Libmonster ID: RS-56

Проф. В. Дитякин

Известно, что национал-шовинизм немецких историков нигде не проявился столь ярко, как в разрешения вопроса о происхождении государства у славянских народов. Продолжая традиции средневековых летописцев, апологетов германского феодализма и германской агрессии против славян, эти историки упорно и настойчиво утверждали, что славянские народы по природе своей "неспособны к созиданию государства", что начала государственного бытия у славян положили немцы, что славяне сами по себе, "по природе своей", могут только "повиноваться", что они - только "пассивная стихия", организуемая немецкой "активной", "деятельной" "расой". Все эти "построения" ещё в 60-х годах прошлого века предельно цинично сформулировал глава так называемой новой немецкой исторической школы пресловутый Трейчке в своём известном рассуждении о том, что все попытки славян освободиться от немецкого господства "бесполезны", "бессмысленны", "тщетны и заранее осуждены историей". В случае же временной удачи (освобождения от немцев), рассуждает Трейчке, потеряли бы сами славяне, лишившись необходимого им "руководства назначенных провидением повелителей, учителей и обуздателей", и история человечества сделала бы огромный шаг назад1 .

В вопросе о происхождении государства у хорватов, наряду с немецкими историками, правда, в гораздо меньшей степени, приложили руку и итальянские историки-, националисты. Они сосредоточили своё внимание преимущественно на вопросах возникновения и развития городской жизни и культуры у славянских народов побережья Адриатического моря, "доказывая", так же как немцы, что хорватские и далматинские города своим устройством, государственным складом и культурой обязаны итальянцам, итальянским средневековым городам; от них, дескать, они взяли и начала государственного бытия и его формы2 .

Энергичную борьбу со всеми извращениями истории хорватского государства повели ещё в 40-е годы XIX в. молодые, пылающие горячей любовью к своей стране и к своему народу хорватские историки, ранние предшественники широко развернувшегося впоследствии национально-освободительного движения. Они, и в первую очередь известный историк-литературовед И. Кукулевич-Сакчинский, сделали очень много для разыскания новых и более критического издания старых источников и их первоначальной обработки. Они заслуженно занимают почётное место среди лучших представителей хорватской и общеславянской культуры. Однако и они, как и их преемники, среди которых в первую очередь следует назвать Фр. Рачкого, С. Любича, Т. Смичикласа, В. Клаича и др., всё же не были и не могли быть последовательны, ибо, во-первых, они всё же оставались представителями буржуазного национально-освободительного движения со всей его специфической ограниченностью3 и, во-вторых, ещё нередко сохраняли уважение к авторитету немецкой науки и её построениям.

В более позднее время, в конце XIX и начале XX в., великодержавность в сочетании с узким национализмом у этих историков стали сильно тормозить развитие исторической науки.

*

Проблема происхождения государства у хорватов осложняется в первую очередь тем, что до сих пор не выяснен вопрос о времени его зарождения. В подавляющем


1 Treitschke "Historische and politische Aufsatze", S. 1. Leipzig. 1865; ср. столь же циничные рассуждения о немцах, каждый из которых - "der Staatsschopfer", Pastenaci "Volksgeschichte der Germanen", S. 276. Berlin. 1936. Первым против этих гнусных вымыслов выступил ещё в 1845 и 1859 гг. Маркс (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. I, стр. 339, 343; Т. XI. Ч. 2-я, стр. 118).

2 Tamaro A. "Italiani e Slavi nell'Adriatico". Roma. 1915; его же "La Venetie Julienne et la Dalmatia". T. I - III. "Roma. 1919; его же "La lotta delia razze nell'Europa danubiana". Bologna. 1923 и др.

3 Подробнее об этом периоде в развитии исторической науки у славянских народов см. статью акад. Н. Державина "Историческая наука у славян и задачи советского славяноведения". "Исторический журнал" N 11 за 1942 год.

стр. 71

большинстве исследований по этому вен просу до сих пор ещё господствует формально-юридическая точка зрения, согласно которой для решения этого вопроса вполне достаточно наличия формально-юридического признака - появления в грамотах представителей центральной власти у хорватов термина "rex" или "regnum". Исходя из этого, многие склонны считать основателем хорватского государства Трпимира (ок. 850 - 864 гг.), который первый назвал свою страну "regnum Croarum" (королевство хорватов), а свои земли - "regale territorium" (королевскими)1 . Однако с этой точки зрения было бы правильнее считать основателем хорватского государства Мутимира (892 - 914), который первый объявил себя хорватским князем - Dei gratia (точнее, diuinae munere)2 , подчёркивая тем самым, что он получил свою власть не как вассал, не из рук германского или византийского императора, а "божией милостью". Но такой терминологический подход столь же логично привел бы к признанию первым государем и Томислава (914 - 940), который первый именовался rex Croatorum3 , в то время как других крупных феодалов именовали duces, тем более, что этот же термин (rex) в обращении иностранцев к хорватским государям впервые был применён также только к Томиславу, в то время как его ближайших предшественников именовали просто dux, princeps, comes4 .

Этот разнобой, ярко обнаруживший неудовлетворительность формально-юридического подхода, вынудил более пытливых историков отказаться от него и создать другие концепции происхождения хорватского государства.

Согласно точке зрения немецких историков, государственная власть у хорватов создалась в первой четверти IX в. под воздействием франков (германцев). Именно они, по мнению немецких историков, организовали "извечно славянский хаос" в государство и дали хорватам государственную форму жизни. Только якобы с того момента, когда Борна при помощи и под покровительством немцев соединил под своей властью эти разрозненные племена и с утверждения германского императора образовал из Хорватии государство, начинается "настоящая" история Хорватии5 .


1 Codex diplom. CSD, I; Docum. LIX, p. 45; Jura Regni CDS, 1, 3; MHSM, VII, p. 4 - 5.

2 Cod. diplom. CSD, I. 72; Jura RCDS, 1, 6; MHSM, VII, 12 - 44.

3 Farlati Illyria sacra, III, 93; MHSM, VII, 189. Послание папы Иоанна X.

4 Ibidem. Большую подборку такого материала сделал F. Racki в статье "Kada i kako se preobrazi hrvatska knezevina u kraljevinu". "Rad Jugoslavenske Akademije", XVII. 1871, str. 70 - 71. К сожалению, и этот очень авторитетный автор в своей обильно насыщенной материалом статье стоит в основном на формально-юридической точке зрения. В заключение и он приходят к выводу, что превращение Хорватии в королевство произошло лишь при Томиславе.

5 Первый изложил эту точку зрения J. Chr. von Engel, "Geschichte Ungarns". Halle. 1798. (Welthistorie. Bd. 49). Он дал в своей книге, кроме истории Венгрии, обширный и долгое время бывший почти единственным очерк истории Сербии, Хорватия и особенно Далмации. За ним следовал Krause. H. L. "Res slavorum imperiorum occidentalis et orientalis confinio habitantium saeculo IX". P. I. 1854. Особенно много труда на "доказательства" этой теории положил являвшийся очень долгое время большим авторитетом и для хорватских историков Ernst Dummler, автор известной работы "Ueber die alteste Geschichte der Slaven im Dalmatien (549 - 928)" (Sitzungsbericlite der philosophisch-historischen Klasse der kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Bd. XX, H. I - III. Wien. 1856 (цитирую "Aelteste Geschichte"). Ему принадлежит категорическое положение: "Da Monarchen unter den Slaven sich uberall erst durch fremde Einwirkung gebildet haben", то и в образовании государства у хорватов решающую роль сыграло франкское и частью византийское влияние (стр. 375). В других своих работах: "Ueher die sudostlichen Marken des frankischen Reiches unter den Karolingern (795 - 907)" в "Archiv fur die Kunde osterreichen Geschichtsquelleh". Bd. X, и в капитальной "Geschichte des ostfrankischen Reiches", он даёт дополнительную аргументацию своей концепции. Ср. Gfrorer A. F. "Byzantinische Geschichte", 2 Bd. Graz. 1872 - 1877 (здесь очерк истории хорватов до XI в.) и др. Простота и кажущаяся аргументированность этого построения немецких шовинистов в своё время были "настолько подкупающи, что эту точку зрения иногда разделяли и другие историки. Так, историк проф. И. Смирнов, автор единственной оригинальной, написанной на русском языке истории ранней Хорватии, целиком приняв эту концепцию, построил на ней своё изложение истории Хорватии в VIII - IX веках. С конца VIII. в. "во внутреннюю жизнь хорватов, - писал он, - входит государственное начало... под влиянием чужеземного элемента - немецкого" (Смирнов И. "Очерк истории хорватского государства до Подчинения его угорской короле, стр. 16. Казань. 1879). Этой же точки зрения автор упорно придерживался и 20 лет спустя, перепечатав без всяких изменений многие главы этой его книги в своём труде "Очерк культурной истории южных славян". Вып. I, II, стр. 255 и сл. Казань. 1900.

стр. 72

Чем аргументируют своё построение сторонники этой немецкой точки зрения? На первых порах их аргументация кажется вполне убедительной, ибо они, по традиции немецкой науки, широко привлекают материалы источников, тщательно сверяют их между собой, усердно комментируют. У них фигурируют византийские, франкские и итальянские хроники, императорские, папские и королевские грамоты. Однако над всем этим кажущимся обилием материала (в подавляющем большинстве он относится не к моменту рождения хорватского государства, а к более позднему периоду) доминирует известная точка зрения, которая и определяет весь ход мысли исследователя. Исследователь возмещает фактическую скудость источников, их противоречивость и неполноту догадками, домыслами. Чётко определённый, сравнительно небольшой материал источников дополняется и расцвечивается аналогиями, "теоретическими" рассуждениями и т. п., значение которых легко обнаруживается при беспристрастном, строго критическом подходе к ним.

Антинаучность и предвзятость немецкой "теории" происхождения государства у хорватов уже давно, как было сказано, привлекли внимание славянской исторической науки. Её лучшие представителя резко выступили против этой клеветнической теории и противопоставили ей свои построения. Однако, руководимые прежде всего своим национальным, патриотическим чувством, славянские историки, вместо того чтобы подвергнуть эту "теорию" суровой исторической критике, взять вод критический обстрел её доводы и аргументы, сосредоточили внимание по преимуществу на противопоставлении этой неверной теории своей концепции. При этом они, к сожалению, далеко не использовали весь материал источников, а ограничились вы бор кой из него лишь того, что подкрепляло эту их концепцию. Исходя из некоего априорного положения об извечной самобытности и "особенности" развития славянских народов и их культуры, эти историки и построили свою концепцию исконного, очень древнего, возникшего совершенно самостоятельно института княжеской наследственной власти у хорватов.

Крупнейший представитель этой национально-хорватской теории, знаменитый учёный Фр. Рачкий утверждает, что когда хорваты появились на своей новой родине, они представляли собой сплотившийся народ с высокоразвитой (хотя и несколько своеобразной) государственной организацией. На этом-то основании Рачкий и говорит об изначальной истории хорватского княжества и во всех известных нам исторических лицах VII - VIII вв. видит "князей", вкладывая в это понятие определённое содержание1 . Ещё дальше пошёл В. Ягич: развивая построения Рачкого, он утверждал, что "в народном сознании (хорватов, когда они переселились на юг. - В. Д. ) уже проснулась мысль о каком-то большем (чем жупа, разумеется. - В. Д. ) объединении: жупан стоит во главе жупании, а несколько жупанов в то же время подчиняются великому жупану; власть великого жупана была наследственной"2 .

Идеализируя далёкое прошлое хорватов, Рачкий особенно подчёркивал, что их раннее государство имело прекрасное и мудрое устройство, которое обеспечивало внутреннюю и внешнюю силу хорватов. Благодаря такой государственной власти хорваты успешно побеждали своих врагов и сами были обеспечены от нападения.

Что лежит в основе такого построения? К сожалению, как уже было упомянуто, основания его очень шатки: некоторые сообщения Константина Багрянородного и наличие в хорватском языке слова "князь". О первом мы будем подробно говорить ниже, о втором же достаточно указать, что ещё в конце XIX в. закарпатские славяне называли сельского старосту "князем"3 .

Главным же недостатком этой концепция является то обстоятельство, что хорватские историки не изучали вопроса о происхождении государства у хорватов во всей его широте, со всей необходимой обстоятельностью и тщательностью. Если оставить в стороне "Odlomci" Рачкого и небольшую работу В. Бражнича, посвященную в большей своей части позднейшим временам4 , то почти ни один хорватский историк не интересовался этим вопросом по существу, ограничиваясь ссылкой на тот


1 Количество исторических работ Рачкого огромно. Отмечаю здесь лишь имеющие непосредственное отношение к теме. Это в первую очередь сохранившие большую ценность и доныне "Odlomci iz drzavnaga prava hrvatskoga". Viden, 1861, затем упомянутая выше статья "Kada i kako se preobrazi.., "Nackrt Jugoslav. povest" ("Arkiv za povjest jugosl.", IV), "Borba juznich Slavena za drzavnu neodvisnost u XI vijeku" ("Rad", kn. 24, 25. 27, 28, 30, 31), "Nutarne stanje Hrvatskie prije XII stoljica" ("Rad", kn. 70, 79, 91, 99, 105, 115, 116) и др. О Рачком см. Smiciklas T. "Fr. Racki". Zagreb, 1895; Zagorsky VI. "Fr. Racki et la renaissance scientifique et politique de la Croatie (1828 - 1894)". Paris. 1909.

2 Ягич В. "История сербско-хорватской литературы". Русский перевод, стр. 22. Казань, 1887; ср. его же "Ein Kaspitel a us der Geschichte den sudslavischen Sprachen". "Archiv fur slavischen Philologie". Bd. XVI.

3 Maciejowski V. "Historya prawodawstw Slowianskich". Т. I. 1882. (Мацеевский В. "История славянского орава". Перевод, стр. 84). На это обстоятельство обратил внимание проф. И. Смирнов в "Очерке истории хорватского государства", стр. 8.

4 Braznic V. "Zupe u drzavi hrvatskoj za narodne dinastije". 1879.

стр. 73

или иной авторитет. Возьмём наиболее значительные труды по истории Хорватии - капитальные исследования Т. Смичикласа, В. Клаича, Р. Хорвата и широко распространённые очерки Ф. Шишича1 . Смичиклас больше других уделял места характеристике общественной жизни древних хорватов. Но, отведя для этого около 10 страниц своего исследования (стр. 132 - 141), он всё же ограничился эклектическим изложением общеизвестных вещей. Без всякой мотивировки он целиком отожествил "бана" с западноевропейским "дуксом" и, следуя Гфререру, утверждал о наличии у хорватов единого верховного воеводы, равного немецкому герцогу2 . А если принять во внимание, что из всего материала источников Смичиклас в этой главе приводит свидетельства лишь одного Маврикия, то неудовлетворительность его трактовки будет ясна. Не дальше ушёл и Клаич. Характеризуя общественный быт древних хорватов, он ограничивается цитатой из Прокопия и ссылкой на Маврикия (стр. 26), а затем прямо говорит о "князьях". Назвав одним аз первых князей мифического Поргу (стр. 41), он далее уже категорически говорит об установлении княжества с правителями рода Порги. Таков же, не существу, ход мыслей и у Шишича.

Как видим, ни один из этих историков те находил нужным проанализировать причины, обстановку, условия рождения государственной власти у хорватов. Стоя целиком на точке зрения гармонического естественного развития государства из племенных институтов, они спокойно переходят от VII к IX в., не замечая глубокого качественного различия между этими эпохами в жизни хорватского народа. Лежащая в основе этой концепции ошибочная теория лишает их возможности дать подлинную истерию хорватского общества. Задача выяснения процесса образования государства у хорватов может быть решена прежде всего на основе материала источников и их критического анализа в свете определённых, много раз проверенных теоретических положений.

*

Хорватов, как этнически оформившийся народ, мы находим на занимаемой ими ныне территория уже в середине VI века3 . Обладая сильной общественной организацией, резко противоположной господствовавшей на Балканском полуострове системе поздней Римской империи, они сравнительно быстро4 сломили её сопротивление. Основными занятиями хорватов были земледелие, скотоводство, рыбная ловля и мореплавание. Основной формой общежития у хорватов была большая семейная община - "задруга" (куча), следы которой несмотря на большие социально-экономические сдвиги, происходившие в стране на протяжении более тысячи лет, сохранились до середины (а кое-где даже и до конца) XIX века. Эта большая семейная община, являясь основной ячейкой рода, владела землями и всеми угодьями5 . Союз нескольких таких задруг, "братств", первоначально принадлежавших к одному и тому же роду, составлял жупу, которая охватывала сначала группу деревень, а впоследствии целый округ и тем самым превращалась из родового союза в территориальный. Во главе жупы стоял жупан - выборный старейшина, в лице которого объединялась судебная и военная власть, а в языческие времена жупан был и жрецом жупы6 .

Сущность занимающего нас вопроса и заключается в том, когда и при каких обстоятельствах первоначальный общинно-родовой строй у хорватов сменился государственным. Представители национально-хорватской теории утверждают, как было указано, что уже в VII в., в годы прихода хорватов на новую родину, жупаны хотя и сохранились как руководители жуп, но уже подчинялись великому жупану - князю, который и был представителем высшей государственной власти. Напротив, пред


1 Smiciklas T. "Poviest Hrvatska". Dio I. Zagreb. 1882; Klaic V. "Poviest Hrvata". Svez I. Zagreb. 1899; Sisic P. "Hrvatska Povest". Dio I. Zagreb. 1906, 1925; Horvat R. "Poviest Hrvatska". Dio I. 1924.

2 Гфререр писал что когда хорваты пришли в Далмацию, то у них был единый верховный начальник, который имел власть немецкого герцога. Он назывался "баи", что значит по-словенски или по-хорватски "господин". Не этого ли Гфререра имел в виду Маркс, когда писал, что "европейские учёные, в большинстве своём прирожденные придворные лакеи, превращают базилевса (военачальника. - В. Д. ) в монарха в современном смысле слова" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 84).

3 Державин Н. "Славяне и Византия в VI в.", стр. 5 - 47. "Язык и литература". Т. VI. Л. 1931. Здесь же об интересных исследованиях Н. Жупанича (N. Zupanic) по древнейшей истории славян на Балканском полуострове.

4 К хорватам полностью могут быть отнесены слова Энгельса о "таинственном волшебном средстве, при помощи которого германцы вдохнули новую жизненную силу умиравшей Европе" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 132). Историкам-шовинистам следовало бы также всегда помнить и следующие слова Энгельса: "Но омолодили Европу не их (этих новых народов. - В. Д. ) специфические национальные особенности, а просто их варварство, их родовой строй" (там же).

5 См. классическую характеристику южнославянской задруги у Энгельса (К. Маркс Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 42). Недостаток места не позволяет нам дать полную картину племенного строя хорватского народа, в котором налицо все установленные Морганом и Энгельсом характерные черты типичного племенного устройства (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 71 - 73, 83).

6 У словенцев сохранилось ещё название священника - "жупник".

стр. 74

ставители германской школы столь же категорически утверждают, что значение жупана ослабело лишь под влиянием римско-германских государственных идей и установлений, что только значительно позже, в начале IX в. (во времена Борны и Ладислава), роль могущественных и независимых жупанов была сведена до степени простых придворных хорватского князя. Таким образом, расхождение между этими концепциями очень значительное.

Обратимся к документам и фактам. Как было сказано, сторонники национально-хорватской школы опирались в своём построении в первую очередь на свидетельства и авторитет Константина Багрянородного. Фр. Рачкий во многих своих работах высоко поднял авторитет Константина Багрянородного как историка и долгое время не сомневался в достоверности его сообщений1 . За ним следовала вся хорватская школа, несмотря на то что ещё задолго до того многие исследователи высказывали серьёзные критические соображения по поводу достоверности ряда сообщений Константина Багрянородного. П. Шафарик, Э. Дюммлер, А. Гильфердинг, К. Грот, М. Дринов, особенно последний, неоднократно отмечали необходимость строжайшей проверка сообщений Константина Багрянородного и указывали на их противоречивость - как внутреннюю, так в по сравнению с другими источниками2 . Далёкие от гиперкритицизма Дранова и Смирнова, совершенно незаслуженно не доверявших сообщениям Константина Багрянородного, мы, следуя более объективным специальным работам (А. Рамбо, Ф. Гирш, Т. Флоринский)3 , признаём огромную ценность многих его сообщений. Однако это нисколько не снимает многих его ошибок, противоречий, недоговорённостей. В данном случае нам важно подчеркнуть ещё то обстоятельство, что Константин Багрянородный некоторые стороны жизни славян на Балканах понимал лучше, чем западноевропейские, немецкие или итальянские хронисты. Но мы не должны забывать и того, что Константин Багрянородный меньше всего был историком, он прежде всего политический мыслитель, обращающийся к истории для подкрепления своих политических построений.

Константин Багрянородный в семи сообщениях говорит о государственном строе древних хорватов. Первый раз он упоминает о нём в рассказе о приходе хорватов на новую родину ("De administrando imperio", cap. 30). Здесь он сообщает, что один род хорватов (mia de genea), а именно пять братьев: Клукас, Лобел, Косенц, Мухло и Хорват - и две сестры - Туга и Буга - "со своим народом", отделившись от остальных, пришли в Далмацию, победили сидевших здесь аваров, и "с тех пор эта земля была во владении хорватов". Это сообщение (как и четыре других, в которых Константин Багрянородный употребляет термин "архонт") и служит основным аргументом хорватских историков в их концепции раннего появления государственности у хорватов. О чём же в действительности говорит это сообщение? Это обычная, традиционная для многих историков прошлого история о некоторых мифических вождях, вроде пресловутых Рюрика, Синеуса и Трувора, Чеха, Леха, Радима, Вята, Кия и др., без участия которых этот историк в силу авторитарности своего мышления вообще не мог представать себе такого важного в истории народа факта, как переселение. Из этого рассказа можно сделать лишь один вывод, - что в то время хорваты жили родовым строем, большего отсюда вывести нельзя. К тому же и сам Константин Багрянородный в 31-й главе своего труда сообщает совершению иное. Для подтверждения "княжеской" теории ничего нового не дают и четыре других сообщения Константина Багрянородного, где он оперирует выражением "архонт" (стр. 144, 148, 149). Так же, как и первое, эти сообщения не только не имеют твёрдого, бесспорного основания, но более того: сам же сообщающий обесценивает их в дальнейшем изложении. А так как все сообщаемые Константином Багрянородным в этих строках факты долгое время являлись и являются предметом дискуссии4 и ни один из них


1 Racki Fr. "Ocjene starijich izvora za hrvatsku i srbsku poviest sredniego vieku". Knijznik, I. Zagreb. 1865, p. 56 - 77; "Scriptores rerum chroaticarum" pred XII stoljecem. "RJA". Kn. LI. 1880, и отдельно p. 154 - 164. Zagreb. 1880.

2 Шафарик П. "Славянские древности" (перевод О. Бодянского). Т. II. Кн. 1-я, стр. 393 и сл.; Dummler E. "Aelteste Geschichte", S. 356 ff; Гильфердинг А. "Письма"; Зернин К. "Жизнь и литературные труды императора Константина Багрянородного". Харьков. 1858; Грот К. "Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах и их расселении на Балканском полуострове". СПБ. 1892. "Записка И. Р. Географического общества". Т. IX; Дринов М. "Заседание Балканского полуострова славянами". 1872; Смирнов И. "Очерк...", стр. 112 - 114 и др.

3 Rambaud A. "L'empire grec au X siecle. Constantin Porphyrogenete". Paris. 1870; Hirsch F., "Kaiser Konstantin VII Porphyr.". Berlin. 1873; "Byzantinische Studien". Leipzig. 1876. Флоринский Т. "Константин Порфирородный, как писатель о южных славянах, пред судом новейшей критики". "Журнал министерства народного "просвещения" за 1881 г., тт. 214 - 215.

4 Итоги дискуссии для 80-х годов XIX в. подвёл К. Грот (Указ. соч., стр. 75 и сл.) О состоянии вопроса в новейшей науке см. Niederle L. "Slovanske starozytnosti". Dila II. Svaz. I, p. 385. Praze. 1906. Ср. комментария к отрывкам из "Константина Багрянородного" Фр. Рачкого в его замечательном издании "Documenta historiae Croatian periodam antiquam illustrantia". "Monumenta spectantia historiam Slavorum Meridionalium". Vol. VII. Zagrabiae. 1877. Цитирую "R", стр. 291.

стр. 75

не может считаться безусловно признанным, то естественно, что повисает в воздухе и основанная на них концепция изначальной княжеской власти у хорватов. Гораздо важнее сообщение Константина Багрянородного о государственном строе древних хорватов, данное им в 29-й главе труда. Здесь он рассказывает о том, как жители далматинских городов, "когда Римская империя, вследствие бездействия и нерадения в то время царствовавших, едва не зачахла... соседние народы, хорваты, сербы, захлумляне, тервуняне и другие, отпав от Римской империи, сделалась самовластны и независимы. Князей, как говорят, эти народы не имеют, кроме жупанов - старейший, - подобно тому как это в обычае в у других славян".

Это свидетельство Константина Багрянородного является важнейшим из всего, что он сообщает о славянах в своём замечательном труде о славянах. Оно убедительнее других прежде всего потому, что здесь Константин Багрянородный пишет о фактах, или очень близких ему по времени (о 820 г., а сочинение палисада в 948 - 952 гг.), или современных, очевидцем которых он сам был, или о которых он получил непосредственное сообщение (hoc fasi), т. е. степень достоверности его сообщения здесь максимальна. Далее, несомненно, что он, как и многие другие византийские деятели IX - X вв., проявлял к славянам живейший интерес, знал их современный ему или близкий к нему быт и порядки лучше, чем их далёкое прошлое. Обращает на себя внимание, наконец, и особая распространённость этого отрывка, мало свойственная лаконичному в описании невизантийского материала писателю; эта распространённость объясняется значительностью сообщаемого факта.

В той же, 29-й главе, на следующей странице после приведённого отрывка, Константин Багрянородный, упомянув о том, что некоторые хорваты, сербы и др. долго оставались некрещёными, рассказывает об обращении их к императору Василию Македоняну, который и крестил их, а после крещения "назначил им князей, которых они желали и сами избрали из наиболее любимого и почитаемого ими рода. И с тех пор и доныне избираются для них князья из этого самого рода, а не из иного" (стр. 129).

Это сообщение Константина Багрянородного - не только фиксация исторического факта: оно преследует определённую политическую цель, и только с признанием этого соображения мы можем понять слова историка о Василии, что он proebaleto - "назначил"1 . Дело в том, что после восшествия на престол Седеслава (878) при помощи и содействии византийского императора прекратилась (на время) тянувшаяся несколько десятилетий борьба между византийскими и римскими императорами из-за Хорватия и Далмация (в пользу первых). Обстоятельства прихода к власти Седеслава были таковы, что он крайне нуждался в признании византийского императора, для чего даже совершил путешествие в Константинополь2 . Поэтому-то Константин Багрянородный и подчёркивает, что император Василий назначил - утвердил князей (Седеслава и других его родичей), которых "желали" хорваты и которые были избраны "из наиболее любимого и почитаемого ими рода" (род Трпимира). Записывая это, Константин Багрянородный преследовал, думается нам, и другую цель: закрепить за Византией право утверждения хорватских князей, создать известную традицию, показать хорватским князьям и хорватскому народу, что верховное утверждение их правителей они получают из рук византийского императора. Так мы понимаем это сообщение Константина Багрянородного. Остаётся отметить ещё один штрих - имеющееся в сообщении категорическое указание а наличие начала выборности князей у хорватов (правда, это указание привлечен? здесь для оправдания политики византийских императоров)3 .

Подводя итог всем свидетельствам Константина Багрянородного о государственном строе у древних хорватов, мы можем установить следующее. У Константина Багрянородного нельзя найти чётких, ясных, бесспорных указаний на существование твёрдой государственной власти ввиде преемственной княжеской власти у хорватов VII - VIII веков. Сведения его о ранних хорватских "князьях" (архонтах) отрывочны, несвязны4 и противоречивы. Из них можно сделать только один вывод, а именно: на протяжении двух столетий со "времени выступления хорватов на историческую арену из их племенных и родовых старейшин, может быть, иногда выделялись такие, которые своими делами более закреплялись в памяти современников или потомков, чем другие, безвестно потонувшие во мраке истории. Такие эпизодические фигуры5 известны в истории и других на-


1 Designavit, как переводит это слово Рачкий, "R", р. 371.

2 Johannis Chron. venet., MGH, VII, 21; Danduli. Ghron. Venet., SRI, XII, 187. "R", p. 375.

3 Ср. в сообщении Константина Багрянородного о деяниях императора Василия Македоняна важное указание на наличие в это время князей у захлумлян и тербунян (гл. 30, стр. 147).

4 Даже ярые апологеты достоверности сообщений Константина Багрянородного уже давно отметили то обстоятельство, что он не называет ни одного имени князей от отца Порги до Трпимира.

5 Это о них говорит Энгельс: "Верховный военачальник... уже домогался тиранической власти и иногда достигал её. Такие счастливые узурпаторы, однако, отнюдь не были неограниченными властителями; но они уже начинали разбивать оковы родового строя" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 121).

стр. 76

родов, но делать отсюда вывод о наличии сложившегося государства, конечно, нельзя.

Что несомненно в сообщениях Константина Багрянородного, - это ясное, чёткое указание на сохранившиеся ещё в начале IX в. значительные следы недавнего господства родоплеменных отношений у хорватов, на типичный для многих народов этой стадии развития порядок управления посредством своих родовых выборных - старейшин1 . Говорить о наследственности их власти нет никаких оснований2 . Это хорошо известные нам старейшины, классический образец которых так гениально обрисовал Ф. Энгельс.

О жизненности этого родоплеменного устройства и его характерного признака - жупы - говорят многочисленные сообщения и в первую очередь того же Константина Багрянородного; он рассказывает о разделении земли хорватов (а его время) на 14 жуп и даёт их наименования (гл. 30, стр. 145). Это сообщение Константина Багрянородного подтверждается многочисленными документами хрониками3 , показывающими жизнь этих жуп в IX - XI веках. Всего было 23 жупы: Хлебиана, Центина, Имота, Плеба, Пезента (Везентска), Приморска. Брибирска, Нинска, Книнска, Сидразка, Смина, Крбавска, Лика, Гатска (первые 11, как сообщает Константин Багрянородный, управлялись каждая своим жупаном; 3 последние - баном), Бочавси, Бужани, Дрил, Класса, Лука, Полича, Загорехо, Застобрыко, Затинско. Предполагается существование ещё нескольких жуп, названия которых не сохранились. Все эти жупы и, были основными ячейками политической организация древних хорватов.

Обратимся к другим источникам равней истории хорватов. Это в первую очередь современные событиям летописи других византийских, франкских хронистов, некоторые документы папской канцелярии и написанные много позже, но ценные использованием не дошедшего до нас материала труды хорватских летописцев. Но и в них мы не находим ни одного прямого упоминания о "князьях" хорватских, а почти сплошь встречаются суммарные формулы - "племя", "рощ". Таковы прежде всего сообщения известного автора ценнейшего сочинения по ранней истории славян - Прокопия и анонимного автора жития еп. Домна4 .

Очень важно сообщение константинопольского патриарха (806 - 815) Никифора, автора "Продолжения истории царя Маврикия", об обстоятельствах заключения в 679 г. мира аварским каганом с Византийской империей5 . Рассказывая о посылке кагалом посольства в Византию, Никифор пишет, что в нём принимали участие (как это показано позднейшими историками6 ) представители и от хорватов и сербов - "гастальды и уважаемые мужи", т. е. старейшины.

Ценный материал даёт живший в конце VIII в. анонимный автор "Чудес св. Димитрия". В рассказе о нашествии аваров и шедших вместе с ними паннонских хорватов на Солунь в 677 и 758 гг. он несколько раз упоминает об их общественной организации. В сообщении о нашествии 677 г. он говорит только о племенах и ни словом не упоминает о вождях. Второе сообщение его7 даёт некоторое основание говорить о вожде (дуксе), тем более что речь идёт о походе и к тому же в очень далеко отстоящие местности.

О племенном быте ранних хорватов определённо говорит и ещё один источник. Известный автор истории сплитской (салонской) церкви архидиакон Сплитский Фома, сбивчиво и путанно рассказывая о начальной история хорватов, сообщает, что они пришли, разделённые "in septem vel octo tribus nobilium"8 . Отмеченный неоднократно в историографической литературе аристократизм Фомы Сплитского объясняет нам его последние слова, но смысл его сообщения ясен.

Что касается встречающихся в источниках так называемых primores, то появление их указывает на уже начавшийся процесс диференциации внутри хорватского рода. "Первый зародыш особых знатных семей внутри рода"9 , по выражению Энгельса, мы


1 Именно это указание Константина Багрянородного использовал крупнейший русский византинист Ф. И. Успенский в своей характеристике отношений Византия к хорватам и другим народам северозападной окраины империи. "История Византийской империи". Т. I, стр. 767 - 768 и др. СПБ. 1912.

2 Вопреки Гроту, который, начав с категоричного утверждения: "Княжеская власть у хорватов и сербов была с самого начала наследственна" (со ссылкой на Константина Багрянородного. Гл. 32, стр. 153), - тут же оговаривается, что, "однако, никаких подробностей об этом наследственном праве (мы) не знаем" (Указ. соч., стр. 218), и ссылается на того же Рачкого, который ратует за созданный им мир наследственных князей. Packi Fr. "Odlomci...", str. 88.

3 Этот материал собран в Monumenta R., в примечаниях Рачкого (стр. 413), указания на другие помещённые в этом же издании документы - в Index'e sub v. "Chroatorum iuppae", p. 512 - 513. Сводная обработка всего материала дана в "Rad JA", kn. XXV, p. 31 - 52; ср. Грот К. Указ, соч., стр. 99 - 101 и др.

4 Procopius "De bello Gothico", lib. III, c. 38, p. 441 ("R", p. 219). Vita S. Domnii episcopi, "R", p. 288.

5 "R", p. 285, ed. Bonn, p. 87.

6 Johannis Lucii Dalmatini "De regno Dalmatiae et Groatiae Libri sex. Amstelaedami MDCLXVI", Lib. I, cap. II, p. 44; Racki "Monumenta", p. 285.

7 Оба сообщения даны у "R", p. 282 - 283, 292 - 294.

8 Thomas Archidiakonus Spalatensis "Historia Salonitana", c. VII, Lucius, p. 318.

9 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 85.

стр. 77

встречаем уже в сказании о пяти братьях и в свидетельстве Фомы Сплитского; в дальнейшем их развитие идёт обычным путём.

*

Что же произошло в конце VIII- начале IX в. на территории, населённой хорватами и родственными им племенами? Свидетельства об этом периоде сравнительно большого количества источников дают возможность восстановить события с достаточной полнотой.

Общий ход событий представляется в следующем виде. Закончив в 774 г. покорение лангобардского королевства, Карл Великий приступил к завоеванию земель, населённых аварами и южными славянами. Точно определить время первого столкновения франков с хорватами нет возможности; большинство исследователей полагает, что это произошло около 791 г., во время похода Пипина, сына Карла Великого, на аваров. По крайней мере, древнейшая франкская летопись, так называемые Annales Laureshamenses, а вслед за ней и другие именно под этим годом рассказывают о походе Пипина в Иллирию и оттуда в Паннонию и о страшном разорении этих областей франками1 . Что этим походом далеко еще не было закончено подчинение страны, доказывает поход Карла на аваров в 796 г. В сообщении о нём упоминаются паннонские славяне и какой-то их дукс (?) Воймир (Woymirus, Wonomyrus)2 . Историки до сих пор мало обращали внимания на сообщения хроник о походе 796 г., хотя они представляют исключительный интерес.

Хроника коротко сообщает3 , что Генрих (Эрих), маркграф Фриуля, послав своих, людей "cum Wonomyro Sclavo in Pannonias", снова разгромил аваров, разрушил их знаменитый "hringum", убил их кагана и отправил Карлу огромную добычу.

Комментаторы хроники построили на основе этого сообщения целую легенду. Например они именуют Воймира dux Slavorum и даже "великим жупаном Хорватии (Дюммлер), утверждают, что славяне были в этом походе союзниками франков4 и получили независимость именно благодаря разрушению франками аварского государства. Но все эти рассуждения лишены каких бы то ни было оснований. Это домыслы, основанные на предвзятых суждениях, для Рачкого, который говорит о хорватском государстве ещё в VII в., Woymirus Sclavus, конечно, не может быть не кем иным, как именно "князем". Дюммлер же, пытаясь "доказать", что "дикие" славяне - хорваты приобщались к культуре только благодаря немцам, строит целую легенду о том, что хорваты получил" независимость из рук франков и в благодарность за это и стали союзниками франков5 . В связи с этим понятны и россказни о том, что хорваты и вообще-то подчинялись франкам, не оказывая им аи малейшего сопротивления"6 .

Всё это легенды! В действительности же едва ли есть в ранней истории хорватов более драматичная страница, чем история борьбы их против франкского владычества, история этих 25 лет, с первого столкновения их с франками (немцами) до предательства Борны, своего рада "квислинга" IX века. Доказательства тому - и походы Карла на хорватов, сопровождавшиеся кровавыми расправам", и героическая борьба Людевита Паннонского, и наконец, память об этой борьбе, сохранившаяся на целое столетие у соседей хорватов - византийцев (Константин Багрянородный).

Остановимся на первой легенде. На основании достижений новейшей историографии7 можно утверждать, что между хорватами и аварами долгое время не только не было враждебных отношений, а, напротив, нередко они сотрудничали в походах на Византию, Хорваты занимали области, в которых авары не были заинтересованы, - следовательно, хорватов не от кого и было освобождать.


1 Annales Laureshamenses ad a. 791, c. XXIV, MGH, I, 34 - 35; Einhardi. Annales ad a. 791, MGH, I, 177; Annales Laurissenses, MGH, I, 176. Большая часть известий об этом периоде собрана в "Monumenta...", р. 297 ff. Историографические замечания об этих хрониках см. Wallenbach W. "Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter", III Aufl. Berlin. 1873. Bd. I, S. 112 ff. Racki Fr. "Scriptores, Ocjena". О походе Пипина см. письмо Карла от сентября 791 г. "R", р. 296 - 297.

2 Дюммлер сближает это имя с позднейшим "Звонимир" (Указ. соч., стр. 384).

3 Основное сообщение дают Лоршские анналы (MGH, I, 182), остальные (Einhardi annales, ibidem, p 183; Annales Tiliani, ibidem, p. 22) только повторяют его. См. о походе 796 г. ещё Annales Lauresham. ad a. 796 (MGH, 1, 37). Conversio Bagoariorum et Carentanorum, Carmen de Pippini regis victoria, Poeta Saxo, письмо Алкуина - все они у "R", p. 298 - 299.

4 Характерно заглавие, которое даёт Рачкий этому отрывку: "Slaveni sub Wojmiro Francorum contra Avaros Socii" ("R", p. 298).

5 См. ещё Smiciklas, 164; Klaic, 42 и др. Эта же легенда повторяется и в новейшем в русской литературе очерке истории Хорватии М. Берданосова "Хорватия" (БСЭ. Т. 60, стр. 76): "Последствием этого продвижения (франков. - В. Д. ) было освобождение от аварского владычества паннонской Хорватии". В этой же статье строкой выше встречается и такое совершенно безграмотное утверждение: "Впервые на историческую арену Хорватия выступает в конце VIII в. 8 связи с продвижением на юго-восток франков". Далее автор выдумал какие-то "12 племён, на которые делились хорваты".

6 Смирнов И. "Очерк...", стр. 18.

7 Niederle L. Op. cit, p. 200 - 230, 320 - 324.

стр. 78

Долгое время у хорватов существовал родоплеменной строй, задруги и жупы. Однако неумолимый закон исторического развития сказался и здесь. И те primores, которых мы встречаем впервые в сообщении конца VII в.1 , и те отрывочные упоминания о "князьях" и "дуксах", количество которых увеличивается в VIII в., говорят, по существу, об одном и том же - о процессе разложения рода, о растущей социальной (классовой) дифференциации. И когда в сообщениях о франкском походе 796 г. мы встречаем некоего "славянина Воймира", союзничающего с франками в борьбе против аваров, то нас нисколько не удивляют слова тех же хроник о гражданской войне - "civili bello fatigatis inter se principibus". Это пишут Annales Laurissenses. Точно, слово в слово, повторяет их и основанная на этих анналах хроника Регинона и в несколько более лаконичной форме annales Tiliani2 . Эти сообщения дают нам основание говорить о развернувшейся в стране в конце VIII в. гражданской войне, в огне которой рождалась новая система общественных отношений, рождалось государство, в настоящем смысле этого слова. Борьба этих primores3 и есть борьба представителей некоторых выдвинувшихся родов за власть в племени, за удержание её как достояния своего рода. Пря этом, как известно, они нередко обращались за помощью к иностранцам. Воймир, надо полагать, был одним из магнатов, перешедших на сторону франков, с тем чтобы с их помощью захватить власть.

Но и поход 796 г. не достиг цели. В 799 г. в Трсате хорваты убили упомянутого маркграфа фриульского Эриха4 и посланного затем для восстановления порядка графа Герольда, баварского наместника.

Только после новой карательной экспедиции франков в том же, 799 году можно говорить о некотором укреплении их власти в землях хорватов, хотя в 802 и 803 гг. ещё имели место попытки покорённых народов вернуть свою свободу. Только под 803 г. Эйнгард сообщает об окончательном "умиротворении" страны Карлом, которое и было закреплено заключением мира между Карлом и императором Никифором. По этому миру Византия отказывалась от захваченных франками областей.

Однако, как известно, споры между франкской империей и Византией далеко не были разрешены соглашениями 803 и 811 годов. Лишь аахенский мир 815 г. закрепил границы империи. По этому миру, за франкской империей остались вся Паннония (Верхняя и Нижняя), Иттрия, Либурния и Далмация, за исключением вновь возвращённых Византии приморских городов: Зара, Трот, Спалато и Рагуза. Договор этот был затем подтверждён Падерборнским соглашением 815 г. (между Людовиком Благочестивым и Львом V)5 . На Падерборнский съезд (conventus), по рассказу Эйнгарда (Annales), "пришли все первые люди и послы восточных славян". Это сообщение имеет для нас огромное значение, потому что оно подтверждает наше положение о системе общественных отношений у хорватов конца VIII и начала IX века. Важно оно и потому, что исходит от непосредственного участника всех крупнейших событий франкской империи, учёнейшего человека того времени - Эйнгарда, который, конечно, упомянул бы о славянских дуксах, если бы они действительно существовали. Однако Эйнгард употребляет термин "primores" именно для обозначения им представителей родовой знати, аристократии, ибо буквально через строку он говорит о "primores Romanorum", замешанных в убийстве папы Льва, - в Риме же этого времени, как известно, никаких "князей" не было6 .

*

Подлинным основателем хорватского государства следует считать славного Людевита, князя паннонских хорватов, объединителя хорватских племён в борьбе против франкского господства, неустрашимого, последовательного борца против франков - врагов хорватского народа. В источниках о нем имеются лишь скудные сообщения. Для авторов, франкских летописей он опасный мятежник, действия которого наносили серьёзный ущерб могуществу франкской империи. Позднейшие историки в своих суждениях о Людевит руководились своими, уже известными нам точками зрения. Немецкие историки замалчивали его7 , пред-


1 У Теофана в его Хронографии ad. a. 16169; "R", p. 285.

2 Annales Laurissenses ad. a. 796, MGH, I, p. 182; Reginonis Chronicon ad a. 796, ibidem, p. 561; Annales Tiliani ad a. 796, ibidem, p. 122.

3 В указанном отрывке из Лоршских анналов и других и у Poeta Saxo (cum tarcanis, primatibus regni) речь идет об аварской державе в целом, т. е. включая и хорватов Именно так - и это правильно - это понимают все историки.

4 Einhardi "Annales"; Einhardi vita Caroli, c. 13; Poeta Saxo, особенно Versus Paulini (аквилейский патриарх) de Herico duce, письма Алкуина, который говорит о maioris periculi, созданной выступлением паннонских и либурнских народов (все отрывки у "R", р. 300 - 302).

5 Einhardi "Annales", "R", p. 316. О том, что споры о границах всё же не прекратились окончательно, свидетельствуют новые переговоры 817 г. ("R", p. 317).

6 Поэтому совершенно очевидны ошибочность и тенденциозность Рачкого в его комментарии к этому сообщению, когда он находит в нём указание на Людевита, "dux Pannoniae" ("Monumenta", p. 317).

7 Например в известной обширной работе Дюммлера, заполненной тысячью сплошь и рядом малозначащих мелочей, "lieber die alteste Geschiche der Siaven in Dalmatien", Людевиту отведена одна страница (стр. 389), и он спустя тысячу с лишним лет всё же именуется "dieser gefahrlicher Feind".

стр. 79

ставители хорватской национальной школы хотя и упоминали о нём (и иногда весьма обстоятельно), но характеризовали его только как эпизодическое лицо, хотя и сыгравшее большую роль в истории хорватов1 . А нужно было показать деятельность Людевита шире, на фоне всего комплекса процессов и событий этого времени, особенно в истории вековой борьбы хорватского и других славянских народов против немцев.

Для нас время, личность и деятельность Людевита особенно ценны именно потоку, что в его время окончательно складывалась хорватская государственность в борьбе против иноземного владычества, Людевит для нас - выразитель коренных требований хорватского народа, представитель его лучших стремлений; в нём глубоко живут любовь к родине и ненависть к её врагам в поработителям,

Обратимся к фактам. Под 818 г. Эйнгард рассказывает о том, что к Людовику Благочестивому в Геристаль явились послы различных народов и правителей, среди которых были Людевит, "dux pannonis inferioris", и Борна, "dux Guduscanorum et Titnocianorum" (дукс гадчая и тимочая). Людевит обвинял2 Кадолая, маркграфа фриульского, бывшего в то время франкским наместником Паннонии и Далмация, в жестокости и дерзости (crudelitis atque insolentiae)3 . Как видно, франки далеко не чувствовали себя " этих областях хозяевами. Ведь после их последней карательной экспедиции прошло 15 лет - срок, казалось бы, достаточный для "умиротворения" покорённого населения, - однако франки "до того жестоко поступали с ними (хорватами. - В. Д. ), что убивали даже грудных младенцев и бросали их псам". Так писал спустя более ста лет Константин Багрянородный4 , и, как видно, зверства франков были так страшны, что память о них сохранилась и через столетие.

Несмотря на заявление Людевита зверства франков продолжались. Тогда Людевит объединял большую часть хорватских племён и возглавил восстание.

В 819 г. император направил для борьбы против Людевита огромное войско (из Италии), но оно было разбито Людевитом, и лишь жалкие остатки его вернулись домой5 . Однако, как видно, Людевит не отказывался от мысли добиться выполнения своих требований мирным путём. Хронисты сообщают об имевших место в том же, 819 г, переговорах Людевита с императором и о посольстве, направленном к нему Людевитом. Людевит предлагал императору какие-то условия (conditiones quasdam), по выполнении которых обещал повиноваться ему. Что это была за условия, летописцы не сообщают; историки же в своих догадках заходят слишком далеко6 . Однако самый факт сообщений немецких хронистов, явно выдающий их гнев и досаду, выражения, употребляемые ими, обвинение Людевита в "безумной гордости", "надменности", "высокомерии", "дерзости", а затем в "вероломстве", "упрямстве" и тому подобных "смертных грехах" - всё это говорит о том, что Людевит отстаивал свободу и независимость хорватских племён, что с точки зрения немецких государей было величайшей дерзостью.

Неудача переговоров побудила Людевита искать союзников среди соседних племен для совместного выступления против немцев. К нему примкнули словенцы (карантанцы) и тимочане. Началась настоящая война. Против Людевита с большим войско выступил преемник Кадолая гр. Бальдрих. Под давлением численно превосходящего войска Бальдриха Людевит вынужден был отступить. Этот первый успех немцев, как видно, окрылил германофильские элементы далматинско-хорватской знати, стремившейся к захвату власти. Хронисты сообщают, что на отступавшего Людевита напал Борна, один из жупанов, стремившихся к установлению единодержавия. На реке Купе произошло сражение. Но в решительный момент гадчане оставили Борну, и он вместе со своим тестем Драгомужем был разбит наголову и едва спасся при помощи своих дружинников-телохра-


1 Ср. довольно обширный, но излишне драматизированный и литературно приукрашенный рассказ Smiciklas, p. 171- 175; Klaic, p. 43 - 47; SiSic, p. 35 - 37; prof. Ljubic S. O Pasavskoj Hrvatskoj i o zlatnih noveih njezma zadnjega kneza Serma (1018), "Rad", kn. 43, p. 120; ср. Дринов М. Соч. Т. I, стр. 406 - 409.

2 А не "жаловался", как писали Дюммлер (Указ. соч., стр. 389) и Грот (Указ. соч., стр. 117). И. Эйнгард и автор "Жизни Людовика" говорят совершенно определенно: "accusare", "accusantes".

3 Einhardi "Annales". MGH, 1, 205 ("R", p. 320). Cp. Vita Hludovici imp., с 311. MGH. II, 624, сокращённый и несколько модифицированный рассказ Эйнгарда.

4 De admin, imp., cap. 30, p. 147.

5 Vita Hludovici imp., MGH, II, 624; Einhardi "Annales", ad. a. 819, MGH, 1, 205; "R", p. 321.

6 "Можно думать, впрочем, - писал И. Смирнов, - что они были оскорбительны для чести императора, так как он отказался их выполнить" ("Очерк", стр. 19). В данном случае Смирнов идёт целиком на поводу у германских хронистов.

стр. 80

нителей1 . Людевит преследовал по пятам убегающего противника, вторгся в Далмацию и прошёл по ней, опустошая ее огнём и мечом. Борна же запер все свои крепости, а сам с избранным отрядом днём и ночью атаковал войско Людевита со всех сторон. Таким образом он постепенно истощал силы Людевита, и последний, потеряв около 3 тыс. человек убитыми и более 300 пленными, вынужден был оставить Далмацию.

Война вступила в новый фазис. Борна, как видно, окончательно решив использовать для достижения своих честолюбивых целей сложившуюся обстановку, обратился к императору, сначала через послов, а затем и лично, с предложением своих услуг для борьбы против народного движения. Получив от императора большое вспомогательное войско, Борна принял участие в новой грандиозном походе2 , предпринятом немцами против Людевита. В 820 г. три армии с трёх сторон двинулись для опустошения земель Людевита и разгрома его войск. Однако и этот поход не достиг цели. Людевит не был побеждён. Единственное, чего добились немцы и их союзники - предатели из среды хорватов в походе 820 г., - это подчинения фриульскому маркграфу Бальдриху жителей Карниолы (по р. Сава) и части карантанцев.

Предпринятый немцами в следующем, 821 году новый поход также был безуспешен; немцы лишь опустошили земли Людевита. Таким образом, и третий поход огромной германской империи против небольшого, героически оборонявшегося славянского народа оказался безуспешным.

Несомненно, что именно это обстоятельство - затягивание войны - явилось причиной события, которое немецкие и некоторые германофильски настроенные историки выдают за начало хорватского государства. Эйнгард в своих анналах, перечисляя события 821 г., после короткого упоминания об известном нам походе рассказывает, что в это время умер Борна. Об этом же факте рассказывает и биограф императора Людовика, но с некоторым, как увидим дальше, существенным различием.

Это сообщение Эйнгарда и явилось источником для ряда построений, характерных для немецкой исторической школы, которые, к сожалению, оказались привлекательными и для некоторых других историков.

Основываясь на том, что Эйнгард называет в 821 г. Борну "князем Далмации и Либурнии", о чём, заметим кстати, биограф Людовика умалчивает, Дюммлер и последующие историки, ничтоже сумняшеся, пишут: "В 821 г. Борна был уже князем Далмации и Либурнии. Теперь все далматинские хорваты составили одно политическое целое: возникло хорватское государство". Этот далеко идущий вывод основан на произвольном толковании только одного слова только одного анналиста! Больше никаких данных нет; в действительности же из источников можно сделать совершенно другой вывод.

Столь же неосновательно и тенденциозно третье положение немецких историков - будто бы "далматинцы объединились под властью лица, преданного интересам императорского трона". Монархические тенденции авторов таких положений ясны; ясно также, почему им нужно было писать, что далматинцы якобы объединились сами. Что это за "добровольное" объединение, когда "объединяющиеся" восстают и бросают своего вождя на поле боя! Рассказы хронистов об этом событии очень красочны и не дают никаких оснований для кривотолков. "Объединение" сопровождалось жесточайшей борьбой, восстанием против "объединителя", предательством (с точки зрения симпатизировавших своему агенту немецких хронистов), насилиями. Несомненно, немцы помогали. Борне, вознаграждая его тем самым за измену своему народу, и, надо думать, после ухода из Далмации Людевита действительно помогли ему "объединить" далматинских хорватов.

Что обстановка в Далмации и Либурнии и после этого "объединения" была напряжённой, можно видеть из немецких же описаний вокняжения Ладислава. Слова Эйнгарда "по просьбе народа"3 не должны нас смущать. Это или риторика, к которой нередко прибегали, как известно, и Каролинги, или выражение, употреблённое нарочито, для укрепления авторитета нового узурпатора - немецкого агента. Наконец, нельзя отрицать и того, что просьба к императору действительно могла поступить, но только от тех кругов, которые были заинтересованы в вокняжении Ладислава. Но самое любопытное заключается в том, что биограф императора Людовика, обычно слепо следующий в изложении фактов за Эйнгардом, но не обладающий его красноречием, прямо пишет, что император "поставил" преемника Борны - Ладислава.

Так рассеивается ещё одна легенда о возникновении хорватского государства. Хорватское государство действительно было создано в это время, но не в далматинской Хорватии, подчинённой и порабощенной немцами и немецкими агентами - аристократами, а в посавской Хорватии, где продолжал сопротивляться славный Людевит.


1 "Auxilio tamen praetorianorum suorum..." Einhardus "auxiliio domestico..." Vita Hludovici imp. Наличие дружины у Борны свидетельствует о глубоком процессе разложения старинного общественного устройства хорватов. Известно, что в дружинах "был уже зародыш упадка старинной народной свободы", что "они содействовали появлению королевской власти" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 121).

2 Einhardi "Annales", Einhardi "Fuldensis Annales". Vita Hludovici. Thegani. Vita Hludovici imp. "R", p. 324 - 325.

3 Но не "избранный народом", как пишет И. Смирнов (Указ. соч., стр. 22).

стр. 81

Второе важное сообщение Эйнгарда о событиях 821 г. говорит о том, что возглавленное Людевитом движение поддержали византийцы. Есть также данные, позволяющие утверждать, что Людевиту помогали и болгары.

Борьба хорватов против немцев и их пособников продолжалась и в следующем, 822 году1 . Новое войско двинулось в Паннонию из Италии. Людевит под давлением превосходящих сил врага вынужден был оставить город Сисек и бежать в Далмацию, где он и нашёл приют у какого-то жупана2 . Как рассказывают немецкие хронисты, он "убил" этого жупана и "захватил" его город. В 823 г. Людевит был убит дядей покойного Борны - Людемыслом. Надо думать, что и "поставленный" императором новый князь Далмации, Ладислав, был в курсе всех этих событий и что предательское убийство Людевита было произведено с его ведома, если не при прямом его участии.

Так закончил свою деятельность славный вождь хорватского народа Людевит, первый поднявший знамя борьбы против немецких захватчиков, подлинный объединитель хорватского народа, создатель хорватского национального государства. Личность и дела его были ненавистны немецким захватчикам; они осыпали его ругательствами, возводили на него клеветнические обвинения в вероломстве, коварстве и т. п.

Однако есть все основания утверждать, что и после смерти Людевита борьба паннонских хорватов против немецкого владычества не прекратилась. Константин Багрянородный определённо говорит о семи годах войны хорватов против франков3 .

В 824 г. по юговосточной границе франкской империи между франками и болгарами происходили столкновения, постепенно разраставшиеся в настоящую войну4 . Одним из театров войны явились область тимочан и Нижняя Паннония. Эйнгард и другие историки говорят о боях между паннонскими славянами и франками, об изгнании ими немецких властей и восстановлении своих "rectores".

Франко-болгарские столкновения продолжались по крайней мере до 829 г. А затем под 838 г. снова встречается прямое указание на борьбу паннонских хорватов против франков, при этом первых возглавлял дукс Ратимир. Под его властью находилась довольно значительная область с центром между Дравой и Савой. Являясь "непосредственным или ближайшим преемником Людевита" (Рачкий), Ратимир, так же как и Людевит, хотел освободиться от франкской зависимости. Баварский герцог Людовик (третий сын императора Людовика) направил для борьбы против Ратимира паннонского графа Ратбода "cum exercitu multo". Сопротивление было сломлено. Ратимир вынужден был бежать, паннонским графом стал один из славянских нобилей - Привислав, ещё до того перешедший на сторону императора. Таковы последние отклики главного движения, которое возглавил Людевит.

*

Первая попытка создать объединенное хорватское государство, предпринятая Людевитом, окончилась неудачей. Но не создали государства и немецкие клевреты - Борна, Ладислав и Привислав. На территории Хорватии продолжала кипеть ожесточённая борьба. Только игнорируя все изложенные, аргументированные показаниями многих (в том числе и враждебных хорватам) источников факты, можно утверждать, что, начиная с Борны далматинского, идёт "прямая" линия "органического" процесса развития хорватского государства, непрерывно и преемственно, вплоть до окончательного оформления его при Трпимире и его преемниках.

Необходимо прежде всего отвергнуть мысль, будто бы сразу после ликвидации движения Людевита Хорватия приставляла собой единое целое: не только Хорватия, в широком смысле слова, но даже и Далмация была далека от какого бы то ни было единства. Начнём с посавской Хорватии. Как уже было указано, вопреки утверждению некоторых историков, её ещё долгое время нельзя было считать окончательно покоренной франками. Так же обстоит дело и в далматинской, приморской Хорватии. Только идя по пути узко филологического анализа и слепого преклонения перед франкскими хронистами, можно говорить, что вся Хорватия или вся Далмация представляли собой в то время единое государство.

Даже Моислава, наиболее значительного после Людевита хорватского национального князя, далеко ещё нельзя считать князем всей Хорватии или всей Далмации.

Таким образом, если можно говорить в хорватском государстве того времени (середина IX в.), то лишь в отношения сравнительно небольшой части территорий, населенной хорватами и родственными им народами. Лишь при Трпимире (около 850 - 864 гг.) можно говорить о хорватском государстве феодального типа как о вполне сложившемся государственном объедине-


1 О событиях 822 г. см. Einhardi "Annales", Vita Hludovici imp., "R.", p. 327.

2 Это еще один факт, говорящий о том, что далеко не вся Далмация была в это время "объединена" Ладиславом. Сообщение Эйнгарда о бегстве Людевита ad Sorabos даёт основание предполагать, что Людевит нашёл убежище в южных областях Далмации, населённых сербскими племенам".

3 De admin, imp., cap. 30.

4 Все источники о событиях 824 - 829 гг. тщательно собраны и прокомментированы Фр. Рачким. "R", р. 330; см. указанную статью S. Ljubic, "Rad JA", kn. XLIII, str. 120.

стр. 82

нии. Его знаменитая (единственная дошедшая до нас) дарственная грамота 4 марта 852 г. ничем не отличается от подобных ей грамот феодальных государей периода складывания феодального государства. В грамоте встречаются и капелланы, а камерарий, и в качестве свидетелей (testes) акта 5 жупанов. О мощи хорватского государства в то время много писал Константин Багрянородный, рисуя его сильной в военном отношении державой.

Так завершается первый период в истории хорватского государства. На развалинах старого, пламенного строя строится новое, феодальное государство, но не сразу, конечно, и далеко не гладко. Международное положение молодого государства было очень тяжёлое. Окружённое более сильными противниками - немцами и итальянцами, - оно с первых дней своего существования испытывало всё более растущее давление. Внутри страны шли ожесточённая борьба классов, выдвижение и развитие новой аристократии, феодальной знати, представители которой боролись между собой за власть. Начался длительный период феодальных усобиц; он продолжался до тех пор, пока Мутимир (882- 914), а за ним в ещё большей степени Томислав (914 - 940), искусно используя эту обстановку противоречий и борьбы, не закрепили государственную власть в руках своей династии и не создали хорватское королевство.

Теперь можно подвести итоги всему исследованию.

1. Существующие в научной литературе объяснения происхождения хорватского государства нужно признать несостоятельными. Все они представляют собой не столько результат объективного научного исследования, сколько попытку провести продиктованное определённым складом политического сознания построение. Особенной тенденциозностью в этом отношении отличается немецкая историческая школа, представители которой исходят из предпосылки о неспособности славянских народов к самостоятельному политическому существованию и развитию. Искажая факты, немецкие историки ложно утверждают огромное, исключительное значение германского элемента в истории славянства вообще и в частности в истории хорватов. Дикие, сокрушительные набеги немецкой военщины и производимые ею опустошения и разорения славянских земель ода изображают как исполнение некоей "миссии" - внесение в жизнь "отсталых" славянских племён элементов культуры, государственного, "упорядоченного" бытия. Отсюда и утверждения немецких историков, что хорваты создали своё первое государство только под руководством немцев и при прямом их участии.

Однако несостоятельна и теория исключительности и самобытности государственного развития хорватов, которую выдвигают впротивовес немецким историкам представители хорватской националистической историографии и их сторонники. Выступая против ложных утверждений немецкой исторической школы, они создают легенду об исконном характере княжеской власти у хорватов, снижают роль и значение родоплеменного устройства и тем самым заходят втупик при объяснении важнейших процессов и событий истории хорватов VIII - IX веков, )

2. Ответ на вопрос об образовании государства у хорватов надо искать прежде всего во внутренней истории хорватских племён в период второй половины VIII и начала IX века. Основным процессом этой истории является борьба новых, нарождающихся, феодальных элементов против остатков родоплемённых отношений. Выдвижение аристократических родов, их борьба за власть и различные перипетии ее - вот существо истории Борны, дукса далматинского. До конца VIII в. хорватские племена в основном управлялись родовыми старейшинами - жупанами, - наряду с которыми все более и более выдвигались primores - представители знати, нередко совмещавшие в одном лице и функции жупанов. Развёртывание этой борьбы, отражавшей классовую диференциацию хорватского общества, приходится на один из наиболее тяжёлых периодов в истории хорватов - период нашествия германцев.

3. Нашествие германцев (франков) и их попытки установить своё господство над хорватами встречают упорное, длительное сопротивление большей части хорватских племён и их союзников - других славянских народов (словенцев, болгар). Начинается первая страница многовековой героической борьбы хорватского народа против немецких захватчиков. Именно в процессе этой борьбы против немецкого господства, а не благодаря ему совершается переход от родового строя к классовому, создаётся государство у хорватов как новая форма их общественного бытия. Объединение хорватских племён в единое государство стимулировалось в это время необходимостью объединения всех сил для борьбы против нашествия немцев, против врагов хорватского народа" Тяга к объединению находит яркое выражение деятельности славного Людевита Посавского, возглавившего эту борьбу и руководившего ею в течение нескольких лег. Но борьба против немцев осложнялась острой классовой борьбой, развернувшейся среди хорватских племён, переходивших в это время от родового строя к государственному. Измена Борны общехорватскому делу, его сотрудничество с немцами и борьба против Людевита являются ярким выражением этой внутренней классовой борьбы, стремления к новой знати укрепить своё положение хотя бы при помощи иноземцев.


© library.rs

Permanent link to this publication:

https://library.rs/m/articles/view/ОБРАЗОВАНИЕ-ГОСУДАРСТВА-У-ХОРВАТОВ

Similar publications: LSerbia LWorld Y G


Publisher:

Сербиа ОнлинеContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://library.rs/Libmonster

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

В. ДИТЯКИН, ОБРАЗОВАНИЕ ГОСУДАРСТВА У ХОРВАТОВ // Belgrade: Library of Serbia (LIBRARY.RS). Updated: 08.12.2017. URL: https://library.rs/m/articles/view/ОБРАЗОВАНИЕ-ГОСУДАРСТВА-У-ХОРВАТОВ (date of access: 29.03.2024).

Found source (search robot):


Publication author(s) - В. ДИТЯКИН:

В. ДИТЯКИН → other publications, search: Libmonster SerbiaLibmonster WorldGoogleYandex

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Publisher
Сербиа Онлине
Belgrade, Serbia
656 views rating
08.12.2017 (2303 days ago)
0 subscribers
Rating
0 votes
Related Articles
Айзек Азимов умер... Законы роботехники, то ж... Кто Новый Мир в полях построит?
Мы живём, как во сне неразгаданном, На одной из удобных планет. Много есть, чего вовсе не надо нам, А того, что нам хочется, нет. Игорь Северянин
Мы живём словно в сне неразгаданном На одной из удобных планет Много есть, что нам вовсе не надобно А того, что нам хочется не... Игорь Северянин
The Empire says goodbye , But it doesn't go away..
All about money and Honest Anglo-Saxons and justice
Words, words, words...
Catalog: Экономика 
Words Words Words
Catalog: Экономика 
EAST IN EUROPE: DUBROVNIK TO MOSTAR
235 days ago · From Сербиа Онлине
Пока Мы, обычные люди спали, случилась Тихая Революция. Мы свернули в Новый рукав Эволюции... Новая Матрица еще не атакует, но предупреждает...
КРЕМЛЬ, "ГАЗПРОМ" И СРЕДНЯЯ АЗИЯ
304 days ago · From Сербиа Онлине

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

LIBRARY.RS - Serbian Digital Library

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

ОБРАЗОВАНИЕ ГОСУДАРСТВА У ХОРВАТОВ
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: RS LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Serbian Digital Library ® All rights reserved.
2014-2024, LIBRARY.RS is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Serbia


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android