29 мая 2003 г. в Отделе истории славянских народов периода мировых войн состоялась научная конференция "Славянские народы в конце XIX -первой половине XX века: специфика модернизационных процессов в традиционных обществах".

Модернизация, под которой понимается "переход от традиционного общества к современному (modern)", ее распространение и наложение на культурную специфику различных регионов, стала одной из сквозных тем для общественных наук в последней трети XX в. При этом выявление главных характеристик капиталистического общества, сложившегося в Новое время на западе Европы и ставшего затем гегемоном мирового развития, актуализировало новую проблему: каковы были последствия его воздействия на другие народы, не принадлежащие к западному культурному ареалу, в частности на славян, которые проживали к востоку от реки Эльбы, привычно понимаемой как рубеж цивилизаций, и длительное время (на Балканах - до 1878 г., в Центральной Европе - до 1918 г.) были лишены своих национальных государств, развиваясь на перифериях европейской и османской цивилизаций.

При этом Балканы, в силу специфики исторического пути, - одна из наиболее выраженных зон культурного пограничья, породили особый тип традиционной (балканской) ментальности и ее носителя - Homo Balcanicus. Исследование механизмов его догоняющего рывка "из балканского мрака на европейский свет" приобретает поэтому дополнительное (типологическое) значение, в контексте постановки и решения общего вопроса: как и насколько органично проходил в славянских странах процесс модернизации в его политическом, общественном и культурном измерениях, и в чем конкретно он выражался?

Надо отметить, что настоящая конференция явилась в какой-то мере вводной: в ходе дискуссии удалось сформулировать целый ряд конкретных проблем, подлежащих анализу в рамках исследования глобального вопроса о "специфике модернизационных процессов в традиционных обществах". Имея в виду единодушное желание участников продолжить дискуссию, была намечена тема очередной конференции, запланированной на 2004 г., - "Государство и его институты в традиционных обществах". Данная тема особо оправдана, поскольку в этом году исполняется 200 лет с момента восстановления сербской государственности во время Первого сербского восстания 1804 - 1813 гг.

Некоторые доклады публикуются ниже.

стр. 7

© 2004 г.

Вплоть до Нового времени Запад и Восток развивались достаточно изолированно друг от друга. Однако постепенное возвышение Запада и открытие им (а иногда и насильственное "взламывание") других цивилизаций полностью изменило характер всех мировых процессов. Начался технологический отрыв Запада от Востока, который к началу XX в. приобрел уже абсолютные формы. В результате Запад перестал выглядеть просто как одна из цивилизаций наряду с другими - незападными. Он стал трактоваться многими исследователями как особая "центральная", "всемирная" цивилизация, превосходящая все другие общества, а мировой исторический процесс - представляться простым расширением западной цивилизации, поглощающей все окраинные. Такой взгляд фактически лег в основу формирования теории политической модернизации. И в этом смысле между модернизацией и "вестернизацией" (европеизацией) можно поставить знак равенства [1. С. 362 - 370].

Примером "догоняющей" модернизации в XX в. может служить Сербия. Причем традиционное сербское общество обладало всем "классическим" набором факторов, которые, как считается, тормозят модернизацию. К ним относятся: отсутствие социальной мобильности; ориентация на конечные и вечные ценности в противовес повседневным, практическим; неспособность к постоянному, каждодневному упорному труду, фатализм; этноцентризм; чувство гордости и достоинства, консервативные нормы скромности, привязанность к "своей" земле, "своему" языку, опора на обычаи и традиции; высокие моральные ориентации и пренебрежение реальными условиям существования и т.п. [1. С. 367 - 368].

Принято даже считать, что жизнь в традиционном обществе вообще не знает политики в современном смысле этого слова. Однако в дополнение к этим общим факторам Сербия обладала и своими индивидуальными. В частности, это - неполная социальная структура сербского общества, отсутствие потомственной элиты и феномен сербского крестьянства. Известно, что после изгнания турок Сербия превратилась в страну лично свободных мелких земельных собственников. Консервативная крестьянская сила, возможно, придавала Сербии, несмотря на все политические катаклизмы, большую устойчи-

Никифоров Константин Владимирович - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 8

вость, но, сохраняя традиционный уклад жизни, она, естественно, мешала более быстрой модернизации страны.

Именно на этом фоне в Сербии все-таки начинает развиваться парламентаризм, нормальное функционирование которого является одним из показателей успешности процесса модернизации страны. Интересно поэтому на конкретно- историческом материале проследить, как институт парламентаризма функционировал в сербском обществе, как он влиял на это общество, а оно -на него.

Наконец, следует сказать, что упомянутые "классические" препятствия модернизации сформулированы западными творцами этой теории. Но то, что на Западе выглядит минусом, на Востоке может быть "плюсом". Ведь можно только приветствовать любовь к родной земле и языку, скромность, чувство достоинства и т.п.

Начало XX в. Сербское королевство встретило и без конституции, и без парламента. Оппозиция испытывала немалые трудности. Правда, вскоре король Александр Обренович перешел к заигрыванию с оппозицией. Это выразилось в разработке новой Конституции, для чего король настоял на совместной работе двух непримиримых соперников - Радикальной и Напредняцкой партий. Соглашение между ними, получившее позже название "фузия" (объединение, слияние - К. Н.), вылилось в новую Конституцию, которая была введена указом Александра Обреновича в апреле 1901 г. Эта так называемая Апрельская конституция впервые вводила в Сербии двухпалатный парламент, который состоял из скупщины и сената. Только 1/3 сената избиралась, причем пожизненно. Из членов сената король формировал Государственный совет, функции которого расширились (см.: [2. С. 213 - 214]).

Система власти по Апрельской конституции оставалась автократической, да и в целом о парламентаризме говорить практически нет оснований. А главное - по этой Конституции сербский парламент просто не успел поработать. Через два года, в марте 1903 г., он был распущен. А уже в мае 1903 г. Александр Обренович был убит офицерами-заговорщиками.

В историографии считается, что майский переворот "был одним из редких путчей, которые вместо военной диктатуры отдают власть демократически избранным представителям народа" [3. С. 186]. Уже на следующее утро после переворота было сформировано временное правительство, которое сразу же созвало распущенную скупщину, а она, в свою очередь, с небольшими изменениями восстановила либеральную Конституцию 1888 г., просуществовавшую вплоть до образования югославского государства. Сербское королевство объявлялось наследственной конституционной монархией с народным представительством. Парламент (скупщина) получил право законодательной инициативы и контроля над государственным бюджетом. Конституция восстанавливала права и свободы граждан. Выборы в скупщину были прямыми и тайными.

Скупщина призвала на сербский престол внука основателя нового Сербского государства, 60-летнего Петра Карагеоргиевича (1903 - 1921). Он присягал уже на новой Конституции 1903 г. Таким образом, после дворцового переворота 1903 г. в Сербии установился режим конституционной парламентской монархии.

Конституция обеспечивала достаточно широкий круг политических свобод, а Петр I Карагеоргиевич старался править строго в соответствии с ней, став одним из самых либеральных и популярных сербских монархов. Десяти-

стр. 9

летие после его прихода к власти вошло в историю Сербии под необычным для этой страны названием - "золотая пора" или даже "эра Перикла" [3. С. 187]. Конечно, в преданиях о любом "золотом веке" всегда есть значительная доля преувеличения. Сербский случай - не исключение. Парламентская форма и ее реальное содержание расходились очень значительно. Но, если принять во внимание дальнейшую сербскую историю XX в., такую оценку можно, если не принять, то вполне понять.

Главной политической силой в стране была Радикальная партия, расколовшаяся в тот период на два течения: "старорадикалов", имевших в скупщине доминирующее положение, и "младорадикалов", которые в 1904 г. образовали собственную Самостоятельную радикальную партию ("самостальцы"). Эти два радикальных течения поочередно и возглавляли правительства, в том числе и в коалиции друг с другом. По существу в стране сложилась своего рода полуторопартийная политическая система: "старорадикалы" и "самостальцы" вместе всегда имели голосов намного больше, чем все их соперники вместе взятые. В социально однородном и политически не структурированном сербском обществе избирательная процедура "не только не обеспечивала торжество плюрализма, но напротив - закрепляла политическую монополию одной-единственной партии, выражавшей интересы большинства населения" [4. С. 45].

С 1912 г. Сербия входит в шестилетний период войн. Но скупщина номинально существовала и в годы Первой мировой войны: во время знаменитого отступления сербских войск зимой 1915/1916 г., и даже в изгнании на греческом острове Корфу.

Мирная история для сербов возобновилась только 1 декабря 1918 г., когда принц-регент Александр Карагеоргиевич от имени короля Петра провозгласил в Белграде создание Королевства сербов, хорватов и словенцев (Королевства СХС). В этот новый период сербов и других югославян "вводили старые, усталые и опустошенные политики, образ мышления и политические взгляды которых принадлежали XIX в." [5. С. 34].

Еще два с половиной года до Учредительной скупщины и принятия первой Конституции нового государства длился так называемый переходный или временный (по-сербски - "провизорный") период. Попытки в этот период распространить на новые земли действие сербской Конституции 1903 г. не увенчались успехом, за исключением Вардарской Македонии, Косово и Метохии [6. С. 226 - 228], которые после Первой балканской войны существовали фактически вне рамок правового поля. Формально в этот период временный парламент - Временное народное представительство - все-таки существовал. Однако он не был избран, а явился результатом соглашения между различными партиями.

Фактически уже в переходный период обнаружилось главное противоречие существования Королевства СХС - проблема его государственного устройства. Большинство сербов, исходя из своего старого опыта, выступали за централизованное государство, похожее скорее на расширенную довоенную Сербию. Хорваты, на основе своего опыта, были приверженцами федералистских или даже конфедералистских идей. В то же время среди сербской элиты (и в значительно меньшей мере - хорватской) была распространена и концепция так называемого "интегрального югославизма", исходившая из представления о том, что сербы, хорваты и словенцы - один народ, который только в силу разных обстоятельств оказался разделенным на три части. Главным

стр. 10

сторонником и пропагандистом этой концепции была Демократическая партия. Таким образом, существовали три взгляда на дальнейшее развитие Королевства СХС: два старых - сербский и хорватский и один новый - югославянский [3. С. 282]. Последний был, конечно, не равноудаленным от двух первых, а - в "сербском обличье". Наконец, надо сказать и о словенской позиции. Ее суть хорошо охарактеризовал будущий главный соратник И. Броз-Тито Э.. Кардель, словенец по национальности. Он писал, что в Словении в разных вариантах ставка делалась "на карту сербско-хорватских противоречий", а сами словенские политики выторговывали себе многие уступки, пытаясь играть "роль стрелки на весах" [7. С. 19 - 20].

В ноябре 1920 г. состоялись, наконец, выборы в Учредительную скупщину. А еще через полгода, 28 июня 1921 г., в годовщину Косовской битвы в день Св. Витта, после многочисленных консультаций демократам и радикалам удалось склонить Учредительную скупщину к одобрению проекта Конституции. Видовданская конституция была принята не конституционным, как предполагалось ранее, а простым большинством голосов.

Сербо-хорвато-словенское государство узаконивалось как парламентская наследственная монархия во главе с династией Карагеоргиевичей. Однопалатная Народная скупщина (парламент) наравне с королем считалась верховным законодательным органом. Принятые скупщиной законы подлежали утверждению королем, который также имел право созыва и роспуска парламента.

Правительство объявлялось ответственным перед королем и скупщиной, но фактически оно больше зависело от монарха, которому принадлежало право назначения премьер-министров, отправки кабинета министров в отставку и т.п. Достаточно привести известный факт: за десять лет видовданского режима сменилось более двадцати правительств. Причем, только два правительства были заменены по решению скупщины, остальных отправил в отставку Александр Карагеоргиевич.

Тем не менее, правительство было после монарха вторым политическим центром силы в стране. Именно за преобладание в нем шла политическая борьба. Скупщина же мало что решала. С. Прибичевич, представлявший интересы сербского населения Хорватии, говорил в декабре 1925 г., что "наш парламент не имеет никакой силы, ни значения, ни авторитета, он не может ничего сделать" [6. С. 488].

В первой статье Конституции впервые в сербской истории говорилось о парламентаризме. Но в Королевстве СХС парламентская практика намного чаще противоречила провозглашенным принципам, чем это было в начале века [5. С. 93]. Разница была и в восприятии парламентаризма у Петра Карагеоргиевича и его сына. В кризисный период Александр привык править единолично, привык обходиться без парламента. Привыкли к этому и политические партии, и население, среди которого парламентаризм и раньше не успел как следует укорениться.

Первым парламентом нового югославского государства стала сама Учредительная скупщина. По указу короля именно она была преобразована в Народную скупщину после того, как принятием Конституции Королевства СХС Учредительная скупщина исчерпала свои полномочия.

Выборы в Учредительную скупщину определили четыре главные политические силы королевства: две правящие сербские партии - Радикальная и Демократическая и две оппозиционные - Хорватская народная крестьянская

стр. 11

партия и Коммунистическая партия (КПЮ). Первые две партии ожесточенно боролись друг с другом, а оппозиция оказалась внесистемной. Коммунисты взяли курс чуть ли не на насильственное свержение существующего строя, а Хорватская народная крестьянская партия отказалась участвовать в работе Учредительной скупщины. В начале декабря 1920 г. она по предложению своего лидера С. Радича была демонстративно переименована в Хорватскую республиканскую крестьянскую партию (ХРКП). Руководство партии заявило о своем намерении добиваться созыва Хорватского сабора и провозглашения независимой Хорватской крестьянской республики. В результате обе партии были запрещены: КПЮ еще в конце 1920 г., а ХРКП - в самом начале 1925 г.

В отличие от ХРКП, сумевшей сплотить вокруг себя все хорватское население, сербские партии действовали в основном только на территории Сербии. "Пречанские" (т.е. проживавшие за реками Дунай, Сава и Дрина) сербы фактически были ими забыты.

Только в 1925 г. после ареста С. Радича руководство ХРКП заявило, наконец, о признании Видовданской конституции и династии Карагеоргиевичей. Из названия партии было исключено слово "республиканская", и она была переименована в Хорватскую крестьянскую партию (ХКП). На основе последовавших соглашений было создано коалиционное правительство из представителей Радикальной партии и ХКП, а сам Радич выпущен на свободу. После нар он попал сразу в кабинет министров.

Таким образом, можно сказать, что переходный период длился в Хорватии фактически до 1925 г. В течение этого времени ведущая хорватская партия саботировала центральную власть, в Хорватии сохранялась старая административная система и не применялись многие законы (см., например: [8. С. 208]). Не лучше обстояло дело и в других исторических областях страны. Фактически все еще существовало шесть различных правовых систем со своим законодательством и судопроизводством: за одно и то же преступление в разных областях наказывали по-разному. Многочисленные правовые пустоты заполняло нормотворчество самого Александра Карагеоргиевича [5. С. 95 - 96]. В этом смысле можно сказать, что переходный период длился до 1929 г.

Относительное сотрудничество ХКП и радикалов продолжалось всего около двух лет. (И даже в течение этого времени Радич, хотя и вошел в состав правительства, продолжал его критиковать). В конце 1927 г. ХКП и выделившаяся из Демократической партии Независимая демократическая партия С. Прибичевича, выступавшего до этого с позиций убежденного монархиста и централиста, договорились о создании Крестьянско- демократической коалиции. Образовывался единый фронт всех ведущих "пречанских" политических сил против центральной власти. В определенной степени "Пречанский фронт" был обновлением Хорватско-сербской коалиции начала века [3. С. 288]. В это же время общесербский политический фронт был окончательно раздроблен.

Между Крестьянско-демократической коалицией и правительственным большинством в скупщине разгорелась ожесточенная борьба, усугубившая хронический политический кризис, в том числе кризис парламентаризма. В стенах скупщины раздавались взаимные оскорбления и угрозы, часто доходило и до рукоприкладства. В июне 1928 г. во время дебатов в скупщине депутат от Радикальной партии П. Раич из пистолета убил двух хорватских депутатов и смертельно ранил С. Радича. Видовданский парламентаризм запомнился именно этим трагическим эпизодом.

стр. 12

По некоторым данным, и за союзом радикалов с ХКП, и за созданием Крестьянско-демократической оппозиции стоял король Александр [8. С. 209]. Его целью было недопущение единого политического фронта сербских сил, ослабление Радикальной партии и парламента путем постоянной внутрипартийной борьбы, которую разжигал Радич. Король мог выступать в этой ситуации в роли арбитра и готовить почву для захвата всей полноты власти. По сути, скупщина была не особенно нужна ни основным партиям, которые договаривались друг с другом вне парламентских процедур, ни, тем более, Александру Карагеоргиевичу. Сам С. Радич требовал от него решительных действий.

6 января 1929 г., через десять лет после образования Королевства СХС, король, следуя примеру своего тезки из династии Обреновичей, совершил государственный переворот. Видовданская конституция была отменена, парламент распущен, все политические партии запрещены. Парламентаризм в Королевстве СХС через восемь с половиной лет функционирования пришел к своему печальному концу и был заменен монархическим режимом, опиравшимся на армию.

Александр Карагеоргиевич посчитал, что десять лет достаточно, чтобы приступить к созданию действительно интегрированного югославянского государства. 3 октября 1929 г. Королевство СХС было переименовано в Королевство Югославию. Новое название должно было символизировать государственное и национальное единство населения страны. Вслед за этим была проведена административная реформа, по которой страна была разделена на девять бановин и один столичный округ. Этой реформой централистские тенденции в устройстве югославского государства были доведены до своего логического завершения. В стране, наконец, с помощью Верховного законодательного совета была произведена унификация законодательства.

В первой половине XX в. в Сербии и Югославии периоды личной власти были, однако, недолгими. Через два года, в 1931 г., Александр, вновь также, как и его тезка, "даровал" народу новую Конституцию. Правда, в ней говорилось уже о "народном представительстве", а не о "парламентаризме". Парламент становился двухпалатным, состоявшим не только из скупщины, но и из сената. Причем половина членов сената назначалась королем. Правительство также назначалось королем и было на этот раз ответственно только перед ним. Фактически октроированная Конституция сохранила за Александром всю полноту власти. Была создана своего рода смешанная система - личная власть с элементами парламентаризма. Если Видовданская конституция была шагом назад (по крайней мере, в практике применения) по сравнению с Конституцией 1903 г., то Конституция 1931 г. с точки зрения парламентаризма делала еще один шаг назад.

По этой Конституции страна жила следующие десять лет. Хотя партии еще были запрещены, принятие Конституции привело к некоторой их активизации. И если новому лидеру Хорватской крестьянской партии В. Мачеку в целом удалось сохранить влияние своей партии в хорватских землях, то сербские партии оставались неконсолидированными. Более того, они были реорганизованы и дезориентированы созданием так называемой партии "правящего режима". Вначале таковой пыталась стать Югославская радикально- крестьянская демократия, позднее - Югославская национальная партия.

стр. 13

Ситуация в принципе не изменилась и в период наместничества, который наступил после убийства в Марселе Александра Карагеоргиевича в октябре 1934 г. После парламентских выборов в 1935 г. формирование нового правительства было поручено крупнейшему белградскому банкиру М. Стоядиновичу, который отмежевался и от своего членства в Радикальной партии, и от связи с Югославской национальной партией. Он отказался также от идеологии "интегрального югославизма" и пропагандировал так называемое "реальное югославянство", при котором национальные особенности не подчеркивались, но уже и не отрицались [5. С. 160].

В результате сложных переговоров в коалиционный кабинет Стоядиновича вошли частично члены Радикальной и Югославской национальной партий, словенские клерикалы А. Корошеца и мусульманская партия М. Спахо. Они образовали новую правящую партию - Югославский радикальный союз. Партия позиционировалась как единственная общеюгославская, но в реальности таковой так и не стала. В целом можно сказать, что, кроме неполной выборности парламента, искусственное создание сверху "партий власти" было еще одним показателем болезни югославского парламентаризма.

На выборах в декабре 1938 г. блок Стоядиновича одержал лишь незначительную победу над объединенной оппозицией во главе с Мачеком. Фактически выборы означали триумф оппозиции, в которую входили не только пречанские, но и сербские партии - Радикальная, Демократическая, Союз земледельцев. Выборы показали полный раскол сербских политических сил, часть которых входила в правящий блок, а часть - в оппозицию. В результате уже в феврале 1939 г. Стоядинович был вынужден уйти в отставку, передав руководство правительством лидеру Югославского радикального союза Д. Цветковичу - министру социальной политики в его кабинете.

Переговоры последнего с Мачеком привели к созданию в августе 1939 г. автономной Хорватской бановины. В связи с этими преобразованиями Мачек вошел в правительство в качестве вице-премьера. Правда, в тот же день скупщина была распущена, а новая уже не созвана. Даже к такой важной реформе, означавшей, по сути, кардинальное изменение государственного устройства (то есть, можно сказать, еще один государственный переворот), парламент не имел никакого отношения.

Сербские партии спохватились очень поздно. Задним числом они начали говорить о забытом прежде сербском вопросе. Однако за двадцать лет существования югославского государства ими ничего не было сделано для экономической, культурной, национальной и духовной интеграции всех сербов [5. С. 197].

Времени осуществить дальнейшие федеративные преобразования по созданию Сербской и Словенской бановин уже не оставалось. В Югославии состоялся еще один государственный переворот, когда престол занял провозглашенный совершеннолетним король Петр П. Правительство возглавил генерал Д. Симович. В его правительстве были представлены почти все партии: от правящего блока - Хорватская крестьянская партия (Мачек остался вице- премьером), словенские клерикалы, боснийско-герцеговинские мусульмане; от объединенной оппозиции - демократы, радикалы, земледельцы. Были в правительстве представители Независимой демократической партии и Югославской национальной партии. Симович (по аналогии с 1903 г.) пытался предста-

стр. 14

вить себя как человека, положившего конец диктатуре. Но его кабинету довелось править всего десять дней.

После нападения на Югославию гитлеровской Германии никакого парламентаризма в стране, естественно, не было. Сама Югославия перестала существовать, о ней напоминало только эмигрантское правительство в Лондоне. Подавляющее большинство югославских политических партий после оккупации страны фактически прекратили свою деятельность, а многие партийные лидеры быстро нашли общий язык с фашистскими властями. Например, с заявлением о поддержке новой власти выступил В. Мачек.

В ноябре 1942 г. в Бихаче на освобожденной территории коммунисты созвали Учредительную скупщину, где были представлены левые антифашистские группы и организации. Делегаты провозгласили создание нового политического представительного органа - Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ). Через год, в ноябре 1943 г., состоялась II сессия АВНОЮ в Яйце, которая приняла декларацию, определившую основы нового государства. АВНОЮ было провозглашено временным верховным законодательным и исполнительным органом власти. Функции правительства должен был выполнять Национальный комитет освобождения Югославии (НКОЮ). Деятельность эмигрантского правительства была осуждена, а королю Петру II запрещено возвращаться в страну до окончания войны. Эмигрантское правительство и западные комментаторы оценили решения II сессии АВНОЮ как государственный переворот. Советский Союз, естественно, наоборот воспринял эти решения положительно, направив в начале 1944 г. к партизанам свою военную миссию.

Окончательно эмигрантское правительство прекратило свое существование 7 марта 1945 г., когда было создано объединенное правительство Тито- Шубашича. Теперь существовало только одно югославское правительство. Представители эмиграции получили в нем только три места (из почти 30). АВНОЮ также было решено расширить за счет депутатов довоенного югославского парламента, не запятнавших себя сотрудничеством с фашистами. Министром иностранных дел стал И. Шубашич (довоенный бан Хорватии и последний глава эмигрантского правительства). Пойдя на незначительный компромисс, Тито получил международное признание новой власти ¹ . Впрочем, даже компромиссом это было трудно назвать. Коммунистическая партия Югославии по-прежнему руководила всеми центральными и местными органами власти, армией, судом, прокуратурой, экономикой, культурной жизнью.

Летом 1945 г. в Югославии обсуждался проект закона о выборах в Учредительную скупщину, которая должна была принять новую Конституцию. Руководителями компартии в закон были специально внесены такие пункты, которые не только затрудняли, но и делали фактически невозможным участие в выборах оппозиции. Коммунисты, в частности, получили возможность лишать оппонентов гражданских прав за сотрудничество с оккупантами и даже за "со-

¹ М. Джилас вспоминал, что договориться с эмигрантским королевским правительством югославским коммунистам особенно советовали советские лидеры. Когда он в марте 1944 г. первый раз посетил Москву, Сталин ему прямо сказал: "А не сумели бы мы как-нибудь надуть англичан, чтобы они признали Тито - единственного, кто фактически борется против немцев?" [9. С. 50].

стр. 15

трудничество с сотрудниками оккупантов". Таким образом, понятие "контрреволюционеры" у коммунистов очень быстро распространилось вообще на всех несогласных и недовольных новым строем. Военные методы были перенесены и на мирное время. Как и во время войны, "все, кто не с нами, были против нас".

Лидер Демократической партии М. Грол, один из немногих эмигрантских политиков, вернувшихся в послевоенную Югославию, включенный в правительство, уже через несколько месяцев, в августе 1945 г., подал в отставку. В своем письме Тито он обвинил коммунистов в "самоуправствах, трюках, доктринерстве". По воспоминаниям М. Джиласа, в узком титовском окружении письмо произвело впечатление не столько логикой и содержанием, сколько культурой и достоинством формы. "Наше сознание, - писал он, - наши образцы, наши силы и наши структуры уже давно были ... заскорузло однопартийны. Демократическая альтернатива уже тогда была не только упущена, но и уничтожена... Мы, коммунисты, не желали вообще никакой оппозиции - мы хотели сохранить для себя абсолютно всю власть..." [10. С. 207 - 208]. Еще один вернувшийся в страну эмигрант - заместитель председателя главного комитета Радикальной партии М. Трифунович в 1946 г. был осужден на восемь лет тюрьмы, где и умер.

11 ноября 1945 г. в Югославии состоялись выборы в Учредительную скупщину и плебисцит по поводу государственного устройства. И первое, и второе проходили под полным контролем КПЮ. Нормальным представительным органом Учредительную скупщину назвать никак нельзя. За объединенных кандидатов возглавляемого коммунистами Народного фронта было отдано 90% голосов. Подавляющее число избирателей проголосовали также за республиканскую форму правления. Наконец, 29 ноября Учредительная скупщина провозгласила создание Федеративной Народной Республики Югославии (ФНРЮ). Еще через два месяца, 31 января 1946 г., Учредительная скупщина приняла Конституцию ФНРЮ. Высшим органом власти в стране становилась Народная скупщина, состоявшая из двух палат - Союзного веча и Веча национальностей. Начался период социалистического эксперимента.

После 1945 г. Югославия вновь стояла перед задачей "догоняющей" модернизации, но уже не "имитирующей" западный образец, а "альтернативной", которая имитировала другой - советский опыт. В 1945 - 1947 гг. новая власть под руководством КПЮ провела коренные политические и социально-экономические реформы. В частности, была окончательно упразднена многопартийность.

Таким образом, после войны в парламентской истории был сделан еще один и очень заметный шаг назад. Более того, нормально функционирующего парламента в стране уже фактически не было. Вернее, существовал квазипарламент советского образца, который, по сути, не был ни представительным, ни законодательным, ни контролирующим органом. А был лишь органом, штампующим решения руководства компартии. И даже резкий поворот к самоуправлению после 1948 г. не принес в этом смысле особых перемен. На теоретическом уровне курс был взят на замену представительных органов непосредственной демократией и самоуправлением.

Эксперименты с самоуправлением продолжались до второй половины 1970-х годов. После этого преобразования в Югославии в основном закончились. Самоуправление превратилось в некий "фетиш", догму, которую нельзя

стр. 16

было критиковать. Вернее критика допускалась только в рамках так называемой самоуправленческой идеологии, все другие - считались враждебными ² .

В то же время в стране нарастали кризисные явления. При жизни Тито югославским руководителям еще как-то удавалось их сдерживать. Однако уже с начала 1980-х годов Югославия стала неумолимо втягиваться в глубокий системный кризис. Одновременно в стране резко усилились позиции национальных бюрократий ("этнократий"). Республики начали вводить специальные меры для защиты своих предприятий от конкуренции с другими югославскими предприятиями. Хрупкий общеюгославский рынок стал на глазах распадаться на шесть республиканских и два краевых. Ситуация еще более осложнилась из-за нового обострения обстановки в автономном крае Косово. Началась "цепная и неуправляемая реакция нарастания национальных противоречий" [12. С. 231].

В конце 1989 г. под давлением событий в Восточной Европе и своего собственного кризиса югославские власти разрешили, наконец, выборы на многопартийной основе. Еще в период подготовки к последнему съезду Союза коммунистов Югославии (СКЮ) сначала в Словении, а затем и в других республиках начали образовываться новые партии, которым после полувековой коммунистической монополии предстояло участвовать в свободных выборах.

В подавляющем большинстве эти партии образовывались исключительно на национальной основе, многие из них считали себя преемницами партий, существовавших в период между двумя мировыми войнами и даже раньше. Так, в Сербии возникли Демократическая партия и Сербская радикальная партия, а после объединения республиканского Союза коммунистов с Социалистическим союзом трудового народа (организация, выросшая из послевоенного Народного фронта и олицетворявшая "нерушимый блок коммунистов и беспартийных") была образована Социалистическая партия. Причем не возникло ни одной общесербской партии. В Республике Сербская Краина в Хорватии и Республике Сербской в Боснии собственно сербские партии имели либо своего рода филиалы (Социалистическая и Радикальная партии), либо просто одноименные образования (Демократическая партия).

Первые многопартийные выборы в Югославии проходили с весны по осень 1990 г. В Сербии победу одержала Социалистическая партия Сербии (СПС) во главе с С. Милошевичем, получившая три четверти мест в парламенте. Антикоммунистические и демократические силы не смогли составить ей сильную конкуренцию. В сербской истории наступило десятилетие личного режима Милошевича. Он занимал вначале пост президента Сербии, затем - президента Югославии. Однако степень его диктаторских полномочий в литературе часто преувеличивается. Именно при нем в Сербию после полувекового перерыва вернулся парламентаризм, хотя этот парламентаризм был во многом ущербным. В совершенно иной обстановке как будто возродились многие пороки режима, созданного октроированной Конституцией 1931 г.: личная власть в сочетании с урезанным парламентаризмом. Добавились и новые пороки, унаследованные от коммунистического прошлого. И власть, и народ уже забыли парламентский опыт.

² О так называемых несамоуправленческих идеологиях в югославском обществе того времени см.: [11. С. 140 - 156].

стр. 17

После развала Социалистической Федеративной Республики Югославии и начала череды войн на ее бывшем пространстве, в конце апреля 1992 г. была образована "третья", сербско-черногорская Югославия. 27 апреля скупщины Сербии и Черногории приняли Конституцию нового государства - Союзной республики Югославии (СРЮ). Югославия объявлялась плюралистическим государством, базирующимся на парламентской демократии, законах, социальной справедливости, правах человека, свободной рыночной экономике, свободе деятельности и равноправности всех ее граждан.

Согласно Конституции, законодательная власть в СРЮ принадлежала Скупщине СРЮ (союзному парламенту), состоявшей из двух палат - Веча республик и Веча граждан. Первоначально в первую палату по 20 депутатов делегировали скупщины Сербии и Черногории. Эти 20 мест заполнялись пропорционально голосам, которые получали на выборах в республиканские парламенты местные партии. После поправок к Конституции эти места распределялись по результатам прямых республиканских выборов. Во вторую палату депутатов избирало все населению СРЮ (по одному от каждых 35 тысяч избирателей).

В политической жизни Сербии в 1990-х годах были в основном представлены три политических течения с различными переходными формами: социалистическое (социал-демократическое), либерально-демократическое и националистическое. В то же время большинство голосов в союзной скупщине в течение всего десятилетия неизменно имела Социалистическая партия Сербии. В борьбе за власть она иногда блокировалась с другими политическими силами, представлявшими все оттенки политического спектра - от Радикальной партии В. Шешеля и Новой демократии Д. Михайловича до Югославских левых, которых возглавляла жена С. Милошевича - М. Маркович. Такая система фактически также была полуторопартийной - по аналогии с ситуацией, сложившейся в Сербии в начале XX в.

Монополия социалистической партии рухнула 5 октября 2000 г., когда Милошевич пытался оспорить фактически проигранные президентские выборы, но был лишен власти вышедшим из повиновения населением. Президентом Югославии стал В. Коштуница. Места поменялись. К власти пришла Демократическая оппозиция Сербии (ДОС) - блок небольших партий преимущественно демократической направленности, а в новой оппозиции оказались социалисты и радикальные националисты. Однако нельзя сказать, что парламентаризм в Сербии наконец-то приобрел нормальный вид.

Очень скоро пути Коштуницы, возглавлявшего Демократическую партию Сербии (ДПС), и остальных членов ДОС во главе с премьер-министром Сербии З. Джинджичем разошлись. Члены ДПС были отстранены от власти, в частности, ее представители лишились мандатов в парламенте страны. Это происходило при многочисленных нарушениях законов и Конституции страны. То есть демократы, беря пример с социалистов, также попытались наделить самих себя монопольной властью. Сам В. Коштуница лишился своего поста в начале 2003 г. после преобразования Югославии в новое государственное сообщество Сербия и Черногория. Согласно конституционной хартии нового гособразования, республиканские парламенты делегировали своих представителей в совместный однопалатный парламент (скупщину). Парламент избрал нового президента, которым стал черногорец С. Марович.

стр. 18

Если вычесть все войны и годы диктатур (включая и самую длительную - коммунистическую), то получится, что парламентаризм в Сербии в XX в. существовал менее 40 лет. Но даже в эти годы он функционировал преимущественно как обрамление для своего рода полуторапартийной политической системы. И если при однопартийной системе парламентаризм в принципе невозможен, то и при полуторапартийной - он функционирует далеко не самым лучшим образом. Права меньшинства в Сербии и Югославии, как правило, не учитывались. Парламентаризм также часто понимался лишь как неограниченная власть большинства. Национальная идеология - будь то местный национализм, "интегральный югославизм" или "самоуправление" - сразу же превращалась в догму и насаждалась силовыми методами вплоть до диктатуры. Мало что изменилось и после прихода к власти демократов.

Вся сербская истории, и XX век - не исключение, состоит из удивительных повторов. В частности, принятие новых конституций в Сербии и в первой, и во второй половинах XX в. всегда обусловливалось закреплением монополии той или иной партии, находившейся у власти. Как точно подметил В. Коштуница, говоря о последнем десятилетии истории своей страны: "Республиканская Конституция 1990 г. была конституцией Соцпартии Сербии, федеральная Конституция 1992 г. была конституцией Соцпартии Сербии и Демократической партии социалистов Черногории. Новая республиканская Конституция (которая сейчас разрабатывается в Сербии. - К. Н.) грозит стать конституцией ДОСа" [13]. По словам того же Коштуницы, внутри ДОСа "все подчинено интересам одной Демократической партии, а сам ДОС - современный вариант Народного фронта, в котором подобным же образом доминировала КПЮ" [14].

Задачи политической модернизации, в том числе и создание полноценного института парламентаризма по-прежнему стоят перед Сербией. Выполнить эту задачу до конца мешали отсутствие преемственности в развитии сербского общества и более того - неоднократные кризисы сербской государственности. В одном только XX в. они произошли несколько раз: в 1903 г., когда произошла смена династий; в 1918 г., когда сербская государственность была растворена в государственности югославской; в 1943 г., когда коммунисты, проведя II сессию АВНОЮ, осуществили, по сути, государственный переворот; в 1992 г., когда распалась "титовская Югославия", и наконец, забегая вперед, в 2003 г., когда вместо оставшейся "малой" Югославии было образовано государственное сообщество Сербия и Черногория.

Поэтому и попытки модернизации в Сербии осуществлялись неоднократно. По крайней мере, три раза - в первое десятилетие XX в., после Второй мировой войны и в настоящее время, которая частично началась еще при Милошевиче и усилилась после 5 октября 2000 г. Причем, эту модернизацию вновь можно определить как "догоняющую" и "имитационную".

У такой политики в Сербии есть оппоненты, прежде всего в левом и национальном сегментах политического спектра, в армии и спецслужбах. По- прежнему инертной массой остается сербское крестьянство. Впрочем, и в науке у теории политической модернизации есть влиятельные оппоненты, которые не рассматривают исторический процесс столь однолинейно - через призму "вестернизации" всех государств. Они считают, что незападные общества могут пройти этапы трансформации, не ломая свой "генетический код", не отказываясь в политическом плане от суверенитета, а в культурном - от самобытности или, как сейчас принято говорить, идентичности (см., например: [1.

стр. 19

С. 370 - 376]). Более того, попытки прямого внедрения западных политических стандартов в незападных обществах не дают эффекта, но могут спровоцировать многие негативные явления - рост бюрократизации и коррупции, резкое расслоение общества и т.п.

Этих явлений не избежала и Сербия. Как и во всех странах с "догоняющей" модернизацией, причину невысокой эффективности различных формальных, в том числе и представительных, институтов следует искать в отсутствии нормальной рыночной экономики и гражданского общества. Именно благодаря им постепенно вырастали представительные институты в странах так называемой "первичной" модернизации. В странах же "вторичной", "догоняющей" модернизации телега была поставлена впереди лошади.

Наконец, представленный Западом либерально-демократический, рационально- материальный вариант развития сегодня сам находится в глубоком ценностном кризисе. Приверженцы модернизационного подхода выдвинули уже концепцию следующей стадии развития для стран, осуществивших "первичную" модернизацию, стадии политического постмодерна, когда теряют эффективность и размываются такие классические политические институты, как бюрократическое государство, парламентаризм, массовые партии и т.п. Причем процесс размывания затрагивает и само национальное государство, суверенитет которого все больше ставится под сомнение со стороны так называемого мирового сообщества. В этих условиях предстоит ответить на вопросы, как эти процессы будут влиять на страны, осуществляющие "вторичную" модернизацию, и что предстоит делать самим этим странам, чтобы навсегда не отстать в цивилизационном развитии и не стать "новыми колониями" развитых стран?

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ерасов Б. С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002.

2. ЛЬшиh Р. Историjа српске државности. Нови Сад, 2001. Кнь. 2. Србиjа и Црна Гора.

3. Батаковиh Д., Протиh М. Ст., Самарциh Н., Фотиh А. Нова историjа српског народа. Београд, 2002.

4. Шемякин А. Л. Сербское общество на рубеже XIX-XX вв.: традиционализм и модернизация. Взгляд изнутри // Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX века. СПб., 2002.

5. Димиh ЛЬ. Историjа српске дражавности. Нови Сад, 2001. Кнь. 3. Србиаjа у Jугославиjи.

6. Политические системы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. 1917 - 1929 гг. М., 1988.

7. Кардель Э. Из предисловия ко 2-му изданию труда "Развитие словенского национального вопроса" // Нация и международные отношения. Белград, 1975.

8. Силкин А. А. Создание коалиции Н. Пашича и С. Радича и крах "видовданской политики" Белграда // Югославянская история в новое и новейшее время. М., 2002.

9. Джилас М. Беседы со Сталиным // Лицо тоталитаризма. М., 1992.

10. Джилас М. Тито, мой друг и мой враг (Дружба с Тито). Париж,1982.

11. Кузнечевский В. Д. Эволюция югославской концепции социализма. М., 1990.

12. Волков В. К. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 2000.

13. Петровская Ю. Интервью с В. Коштуницей: "Влияние России на Балканах ослабевает" // Независимая газета. 2003. 22 IV.

14. Власт замагльуjе атентат // Вечернье новости. 2003. 17 V.

Permanent link to this publication: