Во второй половине 50-х годов по окончании Московского государственного университета я устроился на работу в Государственное издательство словарей (ГИС). Директором ГИС тогда был Иван Васильевич Алехин, легендарная личность - бывший пулеметчик Чапаевской дивизии. Собирая молодых сотрудников-комсомольцев, он любил рассказывать о своей боевой юности и ругал известный кинофильм за то, что там все имена героев были изменены.
Заметив мою склонность к научно-лексикографическим изысканиям, начальство поручило мне (что называется "на новенького") подготовить небольшую "болванку" краткого предисловия, которое могло бы стать стандартным для целой серии небольших карманных иностранно-русских и русско-иностранных словариков, готовившихся в преддверии приближавшегося Всемирного фестиваля молодежи в Москве.
Поскольку речь шла лишь об общей "болванке", то и название языка я выбрал условное, придуманное - мумианский. "Настоящий мумианско-русский словарь является первым опытом краткого словаря подобного типа в нашей стране. Он рассчитан на... и предназначается для перевода и общения... фразеология по необходимости представлена в ограниченном объеме..." И так далее и тому подобное. В конце, переполненный ощущением своей значимости, еще добавил собственную размашистую подпись!
А потом с этим черновиком начались чудесные приключения, едва не стоившие мне места в ГИС. Дело в том, что по моему же недосмотру он, видимо, прилепился к рукописи, которая ушла на просмотр в Главную редакцию. А оттуда вместе с рукописью или корректурой очередного номера "Лексикографического вестника", который Издательство выпускало совместно с Отделением языка и литературы АН СССР, попал в Академию наук.
И вот через какое-то время меня вызвал сам директор, что, конечно, для молодых и начинающих считалось большой честью. В одной руке Алехин держал мою мазню, в другой - шикарный официальный бланк с "шапкой", набранной красной краской, и большой голубой печатью.
вызвали к директору. Положение осложнилось еще больш ...
Читать далее