На фоне кризисных явлений в мировой экономике рынки развитых стран, их капитал и образ жизни во многом утратили прежнюю роль в мировой экономике. Китайский опыт реформ выглядит более привлекательным и системно значимым: стране удается практически сочетать капитализм и социализм, либерализацию хозяйства и концентрацию ресурсов на передовых рубежах науки и техники, внешнюю экспансию с развитием внутреннего рынка и сохранением продуктивных отношений с соседями.

Ключевые слова: эмпиризм, начальная стадия социализма, Гоминьдан, модернизация, глобализация нового типа, системный игрок.

Два с лишним года, прошедшие со времени XVIII съезда КПК, внесли дополнительную ясность в понимание курса нового состава китайского руководства. Особых сенсаций не видно: подтверждена преемственность внутренней и внешней политики, в очередной раз отсечены радикальные предложения, уточнены ближайшие и более отдаленные ориентиры развития.

Решения третьего (2013) и четвертого (2014) пленумов ЦК КПК обозначили приверженность пятого поколения китайских руководителей идее дальнейшей либерализации экономики и политики. Разрешено создание частных банков, смягчены ограничения на внутреннюю миграцию. Произведен частичный демонтаж жесткой демографической политики, сокращено число статей уголовного кодекса, предусматривающих высшую меру наказания, ликвидированы трудовые лагеря, упрощены правила регистрации НПО. Четвертый пленум подчеркнул приоритет управления страной на основе правовых норм, внес ряд предложений, направленных на укрепление независимости судов, что, возможно, придаст более систематический характер борьбе с коррупцией.

Сохранены вместе с тем базовые формулировки, касающиеся движения страны по социалистическому пути. Не забыта проблема поляризации доходов, которая, как и коррупция, является предметом острейшего беспокойства общества.

Так куда же двигается исполинская страна, обогнавшая США по ВВП, подсчитанному по паритету покупательной способности (ППС) в 2014 г.? Противоречит ли социализму рынок, съел ли этот тигр социалистического дрессировщика, как считают некоторые авторы [Бузгалин, 2012, с. 53]? Или, если посмотреть с другой стороны, только ли рынку обязан Китай своими успехами [Lardy, 2014]? В оживившихся после финансового кризиса 2008 г. дискуссиях о марксизме и других "-измах"1 все эти вопросы не кажутся праздными.

1 Эти дискуссии хорошо представлены в журнале "Альтернативы".

стр. 111
ЭМПИРИЗМ ДЭН СЯОПИНА

Является ли "социализм с китайской спецификой" Дэн Сяопина ревизией этого учения? Не думаю, как и автор известной книги с таким названием [Пивоварова, 2011].

Суть совершенного Дэн Сяопином поворота конца 1970-х гг. можно коротко охарактеризовать как возвращение от "вдохновляющих" идей Мао Цзэдуна к марксистскому положению о практике как критерии истины. Теперь уже не Китай должен был соответствовать идеям, а идеи - китайским реалиям. Примерно то же сделал В. И. Ленин, повернув Россию к НЭПу. В обоих случаях была признана необходимость длительного переходного периода к новому строю. В обоих случаях, говоря несколько условно, на смену идеализму пришел материализм - и реалистичная оценка положения страны.

Чуть позднее, в 1982 г., в Китае утвердилась формула "начальная стадия социализма", которая и по сей день остается официальной самоидентификацией КНР по формационному критерию. Здесь можно заметить существенную разницу в понимании продолжительности тех или иных фаз общественного развития по сравнению с поздним СССР, поспешившим заявить уже в 1970-е гг. о "развитом социализме". Начальная стадия социализма не только допускает, но и предполагает многоукладность, широкое использование госкапитализма, концессий в интересах развития производительных сил и постепенного достижения уровня наиболее развитых стран планеты. Выход на этот уровень Китай планирует лишь на середину XXI в. Пока можно уверенно говорить о КНР еще и как стране госкапитализма и, добавлю, государственно-монополистического строя. Последний, как считал В. И. Ленин, "...есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет" [Ленин. ПСС, т. 34, с. 193].

Похожая мысль есть у Мао Цзэдуна, считавшего, что бюрократический капитал при Гоминьдане "в полной мере подготовил материальные условия для новодемократической революции" [Меликсетов, 1977, с. 278].

Применяя эти положения к современному миру, можно, по-видимому, заметить, что в отсталых странах в течение длительного, измеряемого десятилетиями исторического этапа могут доминировать "переходные", "промежуточные" социально-экономические структуры. Отказ от погони за их формационной чистотой и от классических (западных) образцов вполне достаточен не только для продуктивного модернизационного синтеза, но и для сохранения у будущих поколений возможности самостоятельного обсуждения и выбора между "-измами"2.

При этом в век глобализации одним из важнейших условий сохранения такого выбора выступает введение "третьего лишнего" в утомительные и малопродуктивные дискуссии между слишком рьяными сторонниками "рынка" и "государства". Эта не вполне корректная оппозиция непременно должна быть дополнена монополистическим (крупным корпоративным) сектором, своим и зарубежным. Лишь тогда роли участников этого трио (или квартета - если проводить разницу между своими и чужими монополиями) могут показать или подсказать общую ориентацию развития страны.

Подчеркну, что с точки зрения "-измов" важнее отношения между государством и монополиями. Так, в пору, когда социалистические идеи не были чужды американскому истеблишменту, представитель одной из влиятельнейших семей США, Брукс Адамc (правнук второго и внук шестого президентов), призывал руководство страны помочь Англии в соперничестве с континентальными державами. Он же в начале прошлого века рекомендовал усилить экспансию в Латинскую Америку и построить канал между Атлантическим и Тихим океанами для победы атлантического мира в конкуренции за Восточную Азию. Важно было, по Б. Адамсу, снизить административные расходы страны. Для этого предлагалось или подчинить правительство трестам, или (что лучше)

2 Эти дискуссии хорошо представлены в журнале "Альтернативы".

стр. 112
тресты - правительству). "Таким образом, западный и восточный континенты стали бы конкурировать за наиболее совершенный проект государственного социализма" [Adams, 1947, р. 106]3.

Соотношение сил и контроля в треугольнике "рынок - монополии - государство" в Китае пока не оставляет сомнений в сохранении социалистической ориентации. Качество и технический уровень продукции крупнейших госкорпораций, ставших в новом веке игроками глобального уровня, в целом намного выше, чем у рядовых участников рынка. Поскольку сотня с небольшим крупнейших корпораций формирует "систему современных предприятий", то они остаются в сфере действия планирующих и координирующих мер правительства.

Смягчив жестко инструментальное, мобилизационное понимание социализма, Дэн Сяопин получил на примере дворового подряда ценный алгоритм для начала реформ в промышленности, в которой вскоре стала внедряться замена налогами отчислений прибыли. Но смягчение на селе, конечно, было ограниченным. В стране с огромным аграрным перенаселением и планирование, и госсектор по-прежнему рассматривались как способ концентрации ресурсов на ключевых направлениях модернизации. При этом Дэн Сяопин видел массу избыточного населения, по его мнению, "ненужного для современного производства" [Дэн Сяопин, 1985, с. 197]. Физически крестьяне остались запертыми в деревне.

В известном смысле начальная стадия социализма просто оставила крестьян в покое, но именно учет положения в деревне предопределил отказ от спешки и новые, куда более продолжительные, сроки достижения стратегических целей, заложенные реформаторами в партийные и государственные документы.

Лишь постепенно семейный подряд, мануфактуризация села, а затем (в XXI в.) и бурная урбанизация привели к некоторой гармонизации отношений города и деревни, политике "возвращения долгов крестьянам", начатой предыдущим руководством страны. С 2003 по 2007 г. доходы крестьян увеличились на 92% [http://www.theguardian. com.../2014/oct/02]. Китайская деревня наших дней, несмотря на огромный отток в города молодой рабочей силы, остается "живой", в ней, в частности, продолжает динамично расти энергопотребление.

Спустя десятилетия очень ценной для понимания сути китайских реформ представляется мысль, высказанная А. В. Меликсетовым. Известный историк-китаевед считал неверным представление, что в КНР "начали с экономики". По его мнению, в конце 1970-х гг. в этой стране произошел прежде всего политический поворот (и даже переворот), связанный с возвращением примерно 20 млн. горожан из деревенской ссылки к работе и власти [Меликсетов, 2002, с. 98]. По-видимому, наблюдения, мировоззрение и энергия этих людей сыграли немалую роль в хозяйственных преобразованиях, дальнейших корректировках политического курса. Из 26 нынешних членов политбюро ЦК КПК опыт такой ссылки имеют 11 человек, включая нынешнего генсека Си Цзиньпина.

Возвращаясь к вопросу об "-измах", замечу, что отношение крестьянства к рынку носит двойственный характер. Крестьянину рынок выгоден, если, помимо прочего, есть удобный сбыт, обеспечивается относительная стабильность цен, позволяющих рассчитать посев, урожай, затраты на средства производства и т.д. Отсюда вытекают и стремление к планомерности, обузданию чрезмерных рыночных колебаний, и запасливость, бережливость.

Важно и другое - масштабы воздействия аграрной сферы Китая на всю совокупность материальных условий и политики в этой стране, формирование национальной психологии. Неслучайно один из весьма квалифицированных американских междуна-

3 Отмечу характерную связь в США между "социализмом", с одной стороны, и крупными инфраструктурными проектами - с другой (достаточно вспомнить "Новый курс" Ф. Рузвельта). Такая связь, по-видимому, не случайна и в наши дни хорошо иллюстрируется разительным контрастом между социалистическим Китаем и капиталистической Индией.

стр. 113
родников, Д. Шамбо, проводил в середине 1990-х гг. политологическое исследование именно в китайской деревне. Среди тогдашних наблюдений этого специалиста стоит отметить вывод о постепенности в решении проблем, склонности к стабильности и миролюбии как традиционных чертах крестьянского менталитета, перекочевавших во внешнюю политику Китая. В последние годы Д. Шамбо, впрочем, нередко выступает пристрастным критиком Пекина, одним из апологетов сдерживания Китая [Shambaugh, 2013].

Данью крестьянской конкретности и традиции было и выдвижение Дэн Сяопином в 1979 г. пункта о "скромном достатке" (сяокан). У этого древнего понятия (которое использовал в своих работах и Чан Кайши) есть значение "малого спокойствия" [Меликсетов, 1977, с. 236], или эры, разделяющей эпохи хаоса и "великого единения". По- видимому, актуализация "сяокана" сигнализировала и о примирительной линии в отношении Тайваня, и об окончании периода внутриполитических разборок, и о пролонгации сроков достижения стратегических целей модернизации.

Что хотелось бы подчеркнуть? Произрастая из крестьянского здравомыслия и эмпиризма, реформы в КНР были во многом обобщением наблюдений за жизнью. В этом пункте Дэн Сяопин принципиально разошелся с "советско-гарвардским идеализмом (платонизмом)", если пользоваться термином из нашумевшей работы Нассима Талеба [Талеб, 2013].

Торопливой разновидностью такого идеализма оказалось и то, что можно было бы коротко назвать "гайдаризмом". Не важно, о чем идет речь: "коммунистическом человеке", "развитом социализме", "новом политическом мышлении" или "рыночно- демократическом транзите". Важно, что это умозрения, революционные порывы, слишком оторванные от реальности или просто ее разрушающие. Их составная часть корыстные или близорукие попытки переноса упрощенных схем на действительность - была особенно неудачной или травмирующей в крупных государствах.

И Дэн Сяопину, и его соратнику Чэнь Юню мысль "завести безработицу" или признать "нереформируемыми" целые отрасли общественного производства показалась бы дикой. По этой причине не стали ломать и политическую систему, модернизируя ее очень осторожно. В результате по прошествии трех с половиной десятилетий в КНР есть и реальный социализм, и реальный капитализм (и множество смешанных форм, а также море индивидуальных предпринимателей), масштаб распространения которых поддается измерениям.

Можно уверенно констатировать, что государство в КНР сохраняет контроль над командными высотами в хозяйстве, берет на себя решение долгосрочных задач (инфраструктура, НТП, оборона, защита от других внешних угроз, включая экономические кризисы). По мере запоздалой (отложенной) и очень бурной урбанизации нагрузка на государство растет, ему приходится амортизировать социальные и региональные разрывы, принимать на себя тяжелейший груз экологических проблем. Но это теперь, скорее, означает неизбежность движения в сторону социального государства, напоминающего западноевропейские аналоги послевоенных десятилетий, отчасти разрушенные неолиберальной атакой после распада СССР.

Производя все большую часть ВВП по-капиталистически, современный Китай ясно ставит цель сокращения разрывов в доходах населения. Отчасти это удается: опережающими темпами растут в последние годы фонды социального и медицинского страхования. А доля государственных расходов в ВВП неуклонно увеличивается еще с середины 1990-х гг.: в 2000 г. она составила 16.3%, в 2012-24.2%.

Характерно решение правительства КНР, принятое в мае 2014 г. Под эгидой Госкомитета по развитию и реформам и под председательством главы этого мощного органа экономического управления создан межведомственный механизм для проведения реформы по перераспределению доходов [http://www.globaltimes.cn/content/ 860309.shtml].

стр. 114
Одно из недавних решений (октябрь 2014 г.) - сокращение зарплат топ-менеджеров в государственных корпорациях.

Стремление компенсировать "провалы рынка" сильной социальной политикой в целом пока оказывает благоприятное воздействие на макроэкономическую ситуацию, расширяя совокупный спрос благодаря более равномерному распределению доходов между отдельными социальными группами и регионами страны.

СОСТОЯВШАЯСЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ

Отмечу одну важную черту китайского эмпиризма. В этой стране законодательство шло за практикой: государство не сразу одобряло разные начинания, нередко предваряя разрешительные декреты словом "временный" и лишь по прошествии времени фиксируя, часто с поправками, те или иные правовые нормы. В "гайдаризме" все наоборот: торопливо принимаются (оптом заимствуются) "вечные законы", необходимые уточнения которых годами ждут законодателя.

Неизменная успешность тех или иных начинаний китайских реформаторов отчасти связана не только с относительно умеренными стратегическими целями, но и с тем, что движение по эмпирически проверенным и законодательно отработанным путям происходит достаточно гладко.

Географическая и формационная растянутость Китая, во многом определившая размеренный и последовательный ход китайских реформ, выявила со временем еще одно важное преимущество. Отстающие регионы могут опереться на опыт передовиков и перераспределение через центр части их ресурсов. Это обстоятельство вместе с тем - давний и весьма непростой конфликт интересов, который определяет многое во внутриполитической жизни и, рискну заметить, не менее важен, чем относительно привычное взаимодействие "правых" и "левых".

Задачей модернизации считается синтез традиционного и современного, часто представленного зарубежным. В соотношении между современным (частичный синоним - внешнее), освоенным современным и традиционным в сегодняшнем Китае, пожалуй, преобладает уже освоенное (адаптированное) современное. Более того, различия между регионами делают проблему синтеза уже в большой степени внутренней.

Это несколько упрощает саму проблему, она выглядит принципиально разрешимой - пусть и не сразу. Одна из ключевых предпосылок для такого решения - современная общенациональная инфраструктура - в основном создана. Консолидированный внутренний рынок и возросшая мобильность труда позволяют в полной мере использовать эффект масштаба и интенсивно развивать уже практически полноотраслевую промышленность.

Говоря о технической стороне модернизации, важно отметить масштабы китайского хозяйства. Они таковы, что распространение устаревших заимствований по всей экономической системе поначалу часто оказывалось гораздо эффективнее, чем самостоятельная разработка новаций. Технологии среднего уровня, или то, что когда-то называли подходящей (appropriate) техникой (промежуточной технологией), сыграли особую роль в индустриальном подъеме Китая в XX в., развитии сельской мануфактуры и решении двуединой модернизационной задачи трудоустройства населения и повышения его технической грамотности.

Вплоть до самого последнего времени число учащихся средних специальных заведений в КНР превышало число студентов вузов. Многочисленный слой средней технической интеллигенции обеспечил успешную базовую индустриализацию.

В дальнейшем было где развернуться и "компаниям-копиям", воспроизводившим на китайском рынке бизнес-модели, обычно заокеанские, в информационно- коммуникационном секторе.

стр. 115
Важными чертами политики технической модернизации являлись ее наглядность и доступность полезных технологий. С помощью СМИ все ценное (свое и чужое) с необыкновенной скоростью распространялось на громадную глубину крупнейшей страны мира без особой оглядки на права интеллектуальной собственности. "Самое хорошее на рынке не продают, его можно только украсть или придумать самим", - имплицитное и давнее кредо политики в области приобретения зарубежных технологий. Оно, собственно говоря, не ново - так поступали все страны. Но к услугам Пекина были еще и огромная зарубежная диаспора, и превосходно поставленная работа по промышленному шпионажу, усиленная в новом веке чуть ли не дивизией хакеров. Недаром один из ведущих американских политических аналитиков, Ф. Закария, как-то невесело пошутил, что в США есть только два вида корпораций: знающие, что их обчистили китайцы, и еще не знающие об этом.

Вместе с тем, очевидно, что китайцы способны к крупным самостоятельным научным прорывам. Страна теперь на втором месте в мире по вложениям в НИОКР, и их эффект, по-видимому, не за горами. Для этого есть и дополнительные предпосылки: просвещенная диаспора, армии студентов и исследователей за рубежом и т.п. Понятно, что гигантский рынок служит дополнительным стимулом и для новаторов из других стран. Организация науки в целом во многом сохранила черты советской модели. Кроме того, в 1980-е гг. был заложен фундамент первоклассной информационно-аналитической базы, которой ныне располагает Китай - как в естественных, так и в общественных науках. Многие партнеры этой страны теперь страдают от информационной асимметрии.

Возможно, у КНР есть и еще одно преимущество. Одной из причин замедления экономического роста в развитых странах начиная с 1970-х гг. явились процессы монополизации и транснационализации. Многоотраслевые национальные концерны, внесшие в послевоенный период большой вклад в научно-технический прогресс, уступали место узкоспециализированным ТНК. Экстенсивный захват внешних рынков, вывод из состава компаний "непрофильных" активов (аутсорсинг) и сокращение издержек за счет выноса производства за рубеж теснили в корпоративных стратегиях интенсивные методы борьбы за рынок, в том числе разработку принципиально новых продуктов. В Китае же государственные (акционерные) межотраслевые концерны, тесно связанные с исследовательскими организациями, остаются и двигателями НТП в национальной экономике, и агентами внешней экспансии. Не исключено, что эта "старая" организационная форма окажется способнее к новациям.

Находясь в середине списка государств, выстроенных по критерию дохода на душу населения, КНР демонстрирует обитателям планеты способ работы на скромных и, подчеркну, преимущественно собственных ресурсах, что придает достижениям модернизации устойчивый и необратимый характер.

Успехи и достижения Китая в экономической области, относительная ясность алгоритмов завершения модернизации делают неактуальными радикальные преобразования в основах политической системы страны. Ее постепенная модернизация оказывается вполне достаточной для адекватного реагирования на меняющуюся социально-экономическую обстановку в стране, внесения крупных изменений в политэкономию развития, решения амбициозных национальных задач в социально-экономической сфере, повышения статуса страны на международной арене.

Руководство страной - коллегиальное, или, в китайской формулировке, - "коллективное с организованной сменой поколений". Выстроена политическая система нового авторитаризма. Она подробно описана А. В. Виноградовым [Виноградов, 2014]. Остановлюсь только на двух моментах. В настоящее время в управлении страной в Китае, так или иначе, участвуют три руководителя, включая двух бывших председателей КНР. А весьма популярный Бо Силай, хотя и осужден, может рассматриваться как резервный "крестьянский вождь" на самый крайний, пожарный случай.

На дежурные выпады в адрес своей политической системы и призывы к ее радикальному преобразованию китайцы все чаще отвечают ссылками на сравнительно

стр. 116
более эффективное и компетентное управление своей страной - на фоне не только неудач "цветных" революций и некоторых демократических соседей, но и несоответствия старых парламентских и президентских систем вызовам современности.

Десятилетия жесткой экономии, структура хозяйства и цен, сложившаяся специализация и нынешний вес Китая в мировой экономике свидетельствуют в пользу дальнейшего успешного решения наболевших социальных и экологических проблем. К тому же у страны есть немалые структурные и мобилизационные ресурсы: низка доля сферы услуг в ВВП, поэтому сервисизация экономики - ясная перспектива; у Китая мощная внешнеэкономическая машина и крупные финансовые резервы; государственные СМИ работают на очень высоком уровне и т.п. Кризисы, конечно, возможны, но они вряд ли будут слишком глубокими.

В разворачивающейся битве за чистый и зеленый Китай государство нередко вынуждено ограничивать всеядного и неопрятного частника. Весьма характерная сегодняшняя картина в КНР - беспилотники экологического надзора, фиксирующие предприятия, загрязняющие городской воздух.

При этом само существование острых проблем (а иногда и преувеличенно алармистская их подача центральными властями) оправдывают сохранение в основных чертах сложившейся политической системы, которая все более чутко и гибко реагирует на общественные запросы. Западное давление уже с самого начала реформ в конце 1970-х гг. потребовало от Китая выработки соответствующих инструментов противодействия деструктивному влиянию извне. Поэтому страна оказалась более подготовленной к событиям 1990-х гг. и смогла преодолеть тяжелые испытания на прочность.

Масштаб и высокая степень диверсификации хозяйства вкупе с ныне развитым научно- техническим потенциалом, не говоря уже о доказанной конкурентоспособности крупнейшей торговой державы мира, позволяют считать модернизацию КНР уже состоявшейся - особенно если понимать этот процесс как средство преодоления зависимого положения в отношениях с более развитыми странами.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ НОВОГО ТИПА?

Современный Китай выглядит как принципиально антифеодальное, по-настоящему предпринимательское общество, особенно на фоне увлечения немалой части остального человечества добычей ренты (в том числе природной, военно-политической, торговой, информационной, фирменно-геральдической и т.п.).

В глобализации Китай различает угрозы и возможности. С одной стороны, она воспринималась как "мировая экономическая война, от которой никуда не денешься", с другой - как "взаимодействие, в котором выгоду получают обе стороны".

В годы реформ от адаптации к мировому хозяйству страна постепенно продвигалась к его освоению - во многом в противоположность пассивной "интеграции в мировую (западную) экономику" в "гайдаризме".

Неизменно протекционистский Китай, лишь разогнав пары под экспортным сектором промышленности и убедившись в своей способности противостоять кризисам, вступил в ВТО в 2001 г. и, помимо прочего, не преминул зафиксировать в документах о приеме свой социалистический статус. При этом Пекин продолжил избирательную политику в отношении прибывавшего в страну иностранного капитала, особенно строго контролируя портфельные вложения. С отменой льгот иностранцам (2007) заматеревший национальный частник уже уверенно теснит зарубежный капитал на внутреннем рынке.

В новом веке КНР уверенно перешла к внешнеэкономической экспансии. За линкорами госкорпораций на просторы мирового хозяйства выплывает флотилия частного капитала, вывоз предпринимательского капитала практически догнал его ввоз, страна давно лидирует по объему подрядных работ за рубежом.

После кризиса 2008-2009 гг. глобализация по линии "центр-периферия" выглядит завершенной или явно затухающей: снизились потоки капитала, почти не растут внут-

стр. 117
ренние рынки в развитых странах, застыла на одном уровне международная торговля. На Западе развернуты программы инсорсинга, решоринга, а фактически - замещения импорта, что еще недавно считалось вчерашним днем.

Есть и более серьезные проблемы. На международном уровне фактически ликвидирована поддержка производства в отсталых странах, вместо этого их правительства опутаны долгами, которые в принципе не могут быть погашены. Впрочем, и в самих развитых странах долги правительств делают их практически беспомощными в решении обостряющихся социальных, техногенных и экологических проблем. Назревает фундаментальный пересмотр отношений между правительствами и кредиторами.

Меняющееся соотношение сил между Западом и Востоком позволяет вернуться к ряду идей, вошедших в свое время в понятие нового международного экономического порядка (НМЭП). В частности, достижение рядом стран Востока капиталоизбыточной стадии экономического развития означает дополнительное предложение этого фактора производства мировому рынку. Соответственно может быть усилено воздействие принимающих капитал стран на иностранных инвесторов, вновь поставлен в международную повестку дня кодекс поведения ТНК.

Снижается привлекательность ориентации на экспорт, в отношении иностранного капитала повсеместно принимается растущее число ограничительных мер. Национальный капитал чаще теснит на внутренних рынках пришлые ТНК. Сфера услуг, растущая быстрее других подразделений хозяйства, с неизбежностью увеличивает в производстве и потреблении долю продаж домашнего продукта.

В докладе ЮНКТАД 2013 г. подчеркивается важность внутренних рынков. Как бы откликнувшись на это наблюдение, экономика Китая в первом квартале 2014 г. выросла на 7.4% при сокращении внешней торговли. Авторы доклада призывали сохранять и увеличивать государственные расходы при замедлении роста (что очень похоже на китайский подход к предупреждению кризисов). Кроме того, эксперты ЮНКТАД предложили лишать центральные банки независимого статуса и даже переходить к валютным ограничениям, если отток денег с развивающихся рынков в США из-за отмены QE-3 станет угрожающим [UNCTAD, 2013, р. 84, 133]. Все это как будто списано с китайской практики: Народный банк Китая, как известно, прямо подчинен правительству, а валютных ограничений по капитальным счетам в КНР и не отменяли.

Становясь активным субъектом глобализации, Китай находится в противофазе растущим на Западе настроениям изоляционизма. По-видимому, сама стадия развития производительных сил делает КНР "новым колониалистом" - этот ярлык, замечая особый интерес исполинского государства к природным ресурсам, Пекину особенно охотно приклеивают в Лондоне.

Китай не прочь использовать уже в основном построенную инфраструктуру глобального мира. Добавляя к ней собственные важные элементы, КНР становится ярким и своеобразным игроком. Нередко сталкиваясь за рубежом с явной дискриминацией китайских компаний, Пекин на глазах перехватывает у Запада риторику о свободе торговли, быть может, несколько лицемерно сетуя на рост протекционизма в современном мире.

В Китае любят использовать выражение "новый тип". Например, с США КНР хочет выстроить "отношения сверхдержав нового типа". Не исключено, что мы находимся в начале процесса, который китайцы когда-нибудь назовут "глобализацией нового типа". Для этого у них есть определенные основания: внешняя экспансия Пекина имеет выраженные отличия от западного аналога.

Компании из Китая явно тяготеют к реальному сектору, в короткие сроки и дешево строят инфраструктурные объекты. Быстро растущие зарплаты в КНР могут послужить, как считает бывший топ-менеджер Мирового банка Дж. Лин, началу массового выноса в более бедные страны нескольких десятков миллионов рабочих мест уже в ближайшие годы [http://www.theguardian.com/global-development...].

стр. 118
Немаловажно, что в Китае не предъявляют каких-либо политических требований к государствам, получающим содействие, воздерживаются от санкций и т.п. Возводимые объекты зачастую имеют своей целью повышение самообеспечения и экономической независимости принимающих китайскую помощь стран.

В противовес консервирующей отсталость концепции сравнительных преимуществ КНР показала пример здорового протекционизма ("защищать отечественного производителя, не защищая отечественной отсталости"), позволяющего целенаправленно формировать будущую роль страны в мировой экономике. Такой подход дает другим государствам надежду на установление менее травмирующей и более демократичной системы международного разделения труда. Одним из практических путей ее создания может быть расширение взаимовыгодного сотрудничества с КНР, включая производственную кооперацию, научно-техническую сферу, а также кооперацию в идеологической и научной областях, включая общественные науки.

Китай давно прилагает значительные усилия к преимущественному развитию связей с соседними странами (и приватно критикуя за невнимание к ним Россию). Воплощается в жизнь формула "хороший сосед важнее, чем дальний родственник" - в противовес традиционному геополитическому постулату "враг моего соседа - мой друг".

Казалось бы, можно повсеместно ставить памятники Дэн Сяопину и возвести китайский здравый эмпиризм в ранг мировой идеологии будущего. Новый лидер Китая Си Цзиньпин объявляет о китайской мечте. Очередная утопия? Думаем, что все сложнее. Поднебесная, внимательно наблюдая за внешним миром, все более укрепляется в собственной полноценности и уже готова внести конкретный идейный и, что важно, практический вклад в развитие мировой цивилизации, заплутавшей в последние десятилетия в дебрях неолиберализма, постмодернизма, "гайдаризмов" и т.п.

Отчасти в этом пункте как раз и заключен, на мой взгляд, действительный узел противоречий между Пекином и Западом. Заземленный на практику "коммунистический Китай" (о чем ныне угождающий Пекину Запад не вспоминает) представляется теперь гораздо менее индоктринированным обществом, чем "свободный Запад" с его глобальными моральными претензиями.

Особенность нынешнего исторического момента заключается и в том, что если на Западе сложившуюся экономическую систему все чаще атакуют слева, то Китай "критикует" Запад коммерческими действиями - покупкой (непокупкой) или продажей госдолгов развитых стран, апелляциями к нормам ВТО и т.п. В то же время неблагополучным частям планеты оказывается немалое содействие. Чего стоит одно только возвращение Африки, ставшей крупным получателем китайской экономической помощи, из положения "забытого" континента к активной политической игре на интересах внешних игроков. Не менее впечатляюще выглядит недавнее предложение многомиллиардного пакета инфраструктурного содействия Индии. А к 2020 г. компания "Бэйдоу" собирается бесплатно предоставлять всем заинтересованным странам услуги глобального позиционирования.

Замечу, что одним из первых выражение "китайская мечта" применил член палаты лордов Нат Вэй - третий из хуацяо, получивших этот почетный титул за работу в сфере социального предпринимательства. Он, помимо прочего, указывал на немалую дискриминацию китайцев в Альбионе. Возможно, мечта ориентирована и на более широкую, уже не только внутрикитайскую аудиторию. Тем более что ситуация в отношениях с диаспорой быстро меняется в пользу Пекина (это во многом произошло из- за агрессии Запада в Ливии).

Фактически в первые годы нынешнего десятилетия был пересмотрен один из заветов Дэн Сяопина: "не высовываться", "держаться скромно", "не поднимать флага". Замечу, что некоторые ветераны китайской дипломатии были не вполне согласны с обновленным подходом, и дискуссии на сей счет долго продолжались. Но мне расставание с практиком Дэном кажется глубоко символичным: Китай, наконец, приглашает

стр. 119
планету разделить с ним теоретическое обобщение своего подъема. И делится практическими секретами - с теми, кто готов их увидеть.

Легко предположить, что китайский взгляд на хозяйство, в котором явно отдается предпочтение реальному сектору, осязаемой, физической экономике, а не финансовым рейтингам и стандартным индикаторам инвестиционного климата, будет играть все более важную роль и в оценках российской действительности, ее перспектив с точки зрения инвесторов - и не только из Китая. Безусловно, что на повышение доверия к России в меняющейся системе координат благоприятное воздействие окажут те черты ее политики, которые будут понятны китайским регуляторам, финансистам и бизнесменам.

А нам, рассуждая о замещении импорта, возможно, стоит вспомнить одну из важных установок третьего пленума ЦК КПК двенадцатого созыва: "Расширение связей с внешним миром предполагает еще большее расширение взаимосвязей между различными районами внутри страны" [Постановление ЦК КПК..., 1984].

* * *

Китай - не столько уникальная, сколько репрезентативная страна, поскольку его огромная территория и разнообразие внутренних условий не позволяют ему быть чересчур специфичным. По все более индивидуальным путям идут еще и очень разные по достатку и профилю китайские регионы. Они существенно различаются по стадии перехода от преимущественно индустриальной к сервисной экономике.

Без правильного понимания общих истин и закономерностей развития мировой цивилизации успехов Китая не было бы. Опыт государства, решившего задачу совмещения рынка и социализма, таким образом, имеет ясное универсальное значение.

Да, Китай еще во многом уступает развитым странам по шкале индивидуального благосостояния. Однако лидер, на мой взгляд, определяется не только по весу. Помимо прочего, лидерство подразумевает ясность целей и средств их достижения. Страну-лидера отличает видение перспективы не только для себя. И чтобы не терять духа перед хаосом нынешним и грядущим, нужно еще раз присмотреться к Китаю: перед нами системный игрок в несистемном мире.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бузгалин А. В. СССР: 10 уроков для социализма будущего // Альтернативы. 2012. N 1.

Виноградов А. В. Власть, бизнес и коррупция в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2014. N 1.

Дэн Сяопин. Избранные произведения. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1985.

Ленин В. И. Русская революция и гражданская война // ПСС, т. 34.

Меликсетов Л. В. История Китая. М.: Высшая школа, 2002.

Меликсетов А. В. Социально-экономическая политика Гоминьдана в Китае (1927- 1949). М.: Наука, 1977.

Пивоварова Э. П. Социализм с китайской спецификой. М.: ИД "Форум", 2011.

Постановление ЦК КПК относительно реформы хозяйственной системы. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1984.

Талеб Н. Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. М.: Колибри, 2013.

Adams B. America's Economic Supremacy (1900). Reprint with an introduction by Marquis W. Childs. N.Y.-L., 1947.

http://www.globaltimes.cn/content/860309.shtml (дата обращения: 20.05.2014) http://www.theguardian.com/global-development/poverty-matters/2014/oct/02/rural-wages- rising-asia-africa-benefils (дата обращения: 11.11.2014)

Lardy N. R. Markets over Mao: The Rise of Private Business in China. Washington: Peterson Institute for International Economics. September, 2014.

Shambaugh D. China Goes Global: The Partial Power. Oxford: Oxford University Press, 2013.

UNCTAD. Trade and Development Report 2013. N.Y., Geneva, 2013.

стр. 120

Permanent link to this publication: