В статье показывается, что традиционные сцены предстояния усопшего перед богами в капелле гробницы жреца Петосириса в Туна эль-Гебель близ Гермополя (конец IV в. до н.э.) связаны исключительно с посмертной судьбой старших родственников Петосириса, умерших раньше него. Оформление пронаоса, посвященное ему самому, при их нарочитой эллинизации, воспроизводит архаичную модель "мира-Двойника", характерную для частных гробниц 3-го тыс. до н.э. По-видимому, стремление Петосириса обрести посмертное существование по этой модели независимо от богов связано с его убеждением в невозможности вступить в эффективный контакт с божествами через посредство нелегитимных македонских правителей Египта.

Ключевые слова: Египет, эллинизм, гробница, жрецы, Гермополь, загробный мир, боги, Двойник, художественное оформление.

Гробница жреца гермопольского храма Тота Петосириса "Данный Осирисом" [Ranke, 1935, S. 123]) - без сомнения, самый известный памятник некрополя греко-римского времени в Туна эль-Гебель (см.: [Kessler, 1981, S. 83-109; 1986; Aufrere, Golvin, 1997, p. 211-217]). Она была раскопана еще в 1910-е гг. Г. Лефевром. Он подготовил ее нормативное издание [Lefebvre, 1923(1); Lefebvre, 1923(2); Lefebvre, 1924]; дополнившее его новейшее фотографическое издание: [Cherpion, Corteggiani, Gout, 2007]. Однако, будучи сразу оценена как весьма интересный памятник, эта гробница сравнительно редко становилась предметом специального исследования. Еще в 1920-1930-е гг. росписи ее пронаоса, в частности

Статья публикуется в рамках проекта РГНФ N 15-01-00431 "Эпоха эллинизма и ее правители в зеркале традиционных мировоззрений народов Ближнего Востока (на примере Египта и Месопотамии)".

стр. 48
сцена жертвоприношения быка на его южной стене, стали предметом полемики между П. Монте [Montet, 1926] и Ш. Пикаром [Picard, 1931] о степени влияния здесь персидского или греческого искусства1. Позднее, уже на рубеже 1970-1980-х гг., этому памятнику была посвящена диссертация С. Накатен, оставшаяся неопубликованной; известна лишь небольшая заметка этой исследовательницы о Пегосирисе в "Лексиконе египтологии" [Nakaten, 1982]. Уже в 2010-е гг. издательство Otto Harrassowitz анонсировало публикацию подробного, насколько позволяет судить аннотация, исследования Шт. Клозе изобразительной программы гробницы Петосириса и ее иконографических и стилистических особенностей. Но его выход в свет сильно задержался, и оно до сих пор остается мне недоступным [Klose, 2014]. Кроме того, надписи гробницы (в особенности так называемая Большая биографическая надпись - надпись 81 по нумерации Г. Лефевра: [Lefebvre, 1923(1), p. 136-145; Lefebvre, 1923(2), p. 53-59; Lefebvre, 1924, pl. XXVIII-XXX, XXXI-XXXIV; см. переводы: Otto, 1954, S. 180-183; Lichtheim, 1980, P. 45-49]) неоднократно рассматривались в связи с проблемами истории и идеологии Египта кануна эллинизма (см.: [Ладынин, 2014]).

На фоне относительно небольшой историографии гробницы Петосириса справедливыми и существенными оказываются замечания А. О. Большакова в его монографии "Человек и его Двойник" и в основополагающей статье об изображении и тексте как двух языках древнеегипетской культуры. Петербургский исследователь проводит линию преемственности между гробницей Петосириса и памятниками несравненно более раннего времени, вплоть до Древнего царства, обращая внимание на то, что она оказывается одним из немногих погребений 1-го тыс. до н.э., в которых широко представлены сцены земной, повседневной жизни [Большаков, 2001, с. 235, прим. 1; Большаков, 2003, с. 19]. Помимо гробницы Петосириса подобные сцены, по замечанию А. О. Большакова, встречаются еще в "эфиопско-саисских архаизациях". Однако само понятие архаизации предполагает, что эти памятники копируют не только структуру изобразительного ряда, но и стилистику их староегипетских аналогов. Если учесть

1 Как представляется, предпочтительно мнение Пикара о греческом влиянии на эти росписи: [Colobova Ladynin, 2006, p. 31].

стр. 49
"новаторство" гробницы Петосириса, проявившееся в мощном греческом влиянии на стилистику именно сцен повседневной жизни, можно согласиться с суждением А. О. Большакова о том, что она - "памятник странный и уникальный". Попыткой найти некое объяснение этому и является настоящая работа.

По оценкам исследователей, гробница Петосириса должна датироваться приблизительно рубежом IV и III вв. до н.э. [Nakaten, 1982, Kol. 995, 997, Anm. 11]. Это согласуется с отнесением к началу македонского времени (вероятнее всего, к царствованию в Египте Александра Великого в 332-323 гг. до н.э.) исполнения им обязанностей лесониса (mr-šn, λεσΧνις), т.е. главы хозяйства храма бога Тота в Гермополе [Ладынин, 2014]. Непосредственно в погребальной камере гробницы Петосириса были помещены саркофаги его самого [Lefebvre, 1923(1), p. 201-203], его супруги Ренепетнофрет (Rnpt-nfrt) [Lefebvre, 1923(1), p. 201-203] и, судя по всему, двух их детей (имя одного из них неизвестно - I: 203, С; второго звали Тотрех - [Lefebvre, 1923(1), p. 203-204].

Вместе с тем, в капелле гробницы Петосириса были помещены тексты и изображения, связанные с погребением и обеспечением посмертного блаженства его отца и старшего брата. Петосирис принадлежал к роду гермопольских жрецов, возвышение которого должно было совпадать с возвышением Гермополя при XXX династии, когда по не вполне ясным причинам при первом ее царе Нектанебе I (379/8-361/360 гг. до н.э. [Ladynin, 2013, p. 1]) этот город стал важным культовым центром. Там была развернута строительная программа, завершившаяся лишь в македонское время, в формальное царствование сводного брата Александра Великого Филиппа Арридея (323-317 гг. до н.э.) [Arnold, 1999, p. 111-113, 131, 138, 139; Ладынин, 2007, с. 88-89, 94-95; Pestman, 1967, p. 10-14].

Из надписей гробницы Петосириса известно, что все представители его рода, начиная с его деда Джедтотефанха Старшего, культ которого в гробнице не засвидетельствован [Lefebvre, 1923(1), p. 3], носили жреческие титулы "старший [из] пяти" и "управитель престолов" [Lefebvre, 1923(1), p. 1-2]. Это указывало если не на высшее, то, во всяком случае, на заметное положение в гермопольской иерархии.

Отец Петосириса Сишу [Lefebvre, 1923(1), p. 3] управлял гермопольским храмом Тота. В одном случае речь идет о его назначении на эту должность "величеством его"- очевидно, царем; надпись 90, стк. 1 [Lefebvre, 1923(1), p. 151; Lefebvre, 1923(2), p. 69; 1924, pl. LII]; ср. надпись 69, стк. 16, где речь идет о его назначении на храмовую должность по воле Тота [Lefebvre, 1923(1), p. 126; 1923(2), p. 45; 1924, pl. XXV. 1]. В надписи 90 присутствует целая последовательность эпитетов, указывающих на расположение к Сишу некоего легитимного царя (nsw; несомненно, одного из царей XXX династии; см. выше отсылку к данной надписи); а в надписи 69 (сткк. 10-16) подробно описывается личное общение Сишу с царем: как он говорил ему правду - сткк. 11-12, ср. надпись 90, стк. 2 и косвенно надпись 128, стк. 2 [Lefebvre, 1923(1), p. 162; Lefebvre, 1923(2), p. 91; Lefebvre, 1924, pl. LVI.1]; получение от него награды и титула "управителя страны этой" Поскольку преемник Сишу во главе гермопольского храма, его сын и старший брат Петосириса Джедтотефанх, сменил своего отца по воле царя (вне сомнения, последнего царя XXX династии Нектанеба II - 359/8-342/1 гг. до н.э.; надпись 102, стк. 4 [Lefebvre, 1923(1), p. 185; Lefebvre, 1923(2), p. 75; Lefebvre, 1924, pl. LIV.1]), Сишу умер еще до наступления в 343 г. до н.э. второго персидского владычества.

По справедливому замечанию Б. Меню, в текстах гробницы Петосириса, посвященных Джедтотефанху (надписи 100 и 102 [Lefebvre, 1923(1), p. 183-185; 1923(2), p. 73-75; 1924, pl. LII; LIV.1]), в отличие от тех, что относятся к жизни Сишу, нет упоминаний о царских милостях, сопровождавших его карьеру. Б. Меню делает вывод, что большая ее часть пришлась на время после 343 г. до н.э., когда легитимной царской

стр. 50

Рис. План гробницы Петосириса с указанием расположения надписей [Lcfcbvrc, 1923(2), plan]

власти в Египте уже не было [Menu, 1994, p. 318]. В ряде текстов можно уловить намеки на то, что Джедтотефанх при исполнении своих обязанностей был свидетелем бедствий Египта и гермопольского храма. Судя по оправданиям его в определенных вредоносных делах, он мог быть в них вовлечен: надпись 138, стк. "закрывающий глаза (букв, "покрывающий тело") относительно поведения дворца, запечатывающий рот свой относительно услышанного им" [Lefebvre, 1923(1), p. 194; Lefebvre, 1923(2), p. 95-96; Lefebvre, 1924, pl. LV.1]; надпись 70, стк. 5-6: "не похищал я приношения в храмах, не (де)лал (я злой) вещи против земли этой, истина со мной (и) не покинет она меня вечно" [Lefebvre, 1923(1), p. 172; Lefebvre, 1923(2), p. 45; Lefebvre, 1924, pl. XXXIX]; ср. с оправданиями Джедтотефанха перед загробным судом в надписи 63, сткк. 2-3 [Lefebvre, 1923(1), p. 168; Lefebvre, 1923(2), p. 39; Lefebvre, 1924, pl. XXIV.1]. Б. Меню обращает внимание на то, что тексты, связанные с Джедтотефанхом, не приписывают ему хорошего управления храмом и не утверждают за ним отсутствия какой-либо связанной с этим вины [Menu, 1994, p. 319].

Предположение Б. Меню о том, что Джедтотефанх был не только современником и, возможно, участником событий второго персидского владычества, но и был казнен за сотрудничество с персами [Menu, 1994, p. 320], кажется чрезмерным. Вместе с тем сама датировка его деятельности этим временем весьма вероятна. Петосирис говорит, что после возведения гробницы Джедтотефанха он вознаградил ее строителей щедро, "как делалось прежде, (когда) был царь во дворце (своем)" (надпись 106, сткк. 15-16:

стр. 51
[Lefebvre, 1923(1), p. 187; Lefebvre, 1923(2), p. 77; Lefebvre, 1924, pl. L]). Естественно думать, что эти немалые расходы Петосирис понес в бытность лесонисом, т.е. уже в начале македонского времени, и в таком случае Джедтотефанх должен был умереть накануне его или, во всяком случае, незадолго до него, - как видно, в отсутствие с точки зрения Петосириса легитимной царской власти в Египте.

По своему плану гробница Петосириса проста и структурно напоминает типичный храм греко-римского времени [Lefebvre, 1923(1), p. 13-30; Lefebvre, 1924, pl. I-III; Nakaten, 1982, Kol. 995-996] (рис.)2. Фасад ее, обращенный к северу, образован четырьмя колоннами, увенчанными растительными капителями двух типов, которые расположены симметрично по центру [Lefebvre, 1923(1), p. 43-48; Lefebvre, 1924, pl. VI]. Непосредственно за фасадом находится пронаос, соединенный проходом с полностью закрытой капеллой [Lefebvre, 1923(1), p. 49-108; Lefebvre, 1924, pl. VII-XXII]. Под ней находится погребальная камера, в которой и находились саркофаги Петосириса, его жены и двоих детей [Lefebvre, 1923(1), p. 201-206; Lefebvre, 1924, pl. LVII-LVIII]. По четырем сторонам погребальной камеры в капелле расположены квадратные столбы [Lefebvre, 1923(1), p. 153-166, 188-196; Lefebvre, 1924, pl. LV-LVI].

Общая закономерность размещения и стилистики изображений гробницы можно сформулировать следующим образом. По преимуществу пронаос оформлен сценами повседневной жизни, а капелла - сценами совершения ритуала и изображениями усопших перед божествами. Если в первых явственно видно греческое влияние, то во вторых столь же строго соблюдается египетский канон. В этом общем для оформления гробнице правиле имеются два исключения. Во-первых, в пронаосе, в среднем регистре его южной стены, видны традиционные, испытывающие лишь минимальное воздействие эллинизации сцены почитания Петосириса и Ренепетнофрет их детьми: сыновьями слева в сценах от входа в капеллу [Lefebvre, 1923(1), p. 100-107; Lefebvre, 1924, pl. XVI, XVIII) и дочерьми - справа [Lefebvre, 1923(1), p. 84-90; Lefebvre, 1924, pl. XVI, XVII]. Во-вторых, явно эллинизирующими оказываются ритуальные сцены:

1) процессия носителей заупокойных даров на основании западной [Lefebvre, 1923(1), p. 180-183, Lefebvre, 1924, pl. XLVI-XLIX] и восточной [Lefebvre, 1923(1), p. 145-148; pl. XXXV-XXXVI] стен капеллы;

2 О модели гробницы-храма, характерной для египетской традиции со времени Нового царства, см.: [Assmann, 1987; 2003; Тарасенко, 2009, с. 40-42].

стр. 52
2) принесение даров (по-видимому, жене Петосириса Ренепетнофрет) на основании южной стены пронаоса слева от входа в капеллу [Lefebvre, 1923(1), p. 107-108; Lefebvre, 1924, pl. XX-XXI];

3) сцена жертвоприношения быка на основании южной стены пронаоса справа от входа в капеллу [Lefebvre, 1923(1), p. 93-94; Lefebvre, 1924, pl. XIX, XXII.2] именно в связи с последней сценой в свое время обсуждался вопрос о возможности персидского влияния на стилистику гробницы).

Наконец, еще одна особенность рассматриваемой гробницы состоит в том, что все сцены ее капеллы, исключая изображения на основании ее стен, связаны с посмертной судьбой не Петосириса и его жены, а его старших родственников. Сцены восточной части капеллы посвящены его отцу Сишу, а западной - старшему брату Джедтотефанху [Lefebvre, 1923(1), p. 119-120 et sq.]. Из обозначенных закономерностей оформления гробницы Петосириса уже на нынешнем предварительном этапе следует одно фундаментальное заключение: в ней совершенно отсутствуют сцены, в которых Петосирис или его супруга были бы изображены перед богами. Наряду с этим среди сцен, связанных с обеспечением посмертного бытия Петосириса и Ренепетнофрет, только две - их почитание сыновьями и дочерьми - выдержаны в традиционной египетской стилистике. Напротив, среди сцен, преследующих ту же цель применительно к старшим родственникам Петосириса, в таком же абсолютном меньшинстве оказываются

стр. 53
стр. 54
сцены эллинизирующие: как уже говорилось, в капелле они представлены только процессиями носителей даров на восточной стене - в изобразительном ряду, посвященном Сишу, и на западной - в ряду Джедтотефанха.

Сцены традиционной стилистики в капелле гробницы Петосириса посвящены следующим сюжетам. На восточной стене, в среднем регистре, изображены погребальная процессия Сишу и принесение ему в качестве заупокойной жертвы быка с отрезанием его ноги3). В верхнем регистре видно изображение ритуала "отверзания уст и очей" [Матье, 1996] в отношении мумии Сишу; в его совершении принимают участие Петосирис и дочери усопшего [Lefebvre, 1923(1), p. 128-145; Lefebvre, 1924, pl. XXVIII-XXXIV]. В южной части стены верхний и средний регистры соединяются и все их пространство занимает изображение внука Сишу, "очищающего" его мумию водой. [Lefebvre, 1923(1), p. 131-132; Lefebvre, 1924, pl. XXXI, XXXII]. Ни в одной сцене восточной стены, связанной с Сишу, нет изображений божеств: так, четыре сына Хора, участвующие в ритуале "отверзания уст и очей", - изображающие соответствующих богов жрецы [Lefebvre, 1923(1), p. 132]. В сценах адорации перед богами Сишу появляется лишь на гранях столбов в восточной части капеллы:

1) перед рядом не названных точно по именам богов на северной и южной гранях столба А в южной части капеллы [Lefebvre, 1923(1), p. 153-156];

2) перед божеством, изображение которого разрушено, Хором Хентимерти, Шу и Тефнут на восточной грани столба С в северной ее части [Lefebvre, 1923(1), p. 164];

3) перед Хепри, Имсети и Анубисом - на ее западной грани [Lefebvre, 1923(1) p. 165]).

3 См. об этом мотиве, с отсылками к литературе: [Большаков, 2003. с. 7].

стр. 55
Из двух самых обширных текстов на восточной стене капеллы один, в среднем регистре, - Большая биографическая надпись Петосириса (см. отсылку выше), а другой, в верхнем регистре (надпись 82), связан с изображенным здесь ритуалом "отверзания уст и очей" [Lefebvre, 1923(1), p. 130-132; Lefebvre, 1923(2), p. 33-35; Lefebvre, 1924, pl. XXVIII-XXX].

В отличие от восточной стены капеллы, западная стена, посвященная посмертной судьбе Джедтотефанха, оформлена сценами, изображающими не погребальные ритуалы, а собственно его вступление в загробный мир. В верхнем регистре усопший изображен в адорации перед божествами, связанными с Дуатом и пребыванием там солнечного бога [Lefebvre, 1924, pl. XXXIX-XLVI]. К ним относятся:

1) девять божеств в образе павианов (надпись 71(a): "имена богов, восхваляющих Ра в Дуате") [Lefebvre, 1923(1), p. 172-173; Lefebvre, 1923(2), p. 46; Lefebvre, 1924, pl. XXXIX, XLII, XLIII];

2) божества двенадцати часов (надпись 73(a): "имена богов, сопровождающих бога великого") [Lefebvre, 1923(1), p. 173-175; Lefebvre, 1923(2), p. 47; Lefebvre, 1924, pl. XXXIX, XLIII];

3) двенадцать уреев (надпись 75: "имена богов, освещающих тьмы в Дуате") [Lefebvre, 1923(1), p. 175; Lefebvre, 1923(2), p. 48; Lefebvre, 1924, pl. XL, XLIV], приносящих жертвы четырем быкам [Lefebvre, 1923(1), p. 175-176; Lefebvre, 1924, pl. XL-XLI, XLIV-XLV] и предстающих на загробном суде перед Осирисом Хентиаменти [Lefebvre, 1923(1), p. 176-177; Lefebvre, 1924, pl. XLI, XLV].

Средний регистр стены полностью занят несколько сокращенной записью 18-й главы Книги Мертвых, сопровождаемой иллюстрирующим ее изобразительным рядом [Lefebvre, 1923(1), p. 177-180; Lefebvre, 1923(2), p. 50-53; Lefebvre, 1924, pl. XXXIX-XLI, XLIII-LV]. Столбы в западной части гробницы также связаны с посмертной судьбой Джедтотефнаха. Подобно Сишу на противоположных столбах он предстает здесь в адорации перед божествами (перед опять же не названными по именам богами на северной и южной гранях столба В в южной части капеллы [Lefebvre, 1923(1), p. 188-191]; перед Атумом, Осирисом, Хапи и Анубисом на восточной грани столба D в северной ее части [Lefebvre, 1923(1), p. 195-196]; перед Кебехсенуфом, Гебом и двумя антропоморфными божествами - на его западной грани [Lefebvre, 1923(1), p. 196]).

Сцены на боковых простенках северной и южной стен гробницы, в среднем регистре, изображают воздание почестей усопшим от переживших их родственников. На северной стене таким адорантом оказывается только Петосирис (на западном простенке он чтит Джедтотефанха [Lefebvre, 1923(1), p. 169-171; Lefebvre, 1924, pl. XXV.2], на восточном - Сишу [Lefebvre, 1923(1), p. 124-127; Lefebvre, 1924, pl. XXV.1]). На южной стене присутствует как Джедтотефанх (он чтит Сишу на сцене восточного простенка [Lefebvre, 1923(1), p. 152; 1924, pl. XXXVII]), так и Петосирис (он чтит Джедтотефанха на сцене западного простенка [Lefebvre, 1923(1), p. 186-188; Lefebvre, 1924, pl. L]). Характерно, что верхний регистр на восточной стороне северной стены капеллы занят сценой получения Сишу и его супругой Нофретренепет "очищения" от богини Нут [Lefebvre, 1923(1), p. 124; 1924, pl. XXV.1]. На симметричной западной стороне сцена верхнего регистра разрушена, но, вероятно, она должна была изображать Джедтотефанха с его женой перед каким-либо женским божеством (учитывая достаточно высокую роль осирических сюжетов в оформлении западной стены капеллы, можно допустить, что ею была Исида).

Наконец, на южной стене капеллы есть целый ряд изображений Сишу и Джедтотефанха, чтящих различных богов. В верхнем регистре западной стороны Сишу изображен в адорации перед девятью "богами, чтящими Ра" (надпись 84(a): [Lefebvre, 1923(1), p. 151; 1923(2), p. 65; 1924, pl. XXXVII]. В симметричной сцене на восточной стороне Джедтотефанх чтит "богов, чтящих владык Эннеады" (ILL; Nr 105(a): [Lefebvre, 1923(1), p. 186; Lefebvre, 1923(2), p. 76; 1924,

стр. 56
pl. L]. В симметричных сценах на пилястрах южной стены оба усопших чтят по три божества, названных по именам: Сишу - Атума, Серкет и Хора [Lefebvre, 1923(1), p. 149; Lefebvre, 1924, pl. LIV.1]; Джедтотефанх - Анха, Чеси и Демеджи [Lefebvre, 1923(1), p. 184; Lefebvre, 1924, pl. LIV.2].

Центральная композиция южной стены капеллы оказывается едва ли не самой значительной среди ее культовых сцен [Lefebvre, 1923(1), p. 197-201; Lefebvre, 1924, pl. LU, LUI]. В ее верхнем регистре помещены симметричные изображения Сишу и Джедтотефанха перед сидящим на престоле Осирисом (за спиной его стоят Исида и Нефтида). Средний регистр представляет собой сцену воскресения Осириса в виде скарабея, находящегося на серехе, между богинями Уаджит и Нехбет. Помимо записи 18-й главы Книги Мертвых на западной стене капеллы аллюзии на этот текст, а также, по мнению Г. Лефевра, на Тексты пирамид встречаются на пилястрах у входа (надписи 63 [Lefebvre, 1923(1), p. 167-168; Lefebvre, 1923(2), p. 39-40] и 66 [Lefebvre, 1923(1), p. 120-123; Lefebvre, 1923(2), p. 41-43]) и в некоторых других надписях. На столбах южной части капеллы и пилястрах ее южной стены имеются тексты формул (см.: [Большаков, 2006, с. 189-193]) и "О, живущие, сущие на земле..." ( см.: [Берлев, 1962]), составленные в пользу Сишу (надписи 89 [Lefebvre, 1923(1), p. 150; Lefebvre, 1923(2), p. 68-69; Lefebvre, 1924, pl. LIV.1] и 116 [Lefebvre, 1923(1), p. 158-160; Lefebvre, 1923(2), p. 83-84; Lefebvre, 1924, pl. LV.2]) и Джедтотефанха (надписи 102 [Lefebvre, 1923(1), p. 184-185; Lefebvre, 1923(2), p. 74-75; Lefebvre, 1924, pl. LIV.2] и 125 [Lefebvre, 1923(1), p. 191-192; Lefebvre, 1923(2), p. 88-89; Lefebvre, 1924, pl. XXIII.3]).

Суммируя наблюдения над оформлением капеллы гробницы, можно констатировать резкое различие в сценах ее восточной стены, фиксирующих исключительно заупокойный ритуал, и западной, показывающих столь же исключительно судьбу усопшего в загробном мире. Складывается впечатление, что в изобразительных рядах, связанных с Сишу и Джедтотефанхом, создатели гробницы попытались продемонстрировать отдельно друг от друга ритуальный и мифологический аспекты посмертной судьбы человека. Напомним, что вне этих последовательностей изображений находятся эллинизированные сцены принесения даров у основания восточной и западной стен капеллы; сцены эти также должны быть связаны с посмертным бытием Сишу и Джедтотефанха и не обнаруживают при этом никаких сущностных различий.

Выше уже говорилось о ритуальных сценах, помещенных на южной стене пронаоса гробницы. Единственной аллюзией на погребальный ритуал среди них можно считать сцену жертвоприношения быка на ее западной стороне (см. отсылки выше). Но эта аллюзия основательно размыта подчеркнуто эллинизированным характером этой сцены. Пилястры южной стены пронаоса по обеим сторонам входа в капеллу - единственные места в гробнице, где обнаруживается начертание формулы в пользу Петосириса (надписи 53 и 54 [Lefebvre, 1923(1), p. 109-110; Lefebvre, 1923(2), p. 26-27]). Формула при этом адресована не только Осирису Хентиаменти, Кинокефалу (его отождествлению с Тотом) и Анубису, но и солярным богам - соответственно, Ра-Харахти к востоку и Атуму к западу от входа.

Гимн солнцу (надпись 60) [Lefebvre, 1923(1), p. 95-100; 1923(2), p. 33-35; Lefebvre, 1924, pl. XXII. 1] помещен также в верхнем регистре над сценой почитания Петосириса и его жены их сыновьями, к западу от входа. Возможно, некий аналог этому тексту был расположен симметрично ему, но сейчас этот верхний регистр над сценой почитания супругов дочерьми полностью разрушен [Lefebvre, 1923(1), p. 84]. Размещение гимна солнцу над указанной ритуальной сценой соответствует ожидаемому расположению естественного источника света при совершении ритуала, так что данный текст мог предназначаться для "освещения" соответствующей части гробницы (см. о вероятном происхождении образа Осириса как бога неугасимого света наземных помещений гробницы: [Большаков, 2001, с. 103-107]).

стр. 57
Сцены почитания Петосириса и Ренепетнофрет их детьми характерны тем, что в них, с возможной поправкой на некоторые черты уже эллинистической стилистики, без сомнения, видны те условные изображения прижизненного облика владельцев гробницы, которые хорошо известны по памятникам этой категории эпохи Древнего царства [Lefebvre, 1924, pl. XVI-XVIII; ср.: Большаков, 2001, с. 150-167, 193-194]. При этом весьма симптоматичны слова, с которыми дети Петосириса и Ренепетнофрет обращаются к своим родителям. В надписи к востоку от входа в капеллу слова сыновей владельцев гробницы (надпись 61) [Lefebvre, 1923(1), p. 100-107; Lefebvre, 1923(2), p. 35-38; 1924, pl. XVI, XVIII] лишены какого-либо ритуального содержания и представляют собой своего рода панегирическую биографию Петосириса (перекликающуюся с Большой биографической надписью). В симметричной сцене к западу от входа дочери Петосириса призывают на него милость целого ряда богов (надпись 58) [Lefebvre, 1923(1), p. 85-90; 1923(2), p. 29-32; 1924, pl. XVI, XVII], - но исключительно с тем, чтобы они посылали ему за гробом как можно больше всяческих материальных благ. Дочери Петосириса подчеркивают, что призываемые ими боги обеспечат специально для их отца не только всевозможные богатства (надпись 58, сткк. 17-19),

стр. 58
но и протекание необходимых для их воспроизводства природных процессов и труд занятых в их созидании работников (сткк. 22-27). Единственной аллюзией собственно на посмертную участь Петосириса оказывается упоминание Анубиса в связи с его мумификацией (стк. 28). Показательно, что и в этом случае какие бы то ни было мифологические коннотации его загробного бытия пропускаются, а речь идет о консервации его тела как таковой.

Слова дочерей Петосириса о его посмертном благополучии - сжатая аннотация сцен повседневной жизни, которые размещены на остальных трех стенах пронаоса его гробницы. Сцены восточной стены изображают полевые работы [Lefebvre, 1923(1), p. 67-79; Lefebvre, 1924, pl. XIII], западной - работы в виноградниках [Lefebvre, 1923(1), p. 59-67; Lefebvre, 1924, pl. XII]. Сцены на интерколумниях, ограничивающих пронаос с северной, фасадной стороны, изображают труд ремесленников. Именно они кажутся особенно примечательными.

Исследователи давно обратили внимание, что на этих сценах представлено изготовление ритонов, украшенных головами животных [Lefebvre, 1923(1), p. 51-52; Lefebvre, 1924, pl. VII, IX], парадной кровати с ножками в виде иротомы львов и украшенная фигурами греческих крылатых сфинксов [Lefebvre, 1923(1), p. 57-59; Lefebvre, 1924, pl. IX, XI], сосудов, воспроизводящих формы греческой керамики, не вполне понятного по своему назначению предмета, увенчанного крылатым Эротом [Lefebvre, 1923(1), p. 52-53; Lefebvre, 1924, pl. VIII, IX]. Вся эта роскошь так или иначе принадлежит к греческой или иранской художественной традиции; однако изготовители ее, по своему облику - явные египтяне. Думается, не может быть и речи о существовании в таком провинциальном центре, как Гермополь, местных ремесленных мастерских, которые производили бы имитации столь разнообразных предметов престижного потребления. Более того, при той экономической интеграции зоны Средиземноморья и Переднего Востока, которая была достигнута к началу эллинистической эпохи, эти предметы несомненно ввозились в Египет из-за рубежа, а не изготавливались на месте. Какое значение могут иметь подобные сцены явно отсутствующего в реальности изготовления египетскими мастерами импортных товаров? Только одно: эти сцены имеют место не в реальной жизни, а в некоем замкнутом на себя мире, пребывая в котором совершать какие-либо покупки в мире обычном невозможно в принципе. Ответ на вопрос, что это за мир, может быть таким: это известный но гробницам Древнего царства "мир-Двойник" [Большаков, 2001, с. 197-224], сконструированный для Петосириса и его супруги Ренепетнофрет. Посмертное благополучие этой супружеской четы в этом мире обеспечивают сцены работ на восточной, западной и северной стенах пронаоса, а центром его являются изображения супругов на южной стене, пребывающих, судя по всему, под немеркнущим солнечным светом и выслушивающих благопожелания своих детей.

Предположение о конструировании в гробнице Петосириса "мира-Двойника" дает логичное объяснение тому нарочито контрастирующему стыку эллинизированной и традиционной стилистики изображений, который в ней наблюдается. Согласно выводам А. О. Большакова, "мир-Двойник" - четко ограниченная, замкнутая на себя и, если культ в гробнице совершается непрерывно, вечная реплика мира реального, в том виде, который он имеет в момент сооружения погребального комплекса. Между тем к концу IV в. до н.э. жизнь Египта уже подверглась основательной эллинизации, проявившейся, в частности, и в том, что представитель провинциального жречества уже не мыслил своего посмертного комфорта без ставших привычными импортных предметов престижного потребления. Соответственно эллинизация сцен повседневной жизни маркирует их принадлежность к воспроизводящему современную Петосирису реальность его "миру-Двойнику". В таком случае нужно отнести к нему и эллинизированные сцены на основании восточной и западной стен капеллы гробницы. Изображенные там процессии носителей даров (характерные и для оформления наземных по-

стр. 59
мещений гробниц 3-м тыс. до н.э. [Большаков, 1986, с. 126]) приходится признать той частью посмертного достатка Петосириса, которой он пожелал поделиться со своими старшими родственниками Сишу и Джедтотефанхом.

Вполне понятным становится и то, почему определенные группы изображений в гробнице остаются традиционными по своей стилистике. Как известно, в принципе не может принадлежать к "миру-Двойнику" все, что относится к миру богов, включая и связанный с Осирисом загробный мир [Большаков, 2001, с. 226-227]. Более того, изображения богов должны быть каноничны, потому что истинный их облик, недоступный восприятию людей, они, по-видимому, передавать вообще не могут [Большаков, 2003, с. 9-10, 15; Берлев, 1972, с. 35-36, 39-41].

Сам Петосирис, как недвусмысленно свидетельствуют его титулования и биографические тексты, при всей эллинизации своих вкусов и привычек считал себя именно египетским (гермопольским) жрецом высокого ранга. Соответственно его изображение в гробнице будет в целом традиционным (решить окончательно вопрос об элементах эллинизации в одежде и предметов меблировки в изображениях его, Ренепетнофрет и их детей пока не удается).

Что касается сцен погребения Сишу на восточной стене капеллы, то неслучайным представляется помещение рядом с ними Большой биографической надписи Петосириса. Известно, что события жизни владельцев гробниц Древнего царства никогда не фиксировались в их изобразительном ряду, а, напротив, всегда излагались в виде текста в биографических надписях [Большаков, Сущевский, 1991, с. 8-9; Большаков, 2003, с. 11-12]. Событиям прошлого не было места в "мирах-Двойниках", во-первых, формировавшихся уже после того, как все эти события утратили актуальность, и, во-вторых, обретавших после своего возникновения статичный и вневременный характер.

стр. 60
Соответственно погребение Сишу как эпизод прошлого, и в том числе биографии самого Петосириса заведомо лежит вне "мира-Двойника" его гробницы. Однако традиционная стилистика этих сцен капеллы может иметь и еще одно обоснование - то, что смерть Сишу, несомненно, имела место еще в доэллинистическую пору.

Разумеется, многие категории, связанные с представлениями о "мире-Двойнике", и приемы его конструирования в 1-м тыс. до н.э. были уже не теми, что в Древнем царстве. Так, в гробнице Петосириса мы не видим не только статуи ее владельца "согласно жизни" [Большаков, 2001, с. 167-196], которая теоретически могла быть утрачена, но и подходящего для нее помещения. Это наводит на мысль об ее отсутствии с самого начала. Но ее индивидуализирующая роль могла быть перенесена и на саркофаг, находившийся в погребальной камере, в пользу чего говорит вся последующая эволюция египетского заупокойного искусства. В сценах, изображающих Петосириса на южной стене пронаоса посреди его "мира-Двойника", нет следов староегипетской "формулы видения", интерпретированной А. О. Большаковым [Большаков, 2001,

с. 50, 57]. Что касается места в текстах гробницы самой лексемы она в них, безусловно, присутствует, однако не играет роли универсального идентификатора всех персонажей сцен повседневной жизни, как это было в гробницах Древнего царства [Большаков, 2001, с. 58-60].

Вместе с тем наблюдения над оформлением гробницы Петосириса в целом подводят к двум весьма существенным выводам. Во-первых, очень четкая оппозиция между изобразительными рядами пронаоса и капеллы, с одной стороны, и внутри капеллы - ее восточной и западной стен - с другой, позволяет заключить, что создатели гробницы четко дифференцировали ритуально-техническую сторону погребения, состоящую в

стр. 61
создании и "оживлении" мумии, судьбу покойного в мире Осириса и конструирование "мира-Двойника" как совершенно особый, полностью немифологический способ обеспечения посмертного бытия. Во-вторых, сама концентрация сцен, формирующих "мир-Двойник" Петосириса в пространстве пронаоса его гробницы говорит о сохранении четкого представления об этом мире как целостном и замкнутом на себя единстве.

В заключение остановимся на еще одном вопросе: какой причудливый склад ума мог побудить представителя египетской элиты на рубеже IV-III вв. до н.э., хотя бы и в столь древнем духовном центре, как Гермополь, совместить необычайное новаторство в стилистике своего погребения с такой архаичной его концепцией, как конструирование "мира-Двойника". Для начала вспомним, что отказ от этой концепции в конце 3-го тыс. до н.э. в значительной, если не в решающей мере был продиктован чисто материальной невозможностью поддерживать гробничный культ в условиях острого природного кризиса [Большаков, 2001, с. 231].

Как мы уже видели по сценам ремесленного производства в гробнице Петосириса, неприятие ее владельцем македонских правителей как легитимных царей Египта не мешало ему наслаждаться импортными новинками, доступными во многом благодаря их владычеству и интеграции долины Нила в эллинистическую ойкумену.

По-видимому, Петосирис сознавал, что в формирующемся эллинистическом обществе, которое обещало быть прочной структурой, его наследники будут беспокоиться о своем статусе, но едва ли о материальном достатке, и средства для поддержания культа в его гробнице у них и у гермопольского храма, конечно, будут. Отец Петосириса Сишу ушел в иной мир еще в эпоху XXX династии, т.е. в пору наличия в Египте и мире сакрального правителя, который был способен обеспечить полноценное совершение ритуалов, необходимых для обретения загробной жизни в царстве Осириса. Мы говорили о том, что старший брат Петосириса Джедтотефанх умер накануне македонского владычества или незадолго до него, т.е. уже в ситуации отсутствия такого сакрального правителя; тем не менее Петосирис едва ли случайно (хотя и в сугубо мирском контексте расплаты с работниками, сооружавшими гробницу его брата) подчеркивает, что его гробница строилась, "как делалось прежде, (когда) был царь во дворце (своем)" (см. выше), а несколькими строками раньше говорит: "Боги в сопровождении Осириса внутри нее (гробницы Джедтотефанха), каждый из них на совершении защиты твоей" (стк. 12:

Иными словами, по тем или иным причинам Петосирис совершил погребение Джедтотефанха с апелляцией к божествам загробного мира и так, как если бы в Египте имелся сакральный правитель, даже несмотря на его отсутствие4. Вместе с тем самому владельцу гробницы довелось жить и умереть при правителях, которые обосновались в его стране прочно, и которых, как наглядно показывают особенности его биографических текстов, он категорически не хотел признать легитимными царями Верхнего и Нижнего Египта [Ладынин, 2014]. По-видимому, Петосирис придавал особое значение тому, что, несмотря на все материальное благополучие вновь наступившей эпохи чужеземного владычества, нормальные отношения Египта с богами, возможные только при посредничестве истинного сакрального правителя, были теперь непоправимо нарушены. В таком случае именно это могло побудить прибегнуть к очень древнему способу обеспечения своего посмертного существования по модели "мира-Двойника", которое не зависело принципиальным образом ни от наличия во главе Египта истинного фараона, ни от какого-либо вмешательства богов вообще.

4 Может быть, это имеет то же объяснение, что и небезызвестный энтузиазм египтян при вступлении Александра Великого в 332 г. до н.э. в их страну. Видя пользу освобождения Египта от персов, они могли считать, что, в отличие от переднеазиатских царей, македоняне не установят над Египтом свое прочное господство и после их ухода возродится его традиционная государственность.

стр. 62
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Берлев О. Д. Трудовое население Египта эпохи Среднего царства. М.: Наука, 1972.

Берлев О. Д. Один из способов датировки стел Среднего царства // Краткие сообщения Института народов Азии. 1962. Вып. 46.

Большаков А. О. Системный анализ староегипетских гробничных комплексов // Вестник древней истории. 1986. N 2.

Большаков А. О. Изображение и текст: два языка древнеегипетской культуры // Вестник древней истории. 2003. N 4.

Большаков А. О. О профессионализме в египтологии // Вестник древней истории. 2006. N 1.

Большаков А. О. Человек и его Двойник: Изобразительность и мировоззрение в Египте Старого царства. СПб.: Алетейя, 2001.

Большаков А. О., Сущевский А. Г. Герой и общество в древнем Египте// Вестник древней истории. 1991. N 3.

Ладынин И. А. Строительная программа Аргсадов в Египте в контексте храмового строительства XXIX-XXX династий // Петербургские египтологические чтения 2006. Материалы научной конференции (Труды Государственного Эрмитажа, XXXV). СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2007.

Ладынин И. А. "Правитель чужеземных стран - защитник Египта": Еще раз об интерпретации двух эпитетов из "Большой автобиографической надписи" гробницы Петосириса в Туна эль-Гебель // Древнейшие государства Восточной Европы. 2012 год: Проблемы эллинизма и образования Боспорского царства / Отв. ред. А. В. Подосинов и О. Л. Габелко. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2014.

Матье М. Э. Древнеегипетский ритуал отверзания уст и очей // Матье М. Э. Избранные труды по мифологии и идеологии древнего Египта. М.: Вост. лит., 1996.

Тарасенко Н. А. Древнеегипетская мифология в изобразительной традиции Книги мертвых (виньетки глав 16, 17 и 42 в Новом царстве - Третьем переходном периоде). Киев: Интепресс, 2009.

Arnold D. Temples of the Last Pharaohs. N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 1999.

Assmann J. Prioritat und Interesse: Das Problem der Ramessidische Beamtengraber // Problems and Priorities in Egyptian Archaeology / Ed. J. Assmann, G. Burkard and V. Davies. L.; N.Y.; Kcgan Paul International, 1987.

Assmann J.: The Ramcssidc Tomb and the Construction of Sacred Space// The Theban Necropolis: Past, Present and Future? / Ed. N. Strudwick and J.H. Taylor. L.: British Museum Press, 2003.

Aufrere S., Golvin J. Cl. L'Egypte restitute. T. 3: Sites, temples et pyramides de Moyenne et Basse Egypte. P.: Errance, 1997.

Bianchi R.S. Images of Isis and her Cultic Shrines Reconsidered: Towards an Egyptian Understanding of the interpretatio Gracca // Nile Into Tiber: Egypt in the Roman World: Proceedings of the IIIrd International Conference of Isis Studies, Faculty of Archaeology, Leiden University, May 11-14, 2005/ Ed. L. Bricault, M.J. Versluys, P.G.P. Meyboom (Religions in the Gracco-Roman World, 159). Leiden: E.J. Brill, 2007.

Cherpion N.. Corteggiani J.-P., Gout J.-Fr. Le tombeau de Petosiris a Touna el-Gebel - Releve photographique. Le Caire: Institut francais d'archeologie orientale, 2007.

Colobova O.B., Ladynin I.A. The Gracco-Egyptian Interaction at the Formative Period of the Egyptian Hellenism: The Case of the Tomb of Petosiris // The Cultural Heritage of Egypt and Christian Orient. Vol. 3. M.: Institute of Oriental Studies, 2006.

Kessler D. Historische Topographie der Region zwischen Mallawi und Samalut (Beihefte zum Tubinger Atlas des Vorderen Orients. Reihe B (Geisteswissenschaften), 30). Wiesbaden: Ludwig Reichert, 1981.

Kessler D. Tuna el Gebel // Lexikon der Agyptologie / Hrsg. W. Hclck, E. Otto, W. Wcstcndorf. Bd. VI. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1986.

Klose St. Das Grab des Petosiris, Eine griechisch-agyptische Synthese: Thematische, ikonographische und stilistische Untersuchungen eines fruhptolemaischen Grabes in Mittelagypten (Philippika, 43). Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 2014.

Ladynin I.A. Late Dynastie Period // UCLA Encyclopedia of Egyptology. Los Angeles: University of California, 2013 (https://escholarship.org/uc/item/2zg136m8).

Lefebvre G. Le tombeau de Petosiris. T. I: Description. Le Caire: Institut francais d'archeologie orientale, 1923

Lefebvre G. Le tombeau de Petosiris. T. II: Les texts. Le Caire: Institut francais d'archeologie orientale, 1923.

Lefebvre G. Le tombeau de Petosiris. T. III: Vocabulaire et planches. Le Caire: Institut francais d'archeologie orientale, 1924.

Lichtheim M. Ancient Egyptian Literature. Vol. 3: The Late Period. Berkeley-Los-Angeles-London: University of California Press, 1980.

Montet P. Note sur le tombeau de Petosiris pour servira l'histoire des Perses en Egypte // Revue archeologique. Serie 5. 1926. T. 23.

Nakaten S. Petosiris // Lexikon der Agyptologie / Hrsg. W. Hclck, E. Otto, W. Wcstcndorf. Bd. IV Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1982.

Nakaten S. Untersuchungen zu den Inschriften des Petosiris-Grabes in Tuna el-Gebel. Dissertation Universitat Trier, 1986.

стр. 63
Otto E. Die biographischen Inschriften der agyptischen Spatzeil (Probleme der Agyptologie, 2). Leiden: E.J. Brill, 1954.

Pcstman P.W. Chronologie egyptienne d'apres les textes demotiques (332 av. J.-C. - 453 ap. J.-C.) (Papyrologia lugduno-balava, 15). Leiden: E.J. Brill, 1967.

Picard Ch. Les influences etrangeres au tombeau du Pctosiris: Grece ou Perse? // Bulletin de l'Institut francais d'archeologie orientale. 1931. T. 30.

Rankc H. Die agyptischen Personennamen. Bd. I. Gluckstadt; Hamburg: Augustin, 1935.

стр. 64

Permanent link to this publication: