Экономическая история в последние десятилетия трансформировалась в комплексную междисциплинарную область, стоящую на стыке истории не только с экономикой, но и с рядом других областей социального знания. Этот процесс сопровождается формированием научных школ (как на исторических, так и на экономических факультетах), появлением новых научных направлений. Общий вектор развития экономической истории в наибольшей мере выявляется в структуре научной программы Международных конгрессов по экономической истории и содержании докладов, представленных на каждом конгрессе, которые созываются по инициативе Международной ассоциации экономической истории¹ с 1960-х годов и привлекают до 1000 участников.

Очередной, XIII Международный конгресс по экономической истории состоялся 22 - 26 июля 2002 г. в Буэнос-Айресе (Аргентина). Прежде чем перейти к обсуждению его итогов, обратимся к истории международных форумов историков-экономистов. Их отцы-основатели - Ф. Бродель, М. Постан и Э. Седерлунд, собравшись в 1959 г. в Париже, решили организовать в августе следующего года в Стокгольме, в рамках XI Международного конгресса исторических наук, конференцию историков-экономистов из числа тех, кто должен был участвовать в работе этого конгресса² . Таким образом, Стокгольм оказался местом проведения в 1960-м году первой международной конференции по экономической истории³ . Через два года в Экс-ан-Прованс (Франция) состоялась вторая такая конференция, с участием около 500 ученых. В ходе ее работы была учреждена Международная ассоциация экономической истории. Третья конференция состоялась в Мюнхене (1965 г.), четвертая - в Блумингтоне (США, 1968 г.).

Еще в 1964 г. в Национальном комитете историков Советского Союза, по настоянию академиков А. А. Губера, М. П. Кима, В. Т. Пашуто была создана Секция экономической истории и принято решение о целесообразности официально вступить в Международную ассоциацию экономической истории⁴ . С конца 1960-х годов в состав Исполкома Международной ассоциации экономической истории всегда входили представители нашей историко-экономической науки (В. А. Виноградов, Г. Г. Котовский, И. Д. Ковальченко, А. А. Фурсенко, В. И. Бовыкин, Л. И. Бородкин).

¹ International Economic History Association - (IEHA).

² Бовыкин В. И. Миланский конгресс экономической истории и наша историко-экономическая наука. -Экономическая история. Обозрение, вып. 1, М., 1996, с. 7 - 27; Виноградов В. А. Воспоминания и размышления о деятельности Международной ассоциации экономической истории. - Там же, вып. 3, М., 1999, с. 114 - 125.

³ Советская делегация, руководствуясь полученными "сверху" указаниями, выступила против проведения такой конференции и создания Международной ассоциации историков-экономистов. Однако, оказавшись в изоляции, советской делегации ничего не оставалось делать, как принять приглашение на участие во второй конференции. Об этом вспоминает академик В. А. Виноградов. - Виноградов В. А. Указ. соч., с. 115.

⁴ Там же.

стр. 138

Значительной вехой был пятый международный форум историков-экономистов, состоявшийся в 1970-м г. в Ленинграде⁵ . Оргкомитет конгресса, возглавлявшийся его председателем В. А. Виноградовым (избранным в Мюнхене вице-президентом Международной ассоциации экономической истории) и генеральным секретарем А. А. Фурсенко, провел огромную подготовительную работу. Конгресс, проходивший в Таврическом дворце, имел безусловный успех и оказался для многих зарубежных участников лучшим научным форумом из тех, в которых они участвовали⁶ .

В связи с возросшим масштабом Международных конгрессов экономической истории исполком Ассоциации установил с 1970 г. четырехлетний цикл их подготовки. Последующие конгрессы состоялись в Копенгагене (1974 г.), Эдинбурге (1978 г.), Будапеште (1982 г.), Берне (1986 г.), Лувене (1990 г.), Милане (1994 г.), Мадриде (1998 г.) и, наконец, в Буэнос-Айресе (2002 г.). Работа этих конгрессов, привлекавших несколько сот (нередко - более 1000) участников способствовала плодотворному обмену идеями, совершенствованию сравнительно-исторического анализа экономического развития различных стран, становлению междисциплинарных подходов в изучении экономической истории. На основных заседаниях конгрессов выступали крупные ученые, излагавшие предложенные ими историко-экономические концепции и теории: стадий экономического роста (В. Ростоу), типологии индустриального развития (А. Гершенкрон), формирования капитала в условиях "современного экономического роста" (С. Кузнец), распространения технологических новаций (Д. Норт), эволюции индустриальной структуры (А. Д. Чандлер)⁷ . Однако активность отечественной историко-экономической науки в работе конгрессов Международной Ассоциации экономической истории 1980-х - 1990-х гг. была ниже ее реального потенциала⁸ . Так, на пяти конгрессах этих двух десятилетий из почти 300 секций лишь 13 были организованы с участием наших специалистов (2 - 3 секции на каждом конгрессе).

Тот факт, что Конгресс 2002 г. впервые проводился в Латинской Америке, не мог не оказать заметного влияния на состав участников и тематику секций. Думается, что один из итогов Конгресса заключается в том, что национальные школы экономической истории в странах этого континента получили сильный импульс к развитию исследований в этой важной области исторической науки. Наибольшее число участников представляли научные центры Аргентины, Бразилии, Великобритании, Германии, Голландии, Италии, Испании, Канады, Мексики, США, Франции, Швеции. Россия по этому показателю входила в первые полтора десятка из 55 представленных стран.

Наряду с распределением участников по странам представляет интерес и активность национальных научных школ в организации секций Конгресса. Среди организаторов 85 состоявшихся секций - ученые из 34 стран. Возглавляют список организаторов секций страны, являющиеся признанными лидерами в области экономической истории: США, Великобритания, Франция, Италия, Испания. Однако третью позицию в этом списке заняла Аргентина; вплотную приблизилась к лидерам Мексика⁹ . В то же время, можно отметить скромное место традиционно сильных скандинавской и бельгийской научных школ. Что касается российских специалистов, то, как и на прошлом Конгрессе, по нашей инициативе были организованы две секции.

⁵ Именно Ленинградский форум впервые получил название Международного конгресса экономической истории - уже в силу рекордного количества участников (более 1000; советская делегация составляла половину из них). Подробнее о Ленинградском конгрессе см.: Виноградов В. А. Указ. соч., с. 116 - 120.

⁶ Бовыкин В. И. Указ. соч., с. 17.

⁷ Там же, с. 15 - 16.

⁸ Анализ причин этой ситуации см.: Бовыкин В. И. Указ. соч.; Супоницкая И. М. Международные конгрессы по экономической истории: проблемы, методология. - Экономическая история. Проблемы, исследования, дискуссии. М., 1993, с. 209 - 219.

⁹ Это отражает наличие не только упомянутого "регионального фактора", но и возрастающую роль национальных школ стран Латинской Америки в данной области исторической науки.

стр. 139

В Буэнос-Айресе основной доклад был сделан почетным президентом Международной ассоциации экономической истории известным бельгийским ученым профессором Германом Ван дер Вее. В докладе был дан впечатляющий анализ современного состояния исследований по экономической истории - в контексте мирового развития последних десятилетий. По мнению Ван дер Вее, никогда еще экономическая история не демонстрировала столь деятельного динамизма, как в наши дни, гораздо более тесно, чем ранее, взаимодействуя с рядом гуманитарных и социальных наук. Характеризуя основные вехи довоенного периода развития данной научной области, Ван дер Вее отметил знаменитый проект создания Кембриджской экономической истории Европы, к работе над которым была привлечена интернациональная команда исследователей, поставивших цель объединить экономическую теорию с историческим анализом. Другим важным начинанием этого периода стало основание в 1929 г. Марком Блоком и Люсьеном Февром во Франции журнала "Анналы экономической и социальной истории", в задачу которого входило представить новый тип социальной и экономической истории, возведя ее в ранг междисциплинарной науки и добившись ее более тесной интеграции с проблематикой и методологией социальных исследований.

Ван дер Вее уделил особое внимание рубежу 50-х - 60-х годов: в 1957 г. Альфред Конрад и Джон Мейер выступили с идеей "новой экономической истории", стремясь к строгому соединению экономической теории и исторических данных для того, чтобы сформулировать рабочую гипотезу, формализовать ее в виде математической модели и затем статистически проверить эту модель на основе существующего или вновь создаваемого банка количественных данных. Идея с энтузиазмом была воспринята группой молодых историков-экономистов, которые объявили о создании "новой экономической истории" (клиометрики) как самостоятельной дисциплины. Вскоре все существенные проблемы экономической истории Америки стали полем деятельности клиометристов, полагающих, что новая методология приведет к полному пересмотру традиционных трактовок. "Клиометрическая революция" настигла Европу и другие части света. Успехи этого направления в развитии экономической истории были отмечены Нобелевской премией по экономике, присужденной в 1993 г. американским клиометристам Р. Фогелю и Д. Норту.

Ван дер Вее отметил далее разработку институционального подхода к объяснению макроэкономических феноменов Д. Нортом, а также достижения Альфреда Чандлера-младшего, применявшего микроэкомический подход при изучении истории предпринимательства. Основной тезис Чандлера, сводящийся к тому, что система менеджмента и организация бизнеса являлись определяющими факторами успеха и распространения западного капитализма, вскоре стал базовой идеей истории предпринимательства.

Характеризуя тенденции последних двух десятилетий, Ван дер Вее подчеркнул, что переориентация исследований в рамках вновь возникших направлений продолжилась в 1980-е и 1990-е годы, когда экономические историки начали рассматривать развитие хозяйства как часть целого, как комплекс, в котором ментальные, социокультурные и институциональные различия являются не менее важными, чем собственно экономические аспекты в понимании и интерпретации реальности.

Последние годы, по оценке Ван дер Bee, характеризуются заметным смещением интересов экономических историков в сторону микроистории. Как скажутся тематические и методологические перемены на будущем экономической истории? В докладе Ван дер Вее отмечалось, что, как свидетельствует европейское развитие, политика, осуществляемая на принципах неолиберализма, в ближайшее время уступит место курсу, предусматривающему более интенсивное вмешательство со стороны государства в экономическую жизнь. Главную причину данного сдвига, как это ни парадоксально звучит, Ван дер Вее видит в развитии самого неолиберализма. Сохранение этого политического курса в условиях нынешней все более усложняющейся глобальной мировой экономики приведет, по его мнению, к возрастанию активности как национальных, так и международных государственных структур с целью поддержать, с одной стороны, предпринимательскую динамику, а с другой - избежать неприемлемых

стр. 140

злоупотреблений. Современный акцент на теорию микроэкономики, таким образом, способен вновь пробудить интерес к макроэкономической области. В связи с этим в экономической истории следует ожидать рост внимания к использованию макроэкономических подходов. Экономическая политика, экономическая теория и экономическая история тесно взаимосвязаны, и смена исследовательской тематики происходит, по мнению Ван дер Bee, в соответствии с изменениями общественной оценки экономической деятельности государства.

Обсуждая перспективы методологических новаций, докладчик высказал предположение, что в ближайшем будущем не следует ожидать революции в этой области, которая превзошла бы "клиометрическую". Клиометристы будут продолжать двигаться по намеченному пути, равно как и прочие группы экономических историков, которые не желают следовать этому направлению в своей методологии анализа. Научная революция, ознаменованная появлением персональных компьютеров и гигантским прогрессом последних лет в области создания баз данных, проявилась в том, что процесс получения статистических данных отдельным исследователем значительно упростился, и этот факт, конечно же, будет способствовать расширению и интенсификации квантитативного анализа.

В заключительной части доклада Ван дер Вее отметил, что экономическая история содействует определению степени обоснованности экономических обобщений и остается прекрасной базой для проверки экономической теории. Если прогрессивную тенденцию в микроэкономике и микроистории удастся объединить с прогрессом, который ожидается в области макроэкономики и макроистории, то, по мнению Ван дер Bee, мы сможем анализировать наиболее сложные аспекты экономико-исторической реальности успешнее, чем прежде. В этих условиях экономические историки могли бы сыграть роль пионеров модернизации и повышения уровня научных исследований мировой социальной науки.

Обобщения, содержавшиеся в пленарном докладе XIII Международного конгресса по экономической истории, нашли свое отражение в работе секций. Вопросы методологии экономической истории, поднятые в докладе Ван дер Bee, обсуждались на ряде секций. Одна из них (секция 13) была целиком посвящена этой тематике. Организатор секции, В. Заманьи (Италия) отметила, что экономическая история как историческая дисциплина должна "жить с соседями". Для интерпретации событий и процессов прошлого, экономической истории (базирующейся на общеисторических подходах) необходимо пользоваться концепциями и методами экономики, статистики, эконометрики, а также таких дисциплин, как демография, политология, социология, история науки и техники. Жизнь с соседями, отметила В. Заманьи, никогда не бывает простой. С одной стороны, существует тенденция к поглощению данной дисциплины одним из таких соседей и потери своей идентификации; с другой стороны, немалая доля работ по экономической истории по-прежнему ориентирована просто на описание фактов - без их ясной интерпретации, анализа, объяснения причин.

Это выступление стимулировало дискуссию о соотношении и роли в сегодняшней структуре исследований по экономической истории "клиометрической" и "континентальной" научных школ (первая - англо-американская - претендует на большую "аналитичность", вторая - на большую "историчность"). Так, П. Тонинелли (Италия), проведя сравнение двух подходов, отметил, что школа клиометрики поддерживает строгий, "сциентистский" стандарт исследования, включающий четкую постановку задачи и инструментарий, почерпнутый из экономической науки, в то время как для "континентального" подхода характерны концепции герменевтики, многоаспектность исторического видения, в рамках которого экономический аспект рассматривается как часть целого. П. Тонинелли обратил также внимание на то, что клиометрика, формировавшаяся в недрах экономических факультетов университетов США, с самого начала своего развития, т.е. с конца 1950-х годов, претендовала на выделение экономической истории в качестве отдельной дисциплины, что не входило в задачи "континен-

стр. 141

тальных" европейских школ, представленных преимущественно историками, не выделявшими себя из общеисторического русла исследований.

Пытаясь выявить корни этих различий, П. Тонинелли упомянул в первую очередь два фактора: влияние марксизма по одну сторону Атлантики и специфика школ экономической науки, сложившихся по обе стороны Атлантики. Завершая выступление, он обратил внимание аудитории на новую тенденцию развития клиометрики последних лет, связанную с расширением спектра факторов неэкономической природы, вводимых клиометристами в "аналитическое" исследование (речь идет, прежде всего, о политических, социальных, демографических аспектах экономического развития); это позволяет говорить об определенном сближении двух подходов. П. Тонинелли отметил также рост интереса клиометристов к изучению кризисных, "шоковых" периодов, катастрофических событий в развитии экономических процессов¹⁰ .

Содержание доклада Р. Шостака (Канада) полностью соответствовало его названию: "Какой должна быть экономическая история: на пути к открытому, честному, методологически гибкому, теоретически разнообразному, междисциплинарному исследованию причин и последствий экономического роста". По мнению Р. Шостака, именно историко-сравнительное изучение проблем экономического роста должно стать первым пунктом в рабочей повестке экономической истории на ближайшие годы. Наиболее эффективной формой таких исследований является, как отметил Р. Шостак, исследовательский проект, в рамках которого могут сочетаться профессиональные навыки историков, имеющих опыт работы с архивными и другими материалами, и экономистов, владеющих экономической теорией и методами эконометрики.

Полемичным было выступление Б. Пинкстоуна (Австралия), который представлял направление "критического реализма", отрицающего возможности применения "стандартной" экономической теории и методов эконометрики при изучении экономических процессов и явлений как прошлого, так и настоящего. Сторонники "критического реализма" считают, что искать закономерности экономического развития с помощью принятых в экономике методов и моделей нельзя, т.к. они применимы к закрытым системам, в то время как любая изучаемая система является, по мнению Пинкстоуна, открытой.

Участники дискуссии не поддержали тезис об отсутствии статистических закономерностей в экономическом развитии, однако реальной альтернативы существующим подходам в выступлении Пинкстоуна предложено не было.

В докладе С. Вальдивесо (Колумбия) в центре внимания были возможности использования историками-экономистами методологии "Новой институциональной экономики", развиваемой в работах Д. Норта и Дж. Вильямсона. Речь идет о "Новой институциональной экономической истории", перешагнувшей рамки клиометрики и использующей концепции информационной экономики и трансакционных издержек для объяснения институциональных и экономических изменений в исторической ретроспективе.

В целом работа методологической секции подтвердила, что в изучении экономической истории на данном этапе нет одного доминирующего подхода, существуют несколько направлений, конкурирующих друг с другом и, в известной степени, взаимодополняемых.

Охарактеризовать тематику 85 состоявшихся секций Конгресса нелегко в виду ее разнообразия. Работа 14 секций была посвящена общим проблемам экономического развития (включая изучение экономических кризисов, реформ, темпов экономического роста в различных странах и регионах мира). Финансовая история и история цен были предметом обсуждения на 13 секциях. В работе еще 13 секций значительное вни-

¹⁰ Этому аспекту посвящена, в частности, "президентская" статья Л. Нила, избранного президентом Американской ассоциации экономической истории в 2000 г. - Neal L. A Shocking View of Economic History. -The Journal of Economic History, v. 60, 2000, N 2, p. 317 - 334.

стр. 142

мание уделялось социальным аспектам экономического развития (роли "человеческого капитала", образования, проблемам здравоохранения, социального обеспечения, неравенства, оценкам уровня жизни и т.д.). Проблемы экономической интеграции и глобализации были в центре внимания 7 секций; столько же секций были сконцентрированы на вопросах истории трудовых отношений и производительности труда. Проблемы собственности в экономическом развитии обсуждались в 6 секциях, аграрная история - в 6, демографические и антропометрические аспекты экономического развития - в 6, роль технологий и транспорта в экономическом развитии - в 5, экономика сектора услуг - в 4, роль государства в экономическом развитии в - 4, история предпринимательства - в 3, история промышленности - в 3, "экономика моря" - в 3, "экономика гор" и горнодобывающая промышленность - в 3, роль банков в экономическом развитии - в 2, роль кооперативов в экономическом развитии - в 2. Кроме того, 2 секции и 2 "круглых стола" были посвящены обсуждению методологических и методических аспектов экономической истории, совершенствованию преподавания экономической истории.

Отметим, что работа большинства секций имела компаративный характер; их организаторы стремились к тому, чтобы докладчики из разных стран дали картину изучаемого процесса с использованием таких источников, методов и категорий анализа, которые позволяли бы проводить сравнения, выходить на закономерности экономического развития, выявляя в то же время региональную специфику этого развития.

С точки зрения внимания к экономическому развитию в тех или иных странах и регионах мира, в тот или иной период истории, работа секций Конгресса дала распределение, далекое от равномерного.

Среди всех секций, имевших "территориальную привязку", 22 были ориентированы на обсуждение проблем экономического развития стран и регионов Европы, 19 - Латинской Америки, 9 - Азии, 5 - Северной Америки, по одной - Австралии и Африки. При этом 7 секций рассматривали проблемы одной из стран, 15 - совокупности нескольких стран того или иного региона, 24 - того или иного континента; остальные секции охватывали сравнение процессов экономического развития без каких-либо территориальных ограничений.

Переходя к временному измерению тематики конгресса, отметим, что наибольшее внимание уделялось процессам, протекавшим в XIX-XX вв. (23 секции) и в XX в. (19 секций). Несколько секций рассматривали процессы экономического развития на очень больших интервалах времени: от античности до XX в. или до нового времени (2 секции); от 1000 до 2000 гг. (3 секции), от XIII или XIV до XX вв. (3 секции), от средних веков до XX в. (1 секция), от 1400 до 1800 гг. (1 секция), от 1500 до 1914 или 2000 гг. (2 секции). На 4 секциях временной интервал охватывал XVI - XVIII вв., на пяти - XVII (или XVIII) - XX вв. Процессы экономического развития, проходившие в рамках XVIII -XIX вв. (или только XIX в.) получили меньше внимания (всего 5 секций). Целый ряд секций не имел в своем названии упоминания хронологических рамок, что подразумевало, как правило, широкий диапазон охвата.

В целом можно сказать, что тенденции к повышению внимания к изучению процессов экономического развития последних двух столетий, проявившиеся в ходе работы двух предыдущих конгрессов Международной ассоциации экономической истории, получили дальнейшее развитие в Буэнос-Айресе.

Две секции на XIII конгрессе были организованы с участием российских специалистов: 42-я ("Эволюция мотивации труда в странах Восточной Европы, XIX-XX вв.") и 43-я ("Россия и западный мир: экономические отношения до первой Мировой войны и их восстановление и развитие в 1920-х гг."). В первом случае организаторами секции были д.и.н. Л. И. Бородкин (исторический факультет МГУ) и д.и.н. А. К. Соколов (ИРИ РАН) - совместно с голландскими коллегами проф. Я. Лукассеном и проф. М. Ван дер Линденом, во втором случае - академик Б. В. Ананьич (СПб Институт истории РАН) и д.и.н. Ю. А. Петров (ИРИ РАН, Москва) совместно с проф. А. Бродером (Франция).

стр. 143

Основу работы 42-й секции составили доклады участников российско-голландского проекта, посвященного эволюции мотивации промышленного труда в России в конце XIX-XX вв. Цель проекта заключалась в том, чтобы лучше понять природу мотивации труда российских рабочих и ее эволюцию на разных этапах развития промышленности - от пореформенного времени до конца XX в. При этом исследование развивалось в нескольких направлениях: анализ роли институциональных факторов, соотношения материальных и нематериальных форм мотивации, влияния отраслевой специфики и т.д. В центре внимания были подходы микроистории, основанные на архивных исследованиях систем стимулирования труда на конкретных предприятиях текстильной и металлообрабатывающей отраслей Центрального промышленного района. В проекте присутствовала и компаративная компонента - проводилось сравнение с опытом мотивации труда рабочих в других странах.

В докладе Я. Лукассена (Международный институт социальной истории, Амстердам) была дана классификация форм мотивации труда в историческом измерении, включающую три основных формы: вознаграждение, побуждение и принуждение. Эта классификация была изначально предложена Ч. и К. Тилли¹¹ , которые отмечали, что с течением времени стимулы меняются вместе с системами производства: например, там, где нет достаточного материального вознаграждения, а производство и производительность труда надо поддерживать на определенном уровне, большую роль будут играть побуждение и принуждение (примером тому служат войны и экстремальные ситуации). Лукассен рассмотрел исторический контекст различных категорий мотивации труда в промышленности европейских стран. Он отметил, что Россия, особенно после революции, возможно, является страной, в которой эксперименты с различными системами мотивации имели место чаще, чем в любой стране мира; кроме очевидной роли государства и профсоюзов, успех специфических стимулов зависел также от устойчивых национальных традиций, в рамках которых работники отдавали предпочтение скорее коллективной, чем индивидуальной конкуренции (соревнованию).

В докладе, представленном М. ван дер Линденом (Международный институт социальной истории, Амстердам) были рассмотрены теоретические аспекты исследований эволюции трудовых отношений в промышленности России и других стран Восточной Европы. Много внимания автор уделил роли государства, формальным и неформальным правилам, регулировавшим трудовую дисциплину на предприятиях в XIX-XX вв., а также детальной категоризации трех форм мотивации, обсуждавшихся в докладе Лукассена. Анализируя специфику систем мотивации в советской промышленности, М. ван дер Линден отметил роль "зависимости от прошлого", подчеркнув важность понимания происхождения социальных норм.

В докладах российских участников секции была представлена картина эволюции форм мотивации труда в российской промышленности последних полутора столетий. Т. Я. Валетов (исторический факультет МГУ) охарактеризовал социальные программы предпринимателей как один из важных элементов дореволюционной системы стимулирования труда рабочих. Свои выводы он подкреплял результатами анализа архивных материалов по текстильным фабрикам "Т-ва мануфактур Н. Н. Коншина".

В докладе Л. И. Бородкина в центре внимания находился вопрос об эволюции дифференциации в оплате труда рабочих в промышленности СССР в годы НЭПа. Рассматривая зарплату, ее дифференциацию как основной элемент системы стимулирования труда в советской промышленности 1920-х гг., докладчик рассмотрел изменения в структуре тарифной сетки, определявшей различия в уровне оплаты труда рабочих в зависимости от их квалификации и условий работы. В докладе были представлены результаты анализа архивных данных, показывающих, каким было в конце 20-х годов реальное распределение рабочих по уровню зарплаты на крупной текстильной фаб-

¹¹ Чарлз Тилли - американский социолог, историк; Крис Тилли - сын Ч. Тилли, американский экономист.

стр. 144

рике "Трехгорная мануфактура". Это распределение далеко не совпадало с тем, которое определялось существовавшей тарифной сеткой.

А. К. Соколов рассмотрел - в контексте кризиса системы принудительного труда в СССР - эволюцию трудовых отношений в советской промышленности после второй мировой войны. Используя архивные материалы, автор проанализировал процесс изменений в составе рабочей силы и системе стимулирования труда на одном из крупнейших московских заводов "Серп и Молот".

Трансформация мотивации труда в российской промышленности 1990-х гг. была в центре внимания доклада С. А. Афонцева (ИМЭМО РАН). Автор рассмотрел динамику изменений в зарплате, квалификации и производительности труда в условиях переходного периода.

Подводя итоги дискуссии, Я. Лукассен отметил, что "сквозной" анализ эволюции системы мотивации промышленного труда в России, охватывающий различные периоды ее исторического развития, позволяет выявить изменения в соотношении трех основных компонентов этой системы (вознаграждение, побуждение и принуждение), проследить влияние традиций и инноваций в стимулировании труда рабочих, определить общее и особое в практике мотивации труда в промышленности России и других стран в процессе модернизации.

Проблема экономических отношений нашей страны с Западом (секция 43) является традиционной в историографии экономического развития до- и послереволюционной России и включает такой широкий круг вопросов, как внешнеторговый обмен, приток западных капиталов в инвестиционной и займовой форме, экспорт "человеческого капитала" и деятельность иностранных предпринимателей в России, обмен технологиями ("ноу-хау"). Несмотря на публицистическую актуализацию этой темы в последние годы в связи с проблемой "царских долгов", исследовательское освоение этого важного аспекта внешних связей России с миром пока развивается недостаточно активно. Между тем, очевидно, что изучение всего спектра экономических связей России с внешним миром в переломный период ее истории может пролить дополнительный свет на проблему экономической модернизации страны на дореволюционном и советском этапе.

До первой мировой войны Россия была глубоко интегрирована в мировую экономику и за счет внешней торговли и иностранных инвестиций черпала значительные средства для ускорения экономического роста. Советская Россия отказалась платить долги царского и Временного правительства, что в немалой степени способствовало сокращению объема внешнеэкономических связей и утверждению в СССР автаркической модели экономического роста за счет снижения жизненного уровня населения.

В советской историографии проблема внешнеэкономического воздействия на хозяйственный рост страны сводилась в основном к тезису о "закабалении России иностранным капиталом". Лишь в 1970 - 1980-е годы появились исследовательские работы, которые ставили проблему в научном плане и на основе статистического и архивного материала аргументировано выносили суждения о роли иностранного капитала в экономике царской России. В этих работах¹² давалась сбалансированная оценка иностранной деловой активности и притока заграничных капиталов как важного компонента экономического роста предреволюционной России.

На Западе данная проблема также вызывала немалый интерес, стимулируемый неурегулированностью вопроса о "царских долгах". Западную историографию отличала тенденция преувеличения роли иностранного участия в экономической жизни России и недооценки внутренних импульсов хозяйственного роста¹³ . При этом отечественные

¹² См., например, обобщающую коллективную монографию "Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. Очерки". Рук. проекта В. И. Бовыкин. М., 1997.

¹³ Лучшими работами зарубежной историографии в этой области до сих пор являются монографии Дж. Маккея и Р. Жиро: McKay J. Pioneers for Profit. Foreign Entrepreneurship and Russian Industrialization, 1885- 1913. Chicago-London, 1970; Girault R. Emprunts russes et investissements francais en Russie 1887 - 1914. Paris, 1973.

стр. 145

и зарубежные исследователи опирались на разные базы источников, поскольку отечественные ученые не имели, как правило, возможности работать в зарубежных архивах, а иностранные историки, соответственно, в советских.

В последнее десятилетие, с открытием отечественных архивов и облегчением доступа российских исследователей к западным историческим источникам, все более очевидной становилась необходимость кооперации ученых разных стран для полномасштабного изучения этой проблемы. Секция 43 XIII Международного конгресса экономической истории в Буэнос-Айресе стала важным этапом налаживания международного научного сотрудничества в данной области. В ее работе приняли участие 7 историков и экономистов из стран Европы (3 - из России, по 2 - Франции и Германии).

Проф. А. Бродер (Университет Париж-XII) выступил с докладом о типологии внешних инвестиций во второй половине XIX в. Предложенная им классификация инвестиций по их типам, стране происхождения и методам технического трансфера позволяет точнее "встроить" дореволюционную Россию в международную инвестиционную систему кануна первой мировой войны, определить основные инвестиционные потоки из-за рубежа и их воздействие на экономику страны.

Академик РАН Б. В. Ананьич рассмотрел взаимоотношения царской России с ее основным кредитором и военно-политическим партнером - Францией. В докладе на примере франко-русских отношений рубежа XIX-XX вв. прослежена взаимосвязь между складыванием военно-политического союза двух стран и их финансово-экономическими отношениями, дана характеристика основных займовых операций российской казны на французском денежном рынке (заем 1906 г.).

Приведенные Б. В. Ананьичем данные удачно дополнил д-р А. Строе (Национальный Центр социальных исследований, Париж, Франция), который использовал архивные материалы банка "Лионский кредит" для анализа эмиссии русских ценных бумаг во Франции с момента их перехода в 1887 г. с Берлинской на Парижскую биржу и вплоть до начала первой мировой войны. Эти материалы проливают новый свет на объем реализованных во Франции русских фондовых ценностей и раскрывают механизм их эмиссии.

Кредиторским взаимоотношениям России с ее вторым по значимости заимодавцем - кайзеровской Германией - был посвящен доклад Ю. А. Петрова (ИРИ РАН), который по новым документам восстановил историю урегулирования "русского долга", начиная с переговоров в Брест-Литовске осени 1917 г. и до конца 1920-х годов. В докладе отражены основные этапы процесса урегулирования - Брестский мир, "финансовое соглашение" августа 1918 г., Рапалльский мирный договор 1922 г. Проанализирована также реакция германских финансовых кругов на Рапалльский договор, по условиям которого советская Россия и Германия отказывались от взаимных претензий по прежним долгам, выявлены безуспешные попытки участников бывшего "русского консорциума" во второй половине 1920-х годов добиться хотя бы частичной компенсации их претензий.

Проблему законодательной базы деятельности и имущественного права иностранных компаний в дореволюционной России поставила в своем выступлении И. В. Поткина (ИРИ РАН). До первой мировой войны иностранные подданные пользовались практически полной свободой промысловой деятельности за исключением приграничных территорий империи, где их права и интересы были ущемлены в пользу местного населения. Политика правительства в отношении части иностранцев резко изменилась после начала первой мировой войны. Реализация права на предпринимательство и на владение недвижимостью стало трудно осуществимым для граждан стран, находившихся в состоянии войны с Россией. В первую очередь это коснулось немецких коммерсантов, заводчиков и фабрикантов, включая и тех, кто принял российское подданство.

Малоисследованной теме внешнеторговых отношений Австро-Венгрии с царской и советской Россией был посвящен доклад д-ра Ю. Наутца (университет г. Касселя, Германия), привлекшего неизвестные ранее материалы Венского архива экономики.

стр. 146

В докладе представлена была история торгового "Соглашения Федерального правительства республики Австрии, правительств Российской Социалистической Федеративной республики и Украинской Советской Социалистической республики", которое вступило в силу 14 февраля 1922 г. Благодаря этому договору в начале 1920-х годов Австрия занимала ведущее место в экспорте в советскую Россию сельскохозяйственных машин, лидировала в поставках станков для деревообрабатывающей промышленности, горнодобывающего оборудования, а также средств городского транспорта. Вместе с тем, экспорт товаров тормозился отсутствием права частной собственности в стране.

Завершил заседание доклад немецкого ученого д-ра В. Сартора (Европейский университет, Петербург), который осветил деятельность многонациональных корпораций в предреволюционной России. Докладчик осветил положение царской России как сферы приложения иностранных инвестиций, рассмотрел глобальные стороны международного делового сообщества этого периода - систему коммуникации, мобильность, финансовые трансакции, представил наиболее крупные международные фирмы, действовавшие в России до первой мировой войны (торговые дома Брандтов, Кнопов и др.).

Анализ представленных докладов в заключительном слове А. Бродера и Б. В. Ананьича показал, что благодаря кооперации ученых разных стран исследование положения России в мировом экономическом сообществе первой трети XX в. значительно продвинулось вперед. Доклады сопровождались дискуссией с участием присутствовавших на заседании участников конгресса. Работа обеих секций была высоко оценена руководством конгресса.

Осмысление итогов XIII Международного Конгресса по экономической истории потребует определенного времени. Но уже сейчас ясно, что он оказался важной вехой в развитии этой приоритетной области исторической науки¹⁴ .

Следующий, XIV Конгресс состоится в августе 2006 г. в Хельсинки. Будем надеяться, что российская школа экономической истории внесет существенный вклад в его работу¹⁵ . Эту надежду укрепляет и растущий в среде историков и экономистов нашей страны интерес к изучению экономической истории, проявляющийся в появлении новых профильных научно-образовательных центров, периодических изданий, и активизация деятельности обновленного Научного Совета РАН по отечественной и зарубежной истории.

Л. И. Бородкин, доктор исторических наук, профессор исторического факультета МГУ

Ю. А. Петров, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН

¹⁴ Большинство представленных на конгрессе в Буэнос-Айресе докладов доступны в электронном виде на сайте XIII Международного конгресса экономической истории по адресу: http://www.eh.net/XIIICon-gress/English/index.html

¹⁵ Вся информация о XIV Международном конгрессе экономической истории представлена в Интернете по адресу: www.helsinki.fi/iehc2006

Permanent link to this publication: