Сочетание "США и Балканы" в наши дни ассоциируется с вполне определенными трагическими событиями, а также с изменениями в самой структуре международных связей: в сторону моно- или полицентричного мира. В связи с этим несомненна актуальность изучения начального периода взаимоотношений супердержавы и одного из самых стратегически значимых регионов в Европе. Что привело к вмешательству США, с их традиционным внешнеполитическим изоляционизмом, в решение запутанных балканских проблем? На каких основаниях осуществлялось вмешательство? В какой форме оно протекало и какие последствия имело для США и балканских народов? Этот перечень вопросов по истории первой четверти XX в. представляет интерес как для специалистов - историков и политологов, так и для самой широкой аудитории. В связи с этим целесообразно обобщить опыт первых лет активной политики США на Балканском полуострове, а также обратиться к предыстории этих взаимоотношений.

Постепенное формирование интереса американских политиков и бизнесменов к Балканам явилось своеобразным индикатором роста амбиций США, их претензий на статус великой державы.

Исследование начального периода взаимоотношений США со странами и народами Балкан позволяет выделить три важных составляющих этих взаимоотношений: американские попытки миротворчества, возникновение и укрепление экономического и стратегического интереса Соединенных Штатов к Балканам и фактор эмиграции из Юго-Восточной Европы на территорию США.

В начале XX в. общие процессы глобализации мировой экономики и отношение к ним различных слоев американского общества положили начало пересмотру внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов и смещению акцентов во внешней политике. Этот факт, а также успехи экономического развития страны подвигли представителей интеллектуальной элиты на разработку теорий "нового американского национализма". Многим из них были присущи "цивилизаторский" пафос и расовые установки. Обязательными компонентами подобных теорий в довоенный период стали: 1) интерпретация категории "американской границы", выразившаяся в различных трактовках док-

Жуковская Наталья Владимировна - канд. ист. наук, Воронежский областной институт повышения квалификации и переподготовки работников образования.

стр. 14

трины Монро, имевшей к тому времени скорее символическое, нежели практическое значение для сферы международных отношений; 2) обоснование цивилизационной миссии Соединенных Штатов, явившееся значимым этапом духовной жизни американского общества, поскольку речь, по сути, шла о создании "легенды американской нации", обращенной в будущее (Миссия Америки - распространение и защита демократических идеалов и свобод во всем мире); 3) способы консолидации американского народа, поиск критериев "национальной идентификации" американцев.

До конца XIX в. американцы называли свою страну "великой" ("great power"). С начала XX ст. в употребление все шире входит термин "мировая держава" ("world power") [1. P. 192]. Начало "имперского" периода для США ознаменовалось интенсивными поисками формулировок "нового национализма", который должен был провозгласить американский опыт вершиной развития цивилизации. Свою лепту в оформление комплекса идей американского национализма внесли практически все видные интеллектуалы того времени. Среди них - президенты Соединенных Штатов Т. Рузвельт, У. Тафт, В. Вильсон; крупные публицисты и общественные деятели Г. Кроули, У. Липпманн, В. Уэйл и многие другие. Несмотря на разницу в подходах и оценках, всех американских интеллектуалов, посвятивших свои труды будущему образу Америки в XX ст., объединяют темы, которых они обязательно касались в своих работах. Это - трактовка значения доктрины Монро (шире - вопрос о расширении сферы влияния США, сохранении контроля над Латинской Америкой, национальной безопасности), уникальность американского национального опыта (его огромный потенциал) и решение проблемы иммиграции (как задача консолидации американской нации).

А. К. Кулидж, профессор истории дипломатии Гарвардского университета и один из самых влиятельных специалистов в области международных отношений в то время, в 1909 г. писал, что США - это, с одной стороны, "мир в себе", но, с другой, - часть большого мира. Их мощь пока не нашла подобающей ниши в системе международных отношений, американская дипломатия переживает период коренных изменений. Пока непонятно, на что будет использована сила Соединенных Штатов - "на благо других народов или на зло" [2. P. 15]. Пока что оставались незавершенными процессы консолидации американской нации, осознание ею своей роли в мировой истории. Кулидж ссылался на статистические данные 1900 г.: на территории США проживали 76 млн. человек. Из них - 41 млн. - "коренные" американцы, 10 млн. родились не в Соединенных Штатах и более 15 млн. являлись иностранными гражданами, большинство из которых не владели английским языком. С тех пор каждый год в США иммигрировало около 1 млн. человек, преимущественно из Азии, Италии и Юго-Восточной Европы [2. P. 44 - 45]. Тип многонационального государства в США отличался от Российской империи и Австро-Венгрии. Обычно, приезжая в Соединенные Штаты, иностранец стремился как можно быстрее идентифицировать себя с американцами. Получение американского гражданства сулило ему массу преимуществ, ему было невыгодно выпячивать свое национальное происхождение [2. P. 47 - 48].

Однако иммиграция начала XX в., которую описывал Кулидж, была очень своеобразной: огромное число иммигрантов (население США увеличилось в первом десятилетии XX в. на 40%), переселилось, в основном, из Италии, России и славянских земель Австро-Венгрии. Они заселяли шахтерские и сель-

стр. 15

скохозяйственные районы, не стремились слиться с американским народом, жили проблемами своей диаспоры и мечтали, заработав денег, вернуться домой. Такие иммигранты вносили существенный элемент социального напряжения в жизнь американской нации. Профсоюзы и обыватели видели в них чужаков, с которыми приходилось делиться богатствами своей страны [2. P. 54 - 55, 59, 65 - 66].

В том же 1909 г. увидела свет другая знаковая для американской дипломатии работа, "Предначертание американской жизни" Г. Кроули, видного общественного деятеля США, известного публициста и издателя, яркого представителя американской элиты первой четверти XX в. По мнению автора, со временем по всему миру должны распространиться американские стандарты демократии как самые лучшие и уникальные. Г. Кроули призывал отличать панамериканизм от других имперских идеологий, получивших в то время широкое распространение в Европе: "Панславизм и пангерманизм, основанные на расовом признаке, не будут значительны как политические идеи. Единственно возможное основание для панамериканизма - это цель утверждения демократического идеала, который при воплощении в условиях международных отношений потребует, во-первых, учреждения мирной системы общественного права на двух американских континентах, и, во-вторых, союза с миролюбивыми европейскими державами, как только подобная система отношений станет в Европе одной из возможностей практической политики" [3. P. 314].

Первые претензии на мировое лидерство и необходимость усилить европейское направление внешней политики США обусловили обращение американской дипломатии к странам Балканского полуострова. Еще до 1914 г. американцы пытались повлиять на ход балканских дел, реализуя идею международного арбитража согласно проекту госсекретаря США У. Брайана.

В 1913 г. российский посол в Вашингтоне Ю. Бахметев, говоря от имени европейских дипломатов, обратил внимание на то, что такой проект, несмотря на декларировавшиеся в нем цели установления всеобщего мира, мог быть выгоден только для Соединенных Штатов и совершенно неприемлем для Европы. План Брайана был нацелен на разрушение существовавших в Европе экономических и военных союзов. Ю. Бахметев отмечал, что это наблюдение касалось и территорий, населенных славянами: "...его осуществление уничтожило бы, между прочим, Тройственный Союз, Тройное соглашение, Балканскую Лигу и множество других тайных договоров, с которыми Соединенные Штаты не могут иметь ничего общего; европейские державы, может быть, примут его в принципе, но, конечно, не согласятся вступить на его основании в какие-либо обязательства с Соединенными Штатами" [4. Л. 11]. В подтверждение своих слов Бахметев выслал в российский МИД аналитическую статью "Bryan Plan Negotiations", опубликованную в одном из влиятельных вашингтонских изданий. Ее автор также говорил о выгоде от проекта Брайана только для США, об угрозе разрушения европейских союзов, если бы европейские страны приняли американские мирные инициативы. В статье давался следующий политический прогноз: европейские нации могут принять проект Брайана формально, их националистические амбиции, как показывает опыт последних лет работы Гаагского трибунала, делают их действительную позицию по вопросам сохранения мира совершенно иной. На пути мирных проектов Соединенных Штатов, выраженных в "охладительных договорах" Брайана, сто-

стр. 16

ял практически непреодолимый барьер из этнической вражды, растущей в Европе год от года [4. Л. 12 об., 13].

Тем не менее, в 1900 - 1914 гг. США развивают экономические и дипломатические отношения с самым неспокойным регионом Европы.

Президент У. Тафт подчеркивал в своих выступлениях возросшее коммерческое значение балканских государств [5. P. 7414, 7496, 7667]. В 1910 г. в обращении к Конгрессу он ориентировал отечественный бизнес именно на этот регион: "...заметный прогресс и растущая экономическая важность Болгарии, Румынии и Сербии делают особенно необходимым, чтобы возможности для американской торговли на Ближнем Востоке привлекли соответствующее внимание Соединенных Штатов" [6. P. VI].

Единой экономической стратегии в отношении балканских стран не было ни у госдепартамента, ни у какого-либо крупного американского треста не только потому, что Балканский полуостров представлял меньший интерес для США, чем традиционные рынки Латинской Америки. В рассматриваемый период территории, заселенные балканскими народами, не образовывали экономического единства. Румыния, Сербия и славянские земли Австро-Венгрии традиционно относились к Дунайскому и Центрально-европейскому регионам, Албания - к сфере влияния Италии. Болгария, поначалу ориентировавшаяся на Россию, с конца 1880-х годов склонялась к Германии. Экономическая структура Греции радикально отличалась от всех остальных балканских стран.

Особый интерес американцев вызывали два балканских государства: Румыния и Болгария. Экономическое соперничество европейских великих держав и США на Балканах в основном проявлялось в борьбе за румынскую нефть. С первых лет XX в. серьезную конкуренцию американцам составляли немецкие компании. Перипетии борьбы за нефтедобывающие концессии в Румынии в начале XX столетия подробно изложены в монографии А. А. Фурсенко. В своем исследовании он отмечает, что уже с 1903 г. американо-германская конкуренция осуществлялась при мощной дипломатической поддержке как правительства Германии, так и госдепартамента США [7. С. 284 - 285].

Почти идеальной для проникновения в Европу Соединенным Штатам тогда представлялась Болгария. Уже на протяжении столетия к тому времени американские протестантские миссионеры на Балканах создали в Америке положительный образ болгар как предприимчивого и очень цивилизованного народа, с широкими взглядами и веротерпимостью. Неслучайно, до 1891 г. американская протестантская миссия на Балканах называлась "Болгарская миссия" [8. С. 11 - 12]. Еще в начале XX в. американские дипломаты, работавшие на Ближнем Востоке, утверждали, что Болгария является естественной наследницей Османской империи. Территориальные приобретения Болгарии в годы I Балканской войны резко увеличили геополитическое значение Болгарии в будущем развитии и политических комбинациях в Юго-Восточной Европе и Средиземноморье. Ко времени II Балканской войны Болгария была самым сильным балканским государством, располагавшим 400-тысячной армией. Не имевшие в то время своих больших вооруженных сил, Соединенные Штаты, заручившись дружбой с Болгарским царством, получили бы большую свободу политических маневров в этой части Европы, которая была значима для внешней политики практически всех крупных европейских государств. Бухарестский мирный договор 28 июля 1913 г. изолировал болгар в политическом отношении. Было ясно, что рано или поздно Софийскому правительству

стр. 17

понадобится опора извне, чтобы противостоять "соседям", "восстановить справедливость" и аннулировать условия Бухарестского договора. Третье исключительное обстоятельство, которое привлекло внимание американской дипломатии к Болгарии после 1913 г., это нейтралитет страны. Болгария не была вовлечена ни в одну из военно-политических группировок Европы. Кроме того, центральное положение Болгарии в сердце Балканского полуострова превращало ее в исключительный фактор, фактор мировой значимости по отношению к противоборствующим группировкам Старого Света.

Наконец, нужда Болгарии в иностранных инвестициях и займах открывала возможности для "дипломатии доллара". Хотя здесь США, как и в Румынии, приходилось сталкиваться с конкуренцией Германии.

Ввиду вышеперечисленных причин в довоенный период именно с Болгарией американские политические и деловые круги наиболее активно развивали дипломатические отношения.

Для большинства средних американцев до начала Первой мировой войны балканские проблемы не представляли особого интереса. Перспектива участия их страны в урегулировании балканских конфликтов их пугала. Поэтому американский электорат высказывался в поддержку единственной формы вмешательства в европейские, в том числе и балканские дела, - через заключение арбитражных соглашений и "охладительных договоров". Анализ материалов американской периодики 1912 - 1913 гг., проведенный Е. А. Никиташ, позволил ей сделать ряд интересных наблюдений об американской реакции на балканские войны 1912 - 1913 гг. В газетах прошла информация о результатах исследования, осуществленного экспертами "Международного фонда мира". Их оценка ситуации оправдывала худшие прогнозы: на Балканах возможна война, имеющая все предпосылки для того, чтобы принять "всеобщий характер". Ответной реакцией широких слоев американской общественности была установка на невмешательство Соединенных Штатов, а после достижения европейскими странами соглашений по Балканам в 1913 г. воцарилась уверенность в том, что "война отступила" [9. С. 126].

Активную позицию по отношению к событиям 1912 - 1913 гг. в Юго-Восточной Европе заняли представители "периферии" американской нации - эмигранты из балканских стран, особенно болгары. С 1912 г. многие болгарские патриоты возвращались на родину, чтобы с оружием в руках защищать национальные интересы своего государства. После поражения Болгарии во II Балканской войне значительная их часть снова вернулась в США и продолжала на уровне пропаганды в эмигрантской прессе освободительную борьбу за "объединение македонцев" под эгидой Болгарии [10. P. 222]. В 1913 г. официальный Вашингтон почувствовал острую необходимость непосредственного участия в урегулировании отношений между Антантой и Тройственным Союзом, так, чтобы не пострадали американские интересы.

Европейские державы настороженно относились к американской миротворческой пропаганде, рассматривая ее как завуалированную конкуренцию и стремление Соединенных Штатов вторгнуться в сферы традиционного влияния европейских государств. Одной из таких сфер был Балканский полуостров, переживавший в то время активную фазу "балканизации", стремления балканских государств укрепить свое влияние через расширение территории за счет соседних стран. Рост националистических настроений создавал для Соединенных Штатов благоприятную политическую атмосферу для экономичес-

стр. 18

кой экспансии через обещания американского покровительства тем или иным балканским правительствам.

В годы военного нейтралитета США их отношения с балканскими странами получили дальнейшее развитие. Вначале приоритетной оставалась экономическая сфера. На Балканах в годы войны не прекратили функционировать филиалы американских компаний и банков. Продолжилась довоенная конкурентная борьба с германскими фирмами в Румынии. К апрелю 1917 г., моменту вступления Соединенных Штатов в войну на стороне Антанты, зависимость балканских государств от американских поставок и займов стала свершившимся фактом и впоследствии использовалась американской дипломатией как фактор политического давления на союзников и противников (см. подробнее: [11. С. 75 - 79]).

1916 год стал "переломным" для содержания американо-балканских отношений. Американские правящие круги осознали, что пришло время подкрепить экономическую мощь, приумноженную за годы нейтралитета, моральным авторитетом в Европе. Американской дипломатией был совершен настоящий прорыв в направлении миротворчества. Воюющие державы, наконец, стали всерьез принимать их попытки международного арбитража. При поддержке правительства США были развернуты гуманитарные акции Американского Красного Креста на Балканах, и усилена идеологическая часть американской внешнеполитической пропаганды. Созданный до 1914 г. образ "американского народа - хранителя демократических устоев" в годы войны приобрел оттенок цивилизационной значимости. Америка была призвана вернуть погрязшей в крови Европе истинные ценности западной цивилизации и возглавить миротворческий процесс. Одновременно, часть американской политической и деловой элиты пришла к убеждению, что у Соединенных Штатов должен быть новый набор национальных приоритетов и особых интересов. Несмотря на экономическое лидерство, после войны США безусловно пришлось бы считаться с другими державами, поэтому возникла необходимость в ориентации на "реальную" внешнюю политику, проводимую в интересах американского бизнеса и в целях национальной безопасности США.

Новый американский национализм в 1914 - 1918 гг. вылился в развертывание кампании тотальной "американизации" иммигрантов, введения ограничений на въезд в страну, пропаганду ксенофобии по отношению к "негражданам". Сам факт насаждавшейся сверху "американизации" наглядно продемонстрировал рост националистических настроений в США как типичный эффект модернизации общества и реакцию на глобальные процессы во всем мире. Первая мировая война совершила грандиозный перелом в умах людей. Не только Европа и ее конфликтный эпицентр - Балканы - потеряли ориентиры в политическом и духовном пространстве. Америке тоже не удалось этого избежать. В стране, которая претендовала на роль арбитра в решении международных споров, национализм так же, как и в Юго-Восточной Европе, взял на себя компенсаторную функцию, стал своего рода "политической интеграционной религией" (термин У. Альтерматта) в условиях секуляризованного общества [12. С. 376 - 377]. Несмотря на практиковавшиеся крайние формы консолидации американской нации, в целом общественно-политическая атмосфера внутри Соединенных Штатов в годы войны не помешала активизации деятельности иммигрантских организаций, созданных выходцами из балкан-

стр. 19

ских стран для оказания всесторонней помощи "Старому Краю", как они называли свою историческую родину.

Самые большие южнославянские диаспоры в США - хорватская и словенская - в годы Первой мировой войны организовали югославянское объединительное движение и использовали в политических целях все известные атрибуты этничности (коллективное имя собственное, общая историческая память, миф о единых предках, культивирование связи с "родной землей" и чувства солидарности со старым краем, пропаганда южнославянской культуры). Официальной целью объединительного движения было "собирание" трехименного народа "сербо-хорвато-словенского" и создание собственного суверенного государства в Юго-Восточной Европе, территориальные границы которого совпали бы с ареалом расселения этнических югославов. Еще в годы войны движение обнаружило свою неоднородность. Его внутренние противоречия отражали политическую борьбу в Европе по поводу выбора "великосербского" или "югославянского" национального проектов будущего государства. На последнем этапе войны цели движения совпали с миротворческими инициативами американской дипломатии. Югославы и представители других балканских общин на территории Соединенных Штатов рассчитывали заручиться поддержкой США для реализации своих национально-политических идей по окончании военных действий в Европе. Одним из существенных успехов военной пропаганды балканских иммигрантских организаций стало привлечение внимания американской общественности к балканской проблематике. Первая и вторая администрации президента В. Вильсона не осуществляли прямой поддержки каких-либо определенных политических и экономических акций балканских эмигрантов на своей территории, но и не чинили им препятствий в вербовке добровольцев в балканские армии, организации сбора средств и т.д. Разногласия в эмигрантских общественно-политических движениях в годы войны продемонстрировали то, что "справедливость" в контексте "новой дипломатии" очень относительна, и разница в ее понимании может привести к еще большей конфронтации и напряжению на Балканах, если видеть выход в перекраивании границ и создании новых государств на полуострове. Сдержанное отношение к акциям эмигрантских организаций в 1917 г. указывало на то, что американские правящие круги еще не определились, насколько внешнеполитические интересы США пересекаются с требованиями балканских национальных политиков¹ .

В конце 1917 - начале 1918 гг. американская дипломатия стала проявлять серьезный интерес к балканским проблемам, что объяснялось обеспокоенностью за экономические и политические позиции в Европе по окончании мировой войны. Степень влияния в сфере международных отношений измерялась способностью влиять на события далеко за пределами собственных государственных границ. Неслучайно министр внутренних дел США Ф. Лейн отметил в 1917 г. отличие американской пропаганды от деклараций других воюющих держав: "Наш статус в этой войне дает нам моральное превосходство, благодаря которому мы могущественны настолько, чтобы быть скромными, мы можем стать настоящими властителями человечества, покорителями невидимого царства людских умов" [13. P. 127].

¹ О деятельности эмигрантов из балканских стран на территории США в 1914 - 1918 гг. см. подробнее: [11. С. 94 - 113].

стр. 20

Уровень организации исследования балканских проблем в США в конце 1917 г. выявил слабость и неподготовленность американской научной школы для проведения подобных изысканий. Тем не менее, общие теоретические разработки балканского отдела "Inquiry", исследовательского бюро, выполнявшего правительственный заказ, соответствовали общественным ожиданиям в Юго-Восточной Европе и смогли стать основой для внешнеполитической программы США в отношении Балкан после 1918 г. Экономисты, юристы, историки и ученые других специальностей за время работы бюро составили 1752 доклада. Из них Европе были посвящены 894, а непосредственно Балканам- 159 [14. P. 184].

Многие документы, переписка и мемуары самих ученых показывают, что люди, работавшие в бюро, действительно верили в то, что их труд поможет установлению в мире новой, более совершенной системы международных отношений, в которой не будет места оголтелому милитаризму и войнам. Сотрудников вдохновляла мысль о том, что они, по большому счету, работают над тем, чтобы мрак безумия, в который погрузилась Европа с 1914 г., навсегда развеялся, и наступила эпоха "вечного мира". Американские ученые, прежде всего, обращали внимание президента и главы госдепартамента на следующие важные балканские проблемы: 1) восстановление территориальных рубежей тех балканских стран, которые обладали независимостью до войны; 2) рассмотрение целей национальных движений на Балканах и поощрение некоторых из них вплоть до образования новых суверенных государств; 3) определение официального отношения к Болгарии и Австро-Венгрии, союзницам Германии; 4) изучение территориальных претензий и фактических новых границ между балканскими государствами, прогнозирование взаимоотношений народов Балканского полуострова после войны.

В конце 1917 г. советник президента Э. Хауз, по поручению В. Вильсона, заказал бюро большой доклад по Европе, значительное место в котором отводилось Балканам. Именно он лег в основу знаменитых "14 пунктов" президента Вильсона и в целом послужил базой для балканской программы американской делегации в Париже на мирной конференции 1919 г.

Почти треть доклада была посвящена кругу балканских проблем, а поскольку по содержанию они были включены в общеевропейский контекст, то их можно рассматривать как часть единого плана Соединенных Штатов по послевоенному переустройству Европы. Первый вопрос, на который искали ответ американские аналитики, заключался в том, превратятся ли балканские народы в "добрых соседей" или в "слабых вассалов" Германии и проводников ее интересов на Ближнем Востоке [15. Р. 24]. Сотрудники бюро пытались просчитать такой геополитический вариант, при котором бы Германия сохранилась как европейский силовой центр, но с очень ограниченной сферой влияния. Параллельно американские дипломаты в конце 1917 - начале 1918 г. вели секретные переговоры о возможном реформировании Австро-Венгерской монархии при финансовой поддержке Соединенных Штатов при условии немедленного заключения Габсбургами сепаратного мира [16. P. 6 - 7]. Поэтому вопрос о ее сохранении и предоставлении автономии балканским народам, проживающим на ее территории, оставался открытым. По крайней мере, в докладе упоминались как независимые государства только Сербия, Черногория, Греция, Болгария и Румыния. Вопрос о создании нового государства югославян тогда мало занимал американских дипломатов. Основное, что предложи-

стр. 21

ли по Балканам в этом докладе сотрудники "Inquiry", был общий подход к разрешению балканских противоречий. Он содержал в себе принципы, которые позже получили условное название "новой дипломатии", т.е. дипломатии, основанной на честном и открытом сотрудничестве между государствами, уважающей права наций на самоопределение. В связи с этим в докладе говорилось следующее: "Никакое справедливое решение запутанных проблем, ставящих лицом к лицу глубоко обиженные балканские народы, не может быть основано на произвольном Бухарестском договоре (1913). Договор этот является продуктом пагубной дипломатии, с которой народы мира теперь совершенно покончили. Договор нанес ущерб каждой балканской нации, даже тем, которым он как будто благоприятствовал, набросив на них постоянную зловещую тень военной угрозы. Он несомненно способствовал потере болгарским народом естественного чувства верности и былой лояльности. Он отказал Сербии в доступе к морю, являющемся для нее необходимым, так как только выход к морю делает ее независимость полной. Справедливое разрешение вопроса должно начаться, конечно, с очищения (под "очищением" в данном контексте следует понимать "вывод войск" Германии и Австро-Венгрии. - Н. Ж.) армиями центральных держав территорий Румынии, Сербии и Черногории и восстановления сербской и черногорской государственности. В конечном итоге общность различных балканских народов должна основываться на справедливом равновесии национальных и экономических соображений, примененных в благородном и изобретательном духе после беспристрастного научного исследования. Вмешательство и интриги великих держав должны быть прекращены, а методы достижения национального единства с помощью резни должны быть отброшены" [15. P. 36 - 37].

Пафос процитированного отрывка подразумевал, что активная дипломатическая борьба в сочетании с декларацией выше названных справедливых и популярных принципов еще раз продемонстрируют всему миру, что именно Соединенным Штатам посильна роль мудрого арбитра и защитника малых и слабых народов. Оговорка, которой авторы отчета предваряли общие соображения о границах на Балканах, гласила: "Было бы, очевидно, неразумным пробовать наметить в настоящее время границы балканских государств. Некоторые общие соображения, однако, можно попытаться сохранить в памяти" [15. P. 37]. Далее приводились примерные границы со ссылками на то, что они будут проведены либо в соответствии с национальными рубежами, либо по ранее заключенным открытым международным соглашениям. Так же оговаривались соображения европейской безопасности [17. Т. 3. С. 216].

Источники информации американцев о состоянии дел на Балканах оставляли желать лучшего, поэтому многие конкретные предложения по изменению балканских границ оказались в конце 1918 г. уже неактуальны. Представляется, что гораздо большее значение имела общая стратегия решения балканских проблем, разработанная бюро. Американские эксперты справедливо указывали на то, что балканские противоречия невозможно решить простой перекройкой границ или применением силовых методов. Их призыв к изменению, прежде всего, духовной и экономической ситуации на Балканском полуострове не устарел до сих пор.

4 декабря 1917 г. в ежегодном послании к Конгрессу, ставшем всемирно известным как речь "Мир без аннексий и контрибуций", Вильсон говорил о том, что пришло время "освободить народы Австро-Венгрии, Балкан и Тур-

стр. 22

ции... от чужеземной власти прусской военной и торговой автократии". При этом была сделана оговорка: США не желают никоим образом разрушения и "перекраивания" Австро-Венгрии. Президент уверял: "Это не наше дело, что они потом будут делать со своей жизнью, экономической и политической. У нас нет такой цели или желания диктовать им что-либо. Мы только хотим видеть, что их дела - в их руках... Мы надеемся защитить народы Балканского полуострова и народ Турецкой империи, их право и возможность сделать их жизни безопасными, защитить их судьбы от давления извне и от диктата зарубежных судов и партий" [18. P. XI]. Эта речь и объявление Соединенными Штатами войны Австро-Венгрии (7 декабря 1917 г.), способствовали появлению у югославских националистов новых надежд и расчетов на США как на активного и сильного защитника их интересов² .

Неопределенность позиции "новой дипломатии" породила у югославов надежды на особое покровительство со стороны США. Югославы опасались, что будущие границы во многом предопределяются зонами союзнической оккупации после перемирия. В стремлении заполучить большую территорию на Адриатике, чем итальянцы, югославы хотели заручиться поддержкой такого могущественного государства, как Соединенные Штаты, которое к тому же в силу своей географической удаленности от Балкан, не могло бы долго оставлять свои войска на Адриатическом побережье, где у США не было особых интересов. Америке впервые представился повод сыграть роль "приглашенной империи" на Балканском полуострове. Приглашение поступило от Югославянского Комитета в день заключения перемирия с Австро-Венгрией 3 ноября 1918 г. Союзники возразили против передачи австро-венгерского флота под исключительный патронаж США и пришли к соглашению о предпочтительности межсоюзнического контроля [20. P. 412 - 413]. Отказ Соединенных Штатов сыграть активную роль на начальном этапе послевоенного устройства на Балканах был во многом обусловлен независящими от них в тот момент обстоятельствами. Опытные итальянские дипломаты "переиграли" их и других союзников еще в конце мая - начале июня 1918 г., когда шла подготовка широкомасштабного наступления против Австро-Венгрии на Итальянском фронте. Соннино обратился к американскому правительству и Межсоюзническому Высшему Военному Совету с просьбой прислать полмиллиона американских солдат. Поскольку эти силы были задействованы на Западном фронте, то политический характер этого маневра бросался в глаза. В итоге, для "моральной поддержки" союзника американцы прислали один полк морских пехотинцев [21. P. 118, 234]. После этого Италия, когда ей нужно было оправдать свои акции по оккупации Адриатики, ссылалась на то, что территории ставились под "союзнический контроль", а Соединенные Штаты не могли реально влиять на ситуацию, располагая такими чисто символическими (в сравнении с итальянской армией) вооруженными силами [22. S. 80 - 81]. В советской "Истории Югославии" говорится о союзнической оккупации портов на Адриатике в ноябре 1918 г., в которой принимали участие Италия, Англия, Франция, США и Сербия [23. С. 31]. Фактически, оккупация проводилась ита-

² От имени Югославянского Комитета его глава, д-р Анте Трумбич, 9 декабря послал В. Вильсону телеграмму, имевшую историческое значение. В ней, в частности, говорилось: "Америка может быть уверена, что наш народ, находящийся под гнетом [Австро-Венгрии] примет на своей территории американские войска как наших защитников и освободителей" [19. P. 189].

стр. 23

льянскими силами (12 тыс. солдат) под командованием итальянского генерала Диаца, в этих действиях принимал участие только один американский батальон, и тот был отозван из Далмации в конце ноября Секретарем по военным вопросам США Бейкером [18. P. 332]. Еще один американский батальон в составе союзнических сил (опять преимущественно итальянских) недолгое время находился в Цетинье (Черногория), пытаясь помешать союзу Черногории с Сербией [24. P. 367].

Невозможность влиять на события на Адриатике осенью-зимой 1918 г. привела к эволюции геополитических планов США по Балканам. Американские правящие круги уже с сентября стали склоняться к проекту создания нового весомого политического фактора, который бы стал препятствием для усиления влияния европейских союзников на Балканские страны. В качестве варианта рассматривалось присоединение Австрии к Германии. Впервые это официально прозвучало в комментариях Э. Хауза к "14 пунктам": "Немецкая Австрия. Эту территорию по праву следует разрешить присоединить к Германии, но против этого сильно возражают во Франции ввиду связанного с этим увеличения населения Германии" [17. Т. 4. С. 155]. В декабре 1918 г. глава американской правительственной делегации в Германии Дризель уже зондировал в Мюнхене почву о возможности объединения Баварии, Тироля и Штирии или о создании федерации с центром "вне Берлина", лучше всего - в Вене. Новое государственное объединение, основанное на национальном принципе (германские народы), должно было стать постоянной угрозой для молодого государства южных славян, объединившегося под эгидой Сербии [18. P. 148]³ .

Ситуация конца 1918 г. (рост национализма в Юго-Восточной Европе, выразившийся среди прочего в требованиях компенсаций в стане победителей, отчаяние и униженное положение побежденных, просивших заступничества) наглядно продемонстрировали американской дипломатии, насколько накаленной будет обстановка будущих мирных переговоров. Посещение американскими эмиссарами в конце ноября - декабре 1918 г. балканских стран и встречи с их политическими лидерами были для дипломатов США своего рода "шоком", "открытием" той Европы, которую они не знали и не понимали. Американский эксперт С. Бонзал в начале декабря 1918 г. сделал в дневнике запись о том, что у него появились серьезные сомнения в возможности установления прочного и справедливого мира на Балканах в духе "новой дипломатии". Балканские условия представлялись такими сложными и запутанными, история балканских народов - настолько кровопролитной, а политическое, культурное и экономическое развитие областей настолько разнилось, что "экономисты и наблюдатели, надеющиеся все решить за счет конфедерации и переговоров, только породят новые войны". Национальные интересы на Балканах слишком разнятся, чтобы можно было провести границы, устраивающие всех [26. P. 68 - 69]. Мемуары Бонзала полны примеров того, насколько непримиримо были настроены балканские соседи по отношению друг к другу. Во время разговора с королем Черногории Николой американский эмиссар спросил, почему бы черногорцам не помириться с албанцами после четырех лет братоубийственной войны, как это сделают другие народы. Король возразил: "Но мы сражаемся с этими безбожными албанцами четыреста лет. Это

³ Этот американский проект на Парижской конференции 1919 г. был категорически отвергнут Францией и горячо поддержан Великобританией (см.: [25. С. 178]).

стр. 24

совсем другое" [26. P. 70]⁴ . Встреча с черногорцами, которые были политическими врагами короля Николы, вообще подействовала на Вонзала удручающе. Он был в ужасе от этих людей и отметил в дневнике совершенную бесполезность переговоров с такими "варварами", для которых не было ничего святого. Это были просто "сборища разбойников и убийц, каждый из которых убьет родного брата за пару башмаков". Геополитические схемы, казавшиеся идеальными в Вашингтоне, в балканской реальности, предстали полной утопией. Уезжая из Черногории 31 января 1918 г., Вонзал записал: "Я покинул этих варваров с мрачными предчувствиями... В этом бурлящем котле еще закипит немало крови прежде, чем эти враждующие дикари снова вернутся к повседневному труду... те из них, кто останется в живых" [26. P. 82 - 84]. В Румынии американская гуманитарная помощь использовалась для поддержки партизанского движения в Трансильвании, воевавшего под лозунгом "Великой Румынии". Один из лидеров Национальной партии румын Трансильвании сказал Бонзалу при встрече: "Мы можем сейчас сами о себе позаботиться. У нас есть винтовки, и мы знаем, как ими пользоваться. От Вас [США] нам нужны медикаменты и немного продовольствия, т.к. немцы разорили наши фермы, а русские принесли в наши дома тиф". Никаких политических и территориальных уступок на предстоявшей мирной конференции румыны делать не собирались [26. P. 168]. Не лучше обстояло дело с Грецией. Греческий премьер-министр Венизелос заявил Бонзалу, что его страна не упустит такой уникальный исторический шанс и воспользуется поражением Турции, чтобы присоединить к Греции о. Крит и ряд других территорий [26. P. 175]. Еще 3 - 10 октября 1918 г. по условиям первого перемирия с Болгарией Греция оккупировала Вардарскую Македонию [28. P. 85]. Македонские болгары не раз обращались к президенту Вильсону с просьбой спасти их землю от "уничтожения" и "разорения" [18. P. 250, 254 - 257]. Вильсон при помощи американских экспертов попробовал оказать дипломатическое давление на греков и объяснить им, что восстановление справедливости в его речах обозначает отрицание условий прежних тайных договоров. Венизелос ответил на это 30 декабря 1918 г. меморандумом. Он начинался со статистики о количестве жителей в Королевстве Греции (4300000 греков) и продолжался списком греческих диаспор за границей. Цифры были очень показательны и выражали точку зрения греческого правительства лучше любых слов. В Албании (Северный Эпир) проживало 151000 греков, 731000 - во Фракии и Константинополе, 43000 - в Болгарии; 1694000 - в Малой Азии, 102000 на островах Додеканез; 235000 - на Кипре; ок. 150000 были рассеяны в Египте и Африке; 450000 - в Южной Америке, 400000 - России. Простые подсчеты показывали, что на момент окончания Первой мировой войны 45% этнических греков проживало вне Греции. Венизелос считал это достаточным основанием для применения принципа самоопределения наций и проведения такой внешнеполитической линии, вследствие которой под иностранным суверенитетом осталось бы лишь 26% греков. Отсюда вытекали основные территориальные претензии,

⁴ Крупный теоретик по расовым и национальным проблемам А. М. Роуз указывал на особую сложность в разрешении конфликтов, когда сталкиваются различные верования, что всегда имело место на Балканах. ("Противника нередко считают пособником или защитником сил греха, ереси... и зла"). Борьба с таким врагом означала отстаивание справедливости и служение Богу (см.: [27. С. 270]).

стр. 25

которые греческие националисты планировали удовлетворить за счет своих балканских соседей [28. P. 123 - 124].

Упорство, с которым греки собирались отстаивать права своей нации, добавляло еще один довод в пользу сторонников мрачных прогнозов о послевоенном "мире" на Балканском полуострове.

Таким образом, события на Балканах в ноябре-декабре 1918 г. показали, что балканские националистические движения вышли из-под контроля великих держав и были способны вести себя как субъекты, а не объекты международных отношений. Их лидеры были обеспокоены решением проблем национальной безопасности своих государств и рассматривали кандидатуру США на роль возможной "приглашенной империи". Президент Вильсон по ряду причин тогда отказался активизировать американскую политику на Балканах. Сыграли свою роль и внутриполитический фактор (нежелание большей части американского электората вмешиваться в запутанные европейские конфликты), и противодействие со стороны военных союзников, стремившихся не допустить появления нового игрока на балканской сцене. Геополитическая программа США по балканским странам в течение 1918 г. не раз эволюционировала и подвергалась корректировке. От желания сохранить Австро-Венгрию с широкой автономией для славянских народов она трансформировалась в расплывчатый проект, стержнем которого стал принцип "самоопределения народов". Данные американских наблюдателей в Черногории, Сербии, Румынии предвещали крайне сложные переговоры по балканскому вопросу на предстоявшей мирной конференции в Париже, где США собирались выступить в качестве главного арбитра. Тогда же обнаружились первые сомнения американских дипломатов в реальности воплощения проектов Соединенных Штатов, страдавших типично американской "геополитической самонадеянностью" и не учитывавших исторической подоплеки балканских конфликтов.

В 1919 г. на Парижской мирной конференции американские делегаты во главе с президентом Вильсоном пытались последовательно отстаивать свой вариант мирного переустройства Европы на основе принципов "новой дипломатии". Зашедшие в тупик переговоры по "адриатическому" вопросу и другим балканским проблемам продемонстрировали ошибочность ставки американской дипломатии на этнолингвистические критерии разрешения конфликтов на Балканском полуострове и неконструктивность "права народов на самоопределение". Установлению стабильности в этом европейском регионе помешали также внутрибалканские распри, нежелание многих балканских политиков отказаться от идеи решить внутриполитические проблемы своих стран за счет территориального расширения и политики денационализации и террора в присоединенных землях. Парижская мирная конференция 1919 г. не дала гарантий национальной безопасности балканским государствам в виде четких границ и возможности автономного развития для отдельных областей, населенных национальными меньшинствами. Одобренная ее участниками система репараций законсервировала неблагоприятный инвестиционный климат и экономический застой на Балканах.

Конгресс Соединенных Штатов не ратифицировал Версальский договор и Устав Лиги Наций. Подобное решение было обусловлено началом интровертной фазы развития американского общества, его рефлексии после грандиозных перемен, вызванных участием Соединенных Штатов в войне в Европе. Американская культура переживала время смены национального "идеального

стр. 26

проекта": из "плавильного котла" Америка превращалась в страну равных возможностей только для американских граждан. Законодательство первой половины 1920-х годов по ограничению потока иммигрантов в страну явилось логическим завершением начавшейся в годы Первой мировой войны кампании "американизации". В связи с этим, после 1919 г. наблюдалось резкое снижение эмиграции из Юго-Восточной Европы, возвращение значительного числа балканских эмигрантов новой волны на родину и, как реакция на "американизацию" - всплеск национального самосознания в хорватских, словенских, греческих и других диаспорах на территории США.

В первой половине 1920-х годов можно констатировать общее снижение деловой и дипломатической активности Соединенных Штатов, по сравнению с довоенным и военным периодами⁵ . Подобный спад объяснялся тем, что для американского бизнеса после войны были более интересны проекты в традиционной сфере влияния - Латинской Америке, куда и направился основной поток американских инвестиций. Тем не менее, в указанный период все балканские страны ощущали финансовую зависимость от американских кредитов. Крупные американские концерны (например, "Стандард Ойл оф Нью Джерси") продолжали успешно конкурировать с европейскими фирмами. В Греции и Румынии им удалось добиться для себя режима наибольшего благоприятствования. Практически неизменными на протяжении всей первой четверти XX в. остались слабая заинтересованность широкой американской общественности в балканских делах (исключение составляли американские граждане - выходцы с Балкан), восприятие большей частью американского общества балканских стран как чего-то "варварского" в противопоставлении "западной цивилизации" потомков англосаксонской расы. На протяжении рассмотренного хронологического отрезка осведомленность в балканских вопросах была свойственна только части высших финансовых и политических кругов Соединенных Штатов и представителям балканских диаспор на территории США, которые не желали смешивать понятия американского гражданства и собственной национально-культурной идентичности. Опыт американо-балканских отношений первых десятилетий XX в. был опытом взаимодействия "нового американского" и различных "балканских" национальных проектов. Связующие нити - иммиграция, деятельность транснациональных корпораций, создание системы международной безопасности - показали, как важно под влиянием инерции процессов глобализации и массовизации общественного сознания в мировых масштабах верно расставить акценты во внутренней и внешней политике и как опасно переходить грань между пониманием национальной идентичности как культурного явления и трактовкой ее как политического фактора. Выводы, к которым пришли в 1917 г. американские эксперты, совпадают с прогнозами современных аналитиков. Балканские противоречия можно преодолеть только с помощью долгой работы по изменению мышления и стереотипов в сознании населения Балканского полуострова, пропаганды "прозрачности границ", создания условий экономического благополучия региона и воспитание чувства толерантности к представителям иной конфессии и национальности.

⁵ О деятельности американской дипломатии по решению балканских вопросов в Париже в 1919 г. и американо-балканских отношениях в первой половине 1920-х годов см. подробнее: [12. С. 156 - 187, 187 - 207].

стр. 27

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Iriya A. From nationalism to internationalism. London, 1977.

2. Coolidge A. C. The United States as a World Power. New York, 1909.

3. Croly H. The Promise of American Life. New York, 1914.

4. Архив внешней политики Российской империи. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 5056.

5. Compilation of the messages and papers of the presidents. In 20 vis. Washington, 1903 - 1921. Vol. XVI.

6. U.S. Department of State. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1908 - 1913. Washington, 1909 - 1920.

7. Фурсенко А. А. Нефтяные тресты и мировая политика. 1880-е годы - 1918. М.; Л., 1965.

8. Митев Т. Македоно-българкият централен комитет в САЩ. София, 1992.

9. Никиташ. Е. А. Проблемы войны и мира в общественном мнении США накануне первой мировой войны: Дисс. ... к.и.н. СПб., 1997.

10. Prpic G. J. South Slavic Immigration in America. Boston, 1978.

11. Жуковская Н. В. Балканский вопрос во внешней политике Соединенных Штатов Америки в первой четверти XX века. Дисс. ... к.и.н. Воронеж, 2002.

12. Чертина З. С. Первая мировая война и этничность: пробуждение вулкана // Первая мировая война. Пролог XX века. М., 1999.

13. Lane F. The American Spirit (Addresses in war-time). New York, 1918.

14. Gelfand L. E. The Inquiry. London, 1963.

15. Baker R. S. Woodrow Wilson and World Settlement. (Original Documents of the Peace Conference). London, 1922 - 1923. Vol. 3.

16. Hugh R. Wilson. Diplomat between Wars. New York, 1941.

17. Архив полковника Хауза. М., 1939 - 1944.

18. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. Washington, 1926.

19. The Immigrants' Influence on Wilson's peace policies. Lexington, 1967.

20. Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. Воспоминания и отрывки из дневника (1914 - 1919). М., 1944. С. 155, 158; Burnett Ph. M. Reparation at the Paris Peace Conference. From the Standpoint of the American Delegation. Documents. New York, 1940. Vol. 1.

21. Baker R. S. Woodrow Wilson. Life and Letters. New York, 1927 - 1939. Vol. 8.

22. Zivojinovic D. R. Amerika, Italija i postanak Jugoslavije, 1917 - 1919. Beograd, 1970.

23. История Югославии. М., 1963. Т. 2.

24. Mamatay V. S. The United States and East Central Europe. 1914 - 1918. A Study on Wilsonian Diplomacy and Propaganda. Princeton; New Jersey, 1957.

25. Турок В. М. Очерки истории Австрии. 1918 - 1929. М., 1955.

26. Bonsai St. Suitors and Suppliants. The Little Nations at Versailles. New York, 1946.

27. Роуз А. М. Происхождение предрассудков // Расовая проблема и общество. М., 1957.

28. Petsalis-Diomidis N. Greece at the Paris Peace Conference (1919). Thessaloniki, 1978.

Permanent link to this publication: