгерскими войсками начальник русского Генерального Штаба дал специальную директиву по составлению информационного письма в адрес МИД и председателя Совета Министров относительно складывающейся ситуации. В соответствии с ней предстояло "изложить, что у нас имеется конвенция, обязывающая Болгарию, в случае войны с Тройственным союзом и участия Румынии, действовать сообща". Раздражение военных кругов пассивностью внешнеполитического ведомства России в боснийском кризисе достаточно резко было сформулировано в фразе о том, что "документ этот и обязательство это, как акт политический, использован не был" [1. Д. 6841. Л. 117].

Стремление Австро-Венгрии усилить свое присутствие на Балканском полуострове и создать там военно-политическую коалицию воспринималось в российских военных кругах крайне настороженно и враждебно, так как цели и задачи подобного объединения имели явно антироссийскую направленность. В этой связи отмечалось, что "при улучшающихся отношениях с Турцией, этот политический документ [русско-болгарский военный договор] нам может принести большую пользу, помочь установить отношения с Болгарией ясные - против нас она или с нами. Есть периоды, когда взаимные отношения должны быть предельно ясны. С точки зрения взаимных интересов, это необходимо и важно" [1. Д. 6841. Л. 117].

Оценка сложившегося положения была представлена по каналам русской военной разведки в ее штаб-квартиру в виде вывода о том, что "князь [Фердинанд I] нарочно не сообщает секрета даже ответственным по службе лицам, с целью иметь развязанные руки в делах внешней политики, которую он, как известно, ведет единолично. Свобода действий особенно важна для князя по отношению к Австрии, с которой связывают его самые разнообразные личные интересы, в том числе и имущественные" [1. Д. 6841. Л. 118].

стр. 21

Болгарское направление для русской военной разведки становилось одним из важных на Балканах. В совместно подготовленной военным агентом в Болгарии полковником М. Леонтьевым и русским посланником в этой стране Семетовским-Курило "Записке о значении Болгарии для русской политики в связи с вопросом о заключении с нею военной конвенции", направленной в Главное управление Генерального Штаба (ГУГШ) (факт достаточно редкий и необычный с точки зрения сотрудничества между представителями военного министерства и МИД), давалось определение ситуации, сложившейся на полуострове, и роли отдельных факторов в ее развитии. Главной проблемой политического положения, как это интерпретировалось в информационно- аналитическом материале, стала постановка на повестку дня Восточного вопроса, вступившего "в решительный фазис" [1. Д. 6841. Л. 136]. Позиции и планы внешних и внутрирегиональных сил, а также причинно-следственная связь возможных событий определялись военным агентом и посланником в виде неразрешимого антагонизма, включающего геостратегические и этнические составляющие: "Как бы ни были искренни стремления Европейских кабинетов к разрешению мирным путем возникших осложнений, задача эта может оказаться и недостаточною: скрещивающиеся на Балканах интересы слишком противоположны, а возникшая борьба двух начал - германского империализма с пробудившимся самосознанием славянских элементов задевают в корне взаимоотношения Держав и по самой силе вещей угрожают разрывом" [1. Д. 6841. Л. 136]. В связи с этим выход, предлагавшийся обоими "подписантами", состоял в "заключении возможно широкого военного соглашения с Болгарией, которое в полной мере обеспечивало бы национальные интересы болгарского народа и таким образом в самом себе несло бы залог столь необходимой прочности и жизненности" [1. Д. 6841. Л. 139].

Явное стремление правящих кругов Болгарии, и прежде всего князя Фердинанда, дистанцироваться от России, несмотря на существовавший военно-политический договор, лишь нагнетало подозрительность относительно дальнейших действий Софии на международной арене. Сообщения военной разведки, адресованные в ГУГШ, лишь усиливали подобные опасения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Российский Государственный военно-исторический архив. Ф. 2000. Oп. 1.

Permanent link to this publication: