Население Новгородской земли эпохи позднего средневековья (XIII-XVI вв.) было неоднородным; один из компонентов генетически связан с более ранними (XI-XIII вв.) обитателями той же территории, другой, более многочисленный, - с поздним прибалтийско-финским населением. Соответствия первому обнаруживаются в европеоидных сериях мезолита и раннего неолита из могильника Звейниеки, памятников культуры боевых топоров Эстонии, Ладожского канала; второму, имеющему признаки лапоноидного комплекса, - в палеоантропологических материалах лесной полосы Восточной Европы, Южного Оленьего о-ва. Наличие групп как с выраженными европеоидными чертами, так и смешанных, в которых преобладают "восточные" особенности, в мезолите, неолите и средневековье свидетельствует о многократном притоке на эту территорию населения различного происхождения с юго-запада и востока.

Ключевые слова: Новгородская земля, славяне, финны, балты, мезолит, неолит, средние века, динамика населения, краниометрия.

Введение

Средневековое (XI-XVI вв.) население Новгородской земли по своим антропологическим особенностям довольно отчетливо делится на две хронологические группы, разграничиваемые рубежом XIII-XIV вв. [Санкина, 2000]. Группы, оставившие на данной территории памятники, датируемые соответственно XI-XIII и XIII-XVI вв. (временная трансгрессия обусловлена невозможностью более точно датировать погребальные комплексы), в целом различаются по следующим признакам: углу выступания носа, высоте переносья, длине и высоте черепной коробки и ширине орбиты. Величины данных признаков у первых значительно больше, чем у вторых. Кроме того, по результатам канонического анализа, высота переносья в ранних группах понижена по отношению к углу выступания носа, а в поздних зачастую повышена. Межгрупповая взаимосвязь этих признаков в данном случае противоположна внутригрупповой.

Ранние новгородские серии характеризуются однородностью, а в большинстве поздних отмечается значительная внутригрупповая изменчивость и выделяется комплекс взаимосвязанных признаков. В соответствии с этим комплексом у индивидуумов с тенденцией к длинно- и высокоголовости более наклонный лоб, выше и шире лицо, выше и уже нос, шире орбиты, резче горизонтальная профилировка лица и переносья. Увеличение черепного указателя и уменьшение высоты черепа и лица сопровождаются ослаблением горизонтальной профилировки и т.д. Первый антропологический вариант свойствен ранним обитателям Новгородской земли, относящимся к древнерусской культуре, второй - в большей степени позднему, христианизированному населению. Этот вариант распространен также в местных финских группах XIII-XVBB., сохранивших этническое своеобразие.

И ранние, и поздние новгородские серии включают в себя как длинно-, так и короткоголовые варианты. Это, впрочем, не нарушает общей картины, т.к. один из них всегда преобладает: в ранних - первый,

в поздних - второй. Судя по всему, здесь совместно действовали процессы смешения и эпохальной изменчивости, которые были наиболее интенсивны на рубеже XIII-XIV вв. Эпохальная изменчивость проявилась в брахикефализации. Наряду с ней происходили и другие процессы, выразившиеся в появлении некоторых признаков "восточного" комплекса - уплощении лица, изменении его пропорций в сторону увеличения ширины и уменьшения высоты, уменьшении угла носа и т.д., что говорит не только об эпохальной динамике, но и о популяционных сдвигах. Подтверждением этому может служить облик финского населения данной территории (краниологический материал датируется XIII-XV вв.), в котором "восточные" особенности отражены наиболее ярко. На межгрупповом уровне различие между ранними (XI-XIII вв.) и поздними (конца XIII - начала XX в.) группами выразилось в том, что первые в массе сходны с балтами X-XVIII вв., а вторые - с финнами того же времени. Цель данного исследования - выяснить, какой из двух краниологических комплексов может быть связан с древним населением Новгородской земли.

Рассматривается материал из могильников XIII-XVI вв., раскопанных на территории современных Ленинградской, Псковской и Новгородской областей. Черепа изучены по стандартной краниометрической программе [Алексеев, Дебец, 1964]. Использованы методы многомерной статистики: на внутригрупповом уровне - метод главных компонент, на межгрупповом - канонический анализ.

Результаты и обсуждение

Антропологический комлекс с выраженными европеоидными особенностями свойствен большей части населения XI-XII вв. Брахикранные черепа с уплощенным лицом и слабо выступающим носом в массе отмечаются в могильниках Новгородчины не ранее XIII-XIV вв. Их отличает своеобразное сочетание европеоидных и "восточных" черт, грацильность, низкий свод черепа, что характерно для лапоноидов. У них относительно высокое переносье, но слабо выступающий нос. Как правило, этот антропологический тип является компонентом в смешанных русских группах XIII-XVI вв., но он также представлен в "чистом виде" в финских сериях того же времени.

Данная тенденция имела место на всей территории Русского Северо-Запада. В. В. Седов отмечал подобные направления изменчивости в группах Ижорского плато, названных им чудскими и причисленных к води. В этих сериях также более удлиненная форма черепа связывается с более резкой горизонтальной профилировкой лица и носа, а при уменьшении угла носовых костей повышается симотический указатель [Седов, 1952]. Согласно последним датировкам [Лесман, 1982], однородные "словенские" и смешанные "чудские" группы существовали не одновременно. Первые датируются, как правило, XI-XIII вв., вторые - XIII-XV вв. Таким образом, на Ижорском плато происходили те же процессы, что и южнее - в Верхнем Полужье и значительно юго-западнее - в Пскове [Санкина, 2000]. Комплекс признаков, присущий раннему населению, в более позднее время сохраняется только на западе Псковщины, в окрестностях Изборска [Беневоленская, Давыдова, 1986; Санкина, 2008].

Исследователи, обращавшиеся к материалам мезолита и неолита Северо-Запада Восточной Европы, отмечали неоднородность древнего населения этой территории и "метисный" (т.е. промежуточный) характер отдельных серий [Жиров, 1940; Акимова, 1953; Денисова, 1975; Сарап, 1977; Беневоленская, 1984]. Так, Р. Я. Денисова выделяет в мезолитической, ранне- и поздненеолитической сериях из могильника Звейниеки два компонента: долихокранный отчетливо европеоидный и мезокранный с ослабленной профилировкой лица и носа. Интересно, что везде тенденция к мезокрании связана не только с ослаблением горизонтальной профилировки, но и с уменьшением высоты лица и угла выступания носа, понижением переносья. РЯ. Денисова считает, что долихокранный компонент мог проникнуть на территорию Латвии с юго-запада еще в верхнем палеолите, а мезокранный - с востока, из лесной зоны, в мезолите.

В лесной полосе Восточной Европы и мезолитические, и неолитические серии черепов также имеют смешанный характер. Это наблюдается на Южном Оленьем о-ве, стоянках Ладожского канала и Караваихи; то же отмечается в Эстонии (Нарва-Рийгикюла, Тамула, Валма) [Марк, 1956а]. Создается впечатление, что в древности здесь постоянно происходил приток групп из юго-западных и восточных областей. Иначе трудно объяснить, почему на протяжении столь длительного времени (от мезолита до эпохи бронзы и раннего железного века) не наблюдается гомогенизации населения как на внутригрупповом, так и на межгрупповом уровнях. Как уже упоминалось выше, обитатели Новгородской земли в начале II тыс. н.э. были более "европеоидны", чем на рубеже позднего средневековья, когда в большинстве случаев отмечаются те же направления изменчивости, что и в древних смешанных группах. Наблюдается картина, напоминающая ту, что имела место в мезолите и неолите: ярко выраженные европеоиды весьма архаичного облика соседствуют, смешиваются с мезобрахикранным населением с некоторыми "восточными" чертами, а затем и вытесняются им.

Средневековые мужские и женские краниологические серии из Новгородской земли, а также черепа Кольских саамов и представителей древних групп Северо-Запада (табл. 1) были обработаны методом канонического анализа по 14 признакам (табл. 2).

Таблица 1. Сравнительные краниологические материалы с территории Новгородской земли и Восточной Прибалтики

Окончание табл. 1

Источники: 1 - 12, 17, 33, 34-данные автора; 13 - 16,18 - 25-[Седов, 1952]; 26,27 - [Хартанович, Чистов, 1984]; 28-[Жиров, 1937]; 29 - [Алексеева, 1973]; 30 - [Коваленко, 1975]; 31 - неопубликованные данные Н. Н. Гончаровой; 32 - неопубликованные данные Г. В. Афанасьевой; 35 - 38 - [Хартанович, 1980]; 39 - [Сарап, 1977]; 40 - [Акимова, 1953; Герасимов, 1955; Марк, 1956а]; 41 - [Алексеев, Гохман, 1984]; 42^14 - [Денисова, 1975]; 45 - [Марк, 19566]; 46 - [Якимов, 1953].

* Только мужчины.

** Только женщины.

*** Серии с территорий Поплюсья и Полужья.

Таблица 2. Элементы канонических векторов для 45 мужских и 38 женских серий Новгородской земли и Восточной Прибалтики

Примечание: жирным шрифтом выделены статистически значимые величины.

В соответствии с наиболее значительными нагрузками на признаки в KB I положительный полюс вектора заняли серии с сочетанием пониженного переносья и относительно сильно выступающего носа, высокой, длинной и узкой черепной коробкой: культуры боевых топоров Эстонии, из могильника Звейниеки эпохи мезолита и раннего неолита, неолитические с Ладожского канала и наиболее массивные древнерусские. Крайними отрицательными значениями и, следовательно, противоположным комплексом признаков характеризуются неолитическое население лесной полосы Восточной Европы, группа I тыс. до н.э. с Большого Оленьего о-ва, Кольские саамы и средневековые финны Верхнего Полужья и Ижорского плато.

Рассмотрим дендрограммы, полученные в результате кластеризации матриц расстояний Махаланобиса (рис. 1, 2). За исключением своеобразных групп, не имеющих аналогов и занявших обособленное положение, остальные образуют отчетливую структуру.

Древние мужские серии (см. рис. 1) распределились следующим образом. Дальше всего от основной массы сравниваемых групп отстоят отчетливо европеоидные мезолитические и ранненеолитические черепа из могильника Звейниеки, серии культуры боевых топоров Эстонии, с Ладожского канала, и древнерусские из Удрая, раннего Пскова, Бегуниц и Заборья. Мезолитические черепа с Южного Оленьего о-ва и поздненеолитические из могильника Звейниеки, отличающиеся некоторыми "восточными" чертами, образовали субкластер с частью поздних групп Ижорского плато (Озертицы, Волосово и Ожогино). Сборная серия неолита лесной полосы Восточной Европы, в которой предполагается сильный протолапоноидный компонент, вошла в один кластер с группами из Репьев и саамскими.

Обращает на себя внимание кластер, объединивший, с одной стороны, позднее население Полужья (Конезерье и Раглицы) и Пскова, с другой - саамов Иоканги и очень близких к ним обитателей Славенки (Полужье), часть поздних групп Ижорского плато (Рутилицы, Жабино, Гатчина) и ранние Полужья и Поплюсья (Ретенское, бывш. Гдовский и Лужский уезды). Похоже, что во всех этих группах в той или иной мере присутствует лапоноидный или близкий к нему антропологический компонент. Серия из Иоканги значительно отклоняется от других саамских в сторону усиления европеоидных особенностей за счет происходившего долгое время смешения [Хартанович, 1980]. Не удивительно, что наиболее близка к ней серия из Славенки (D_c² = 0,03), где сильна неоднородность и обнаруживаются черепа как европеоидные, так и с чертами лапоноидного комплекса. Смешанная группа из Конезерья относительно близка к саамам Варзина (D_c² = 0,94), которые были метисированными [Там же].

Рис. 1. Результаты кластерного анализа матрицы расстояний Махаланобиса для 45 мужских серий.

Рис. 2. Результаты кластерного анализа матрицы расстояний Махаланобиса для 38 женских серий.

Древнее население изучаемой области представлено, помимо краниологического материала с Приладожских стоянок (по всей вероятности, уже смешанного), одним мужским неолитическим черепом с территории Пскова, хранящимся в МАЭ (табл. 3). Он средних размеров, мезокранный, с низкими сводом и лицом, большой скуловой шириной. Средний отдел лица профилирован довольно резко за счет альвеолярного прогнатизма. Переносье высокое, а нос визуально выступает слабо. Очень сходными характеристиками отличаются и средневековые черепа из жальников Маловишерского р-на Новгородской обл. Нет возможности разложить смешанное население Новгородчины XIII-XVI вв. на компоненты, но, судя по коэффициентам корреляции, один из компонентов будет соответствовать отмеченному на древнем псковском черепе, который отразил черты, характерные для части неолитического населения лесной зоны. Значит, такие особенности, как округлый низкий череп, большая ширина и малая высота лицевого скелета, малая ширина орбит и слабое выступание носа, издревле присущи обитателям этих мест. На дендрограмме (см. рис. 1) маловишерская группа вошла в один кластер с водью из Великина и вологодским населением, испытавшим финское влияние.

Женские серии сгруппировались несколько иначе: дендрограмма имеет менее дробную структуру (см. рис. 2). Древние черепа, гораздо более массивные, чем средневековые, образовали отдельный кластер. Группа из Славенки, как и следовало ожидать, объединилась с саамскими, женщины Великина и Вологодчины сходны между собой, как и мужчины. Крупный кластер, в который попало большинство средневековых серий, объединяет в одном субкластере обитателей позднего Пскова, Поплюсья (бывш. Гдовский уезд), Полужья и несколько групп Ижорского плато, в другом - основную часть населения Ижорского плато и группу из Которска (Поплюсье). Некоторые серии не имеют аналогов. К интерпретации результатов по женским группам нужно относиться с большой осторожностью, т.к. эти выборки обычно малочисленны. Все же по большей части подтверждаются выводы, сделанные на основании анализа мужских черепов. Так, женщины Славенки, Конезерья и позднего Пскова сходны с саамскими (Пулозеро): D_c² равен соответственно 0,35; 0,54 и 0,72. Данный субкластер включа-

Таблица 3. Характеристики неолитического черепа с территории Пскова и сравнительные данные по трем черепам из жальников XIII-XV вв. Маловишерского р-на Новгородской обл.

* Измерения автора.

** Измерения Г. Афанасьевой. В скобках указано количество черепов.

ет и другие группы, мужская составляющая которых демонстрирует "лапоноидные" особенности (Раглицы, Гатчина, бывш. Гдовский и Лужский уезды).

Сходство части поздних обитателей Новгородской земли с саамами и проявление лапоноидности в некоторых древнерусских группах на этой территории могут свидетельствовать о наличии у них общих предков в древнем населении лесной полосы Восточной Европы.

Трудно допустить, что ярко выраженный европеоидный и протолапоноидный компоненты населения Северо-Запада, существовавшие в эпоху неолита, оставались неизменными вплоть до средневековья. Уже серии с Приладожских стоянок, из Караваихи и с Южного Оленьего о-ва свидетельствуют о довольно активном смешении. Создается впечатление, что на рассматриваемой территории постоянно происходил приток населения различного происхождения с юго-запада и востока: европеоидного и урало-лапоноидного.

По мнению Р. Я. Денисовой [1975], в раннем неолите территорию от Южной Карелии и Приладожья до Прибалтики включительно населяли европеоиды, родственные обитателям более южных областей Восточной Европы, а последующая неоднородность возникла за счет пришедших с востока "мезокранных метисных" племен.

Ярко выраженные европеоиды на территории Новгородской земли в неолите были представлены населением, оставившим Приладожские стоянки (нарвская культура). В более поздние периоды это могли быть европеоиды, сходные с носителями культуры боевых топоров Восточной Прибалтики. Они распространились далеко на восток, сохраняя свои отличительные особенности: общую массивность и большую высоту черепа и резко профилированного лица, сильно выступающий нос.

В эпоху средневековья европеоидный элемент мог вновь усилиться за счет колонизации данной территории славянами. По-видимому, какое-то время славяне и местное население, включавшее как европеоидные, так и лапоноидные группы, проживали

здесь чересполосно. Процессы смешения и перехода местных жителей к древнерусскому погребальному обряду, вероятно, начались в XII в. (судя по антропологическим характеристикам части ранних обитателей Полужья и Поплюсья). Эти процессы достигли кульминации в основном к рубежу XIII-XIV вв., скорее всего, в результате массового распространения христианства.

Заслуживает внимания тот факт, что наиболее сильно выраженная неоднородность населения Новгородской земли приходится на время монголо-татарского владычества на Руси. Как известно, в Новгород-чину завоеватели не вторгались, и, возможно, сюда мигрировали группы с юго-восточных территорий. Поздние женские черепа (частью происходящие именно из этих памятников) чрезвычайно сходны с саамскими, в то время как ранние сближаются с отчетливо европеоидными балтскими I тыс. н.э.

Описанные процессы происходили на фоне эпохальных изменений. Однако мог ли столь сильный сдвиг в сторону брахикрании и уменьшения высоты черепа произойти за такой короткий период? Трудно объяснить наличие в раннее время длинно- и высокоголовых групп наряду с коротко- и низкоголовыми, как и неоднородность более поздних серий, одной лишь несбалансированностью эпохальной изменчивости. Эпохальные сдвиги могли ускорить изменение антропологического облика населения, но придавать им слишком большое значение было бы неверным.

Как уже упоминалось, в поздних сериях из Пскова, Полужья и с Ижорского плато наблюдается отрицательная корреляция угла носа и высоты переносья. Древние группы также разделяются по этому признаку. По результатам канонического анализа, сборная неолитическая серия из лесной полосы и черепа с Большого Оленьего о-ва характеризуются высоким переносьем при ослабленном выступавши носа; мезолитическая серия с Южного Оленьего о-ва и поздненеолитическая из могильника Звейниеки имеют промежуточное соотношение. Наиболее европеоидные группы отличаются пониженным переносьем по отношению к углу носа.

Таким образом, соотношение этих признаков зависит от степени выраженности европеоидных особенностей.

Примечательно, что у средневековой води из Великина, имевшей слабо выступающий нос, переносье было относительно высокое в основном за счет малой ширины носовых костей. Весьма ярко эта особенность проявилась и у Кольских саамов. То же наблюдается у обитателей Большого Оленьего о-ва, которых считают возможными предками саамов. За счет малой ширины носовых костей симотический указатель имеет огромную величину - 68,4, в то время как угол выступания носа составляет всего 18,5 (табл. 4).

Таким образом, в средневековом населении Новгородской земли обнаруживаются соответствия как отчетливо европеоидным группам мезолита, неолита и эпохи бронзы, так и смешанным древним коллективам с "восточными" особенностями. Сказанное, хотя и не дает оснований для однозначных выводов о его происхождении от привлеченных для сравнения древних групп, но все же заставляет задуматься о расогенетических процессах, происходивших на этой территории. Как в древних сериях из могильника Звейниеки, так и в средневековых новгородских прослеживается внутригрупповая неоднородность и выделяются два довольно отчетливых комплекса признаков, связанных с большей или меньшей степенью округлости черепной коробки. Нельзя исключить, что здесь имели место и эпохальные сдвиги, и влияние окружающей среды, но пока это не доказано, я все же склонна считать главным фактором смешение групп, различающихся по своим антропологическим характеристикам. Неолитическому населению севера лесной зоны свойственны более укороченный округлой формы череп, более слабая профилировка лица и носа, менее широкие орбиты, чем у синхронных обитателей территорий Латвии и Литвы. Исключение составляют лишь очень своеобразные черепа с Ладожского канала, больше сходные с прибалтийскими. По данным Н. Н. Гуриной, культурные традиции этого населения - результат симбиоза двух культур: боевых топоров в ее локальном, "нарвском", варианте и ямочно-гребенчатой керамики [1961].

Таблица 4. Соотношения угла носа и симотического указателя у води, саамов и населения Большого Оленьего о-ва (мужские черепа)

* В скобках указано количество черепов.

Выводы

Позднесредневековое население Новгородской земли характеризуется повышенной изменчивостью высоты переносья, угла выступания носа, длины и высоты черепной коробки и ширины орбиты. Результаты сравнительного анализа новгородских серий и краниологических материалов Северо-Восточной Европы в широких хронологических рамках (от мезолита до первой половины II тыс. н.э.) показывают, что дифференциация населения данной территории происходила в основном по указанным признакам. Их величины в ранних группах (XI-XIII вв.) значительно больше, чем в поздних (XIII-XVI вв.), где, тем не менее, прослеживается преемственность одного из компонентов с ранним населением.

Теми же антропологическими особенностями, что были отмечены у ранних новгородцев, характеризуются балтские серии I тыс. н.э. и некоторые группы латышей и литовцев XIII-XVIII вв. В древности им находятся соответствия в ярко выраженных европеоидных сериях мезолита и раннего неолита из могильника Звейниеки, памятников культуры боевых топоров Эстонии, Ладожского канала.

Некоторые позднесредневековые группы Новгородской земли (конец XIII-XVI в.), характеризующиеся брахикранией, уплощенным лицом, слабо выступающим носом, судя по всему, также унаследовали эти черты от древних местных обитателей. Повсеместное проявление данных особенностей с конца XIII в., вероятно, было связано с христианизацией, обусловившей включение в процесс формирования новгородского населения и тех групп, которые ранее сохраняли этническое своеобразие.

Видимо, ко времени колонизации будущей Новгородской земли славянами местное прибалтийско-финское население могло быть представлено как европеоидами, так и группами с "восточными" чертами ("лапоноидный" комплекс). Подобное сочетание было характерно для севера Восточной Европы и в древности. Совпадение межгрупповой и внутригрупповой изменчивости в мезолите, неолите и средневековье, наличие групп как с выраженными европеоидными чертами, так и смешанных с преобладанием "восточных" особенностей, по-видимому, свидетельствуют о многократном притоке на эту территорию населения различного происхождения с юго-запада и востока.

Список литературы

Акимова М. С. Новые палеоантропологические находки эпохи неолита на территории лесной полосы европейской части СССР // КСИЭ. - 1953. - Вып. 18. - С. 55 - 65.

Алексеев В. П., Гохман И. И. Результаты экспертизы надежности краниометрических показателей антропологических материалов из могильника на Южном Оленьем острове Онежского озера // Проблемы антропологии древнего и современного населения Севера Евразии. - Л.: Наука, 1984. - С. 6 - 27.

Алексеев В. П., Дебец Г. Ф. Краниометрия. - М.: Наука, 1964. - 127 с.

Алексеева Т. И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. - М.: Наука, 1973. - 329 с.

Беневоленская Ю. Д. К вопросу о морфологической неоднородности краниологической серии из могильника на Южном Оленьем острове // Проблемы антропологии древнего и современного населения Севера Евразии. - Л.: Наука, 1984. - С. 37 - 54.

Беневоленская Ю. Д., Давыдова Г. М. Псковские поозеры // Антропология современного и древнего населения европейской части СССР. - Л.: Наука, 1986. - С. 3 - 52.

Герасимов М. М. Восстановление лица по черепу. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - 585 с. - (ТИЭ. Нов. сер.; т. 28).

Гурина Н. Н. Древняя история северо-запада европейской части СССР // МИА. - 1961. - N 87. - С. 113 - 115.

Денисова Р. Я. Антропология древних балтов. - Рига: Зинатне, 1975. - 400 с.

Жиров Е. В. Древние ижорские черепа // СА. - 1937. - Вып. 2. - С. 151 - 160.

Жиров Е. В. Заметки о скелетах из неолитического могильника Южного Оленьего острова // КСИИМК. - 1940. - Вып. 6. - С. 51 - 54.

Коваленко В. Ю. К антропологии курганного населения XI-XIII вв. Вологодской области // Вопр. антропологии. - 1975. - Вып. 49. - С. 92 - 107.

Лесман Ю. М. Хронологическая периодизация курганов Ижорского плато // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. - Л.: Наука, 1982. - С. 69 - 73.

Марк К. Ю. Новый палеоантропологический материал эпохи неолита в Прибалтике // Изв. АН Эст. ССР. Сер. обществ. наук. - 1956а. - Т. 5, N 1. - С. 43 - 62.

Марк К. Ю. Палеоантропология Эстонской ССР // ТИЭ. Нов. сер. - 1956б. - Т. 32. - С. 170 - 227.

Санкина С. Л. Этническая история средневекового населения Новгородской земли по данным антропологии. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 109 с.

Санкина С. Л. Два черепа XVI-XVII вв. из Изборска (могильник Скудельня) // Радловский сб.: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2007 г. - СПб.: МАЭ РА Н, 2008. - С. 475 - 479.

Сарап Г. Г. Краниологический материал из Приладожских стоянок // Изв. АН Эст. ССР. Сер. обществ. наук. - 1977. - Т. 26, N 2. - С. 165 - 181.

Седов В. В. Антропологические типы населения северо-западных земель Великого Новгорода // КСИЭ. - 1952. - Вып. 15. - С. 78 - 85.

Хартанович В. И. Новые материалы к краниологии саамов Кольского полуострова // Сб. МАЭ. - 1980. - Т. 36. - С. 35 - 47.

Хартанович В. И., Чистов Ю. К. Антропологический состав средневекового населения Ижорского плато // Проблемы антропологии древнего и современного населения Севера Евразии. - Л.: Наука, 1984. - С. 74 - 105.

Якимов В. П. Антропологическая характеристика костяков из погребений на Большом Оленьем острове ( Баренцево море) // Сб. МАЭ. - 1953. - Т. 1. - С. 448 - 485.

Материал поступил в редколлегию 23.06.08 г.

Permanent link to this publication: