Р. СТАНКОВА. Сръбската книжнина през XIII в. (контекст и текст). София, 2007. 229 с.

Р. СТАНКОВА. Сербская литература XIII в. (контекст и текст)

Рецензируемая монография болгарской исследовательницы Р. Станковой является первой за многие десятилетия обобщающей работой о сербской средневековой литературе в болгарской медиевистике. Учитывая новейшие достижения в этой области, автор предпринимает попытку с исчерпывающей полнотой охарактеризовать ранний период развития сербской книжности в рамках "формирующего ее контекста - византийской и древнеболгарской литературы" (с. 16).

Работу предваряет Введение, посвященное проблемам сравнительного анализа средневековых южнославянских текстов и содержащее важные методологические посылки. Так, исследовательница предлагает анализировать средневековые тексты, определяя содержание и значение двух составляющих их "уровней"- синтагматики (т.е. линейной структуры текста) и парадигматики, связанной с ролью отдельно взятого текста как используемого в богослужении. Одна из важных задач монографии состояла в прояснении роли монастырских книжных центров в создании общего литературного фонда сербов и болгар на протяжении XIII в. Оно позволило выделить типологические схождения и расхождения в развитии двух культур, определить значение сербской литературной традиции по отношению, с одной стороны, к кирилло-мефодиевской традиции и, с другой - к современной ей болгарской литературе.

Первая глава исследования носит название "Кирилло-мефодиевские традиции в сербских землях в XII-XIII веках". Один из важнейших тезисов автора состоит в том, что древнеболгарский язык X в. эпохи царя Симеона принимается как полифункциональный, универсальный язык формирующейся славянской православной общности и что в течение XI-XII столетий в процессе проникновения древнеболгарской культуры и книжности на северо-запад, в сербские земли, формируется общий южнославянский литературный фонд. Говоря о месте появления и области распространения сербской редакции старославянского языка, Р. Станкова основывается на положениях Д. Богдановича, который определял область севернее Скопье (вне границ первого сербского государства) как контактную зону (область постоянного соприкосновения сербского народа со старославянской книгой), однако считал необходимым подчеркнуть однонаправленность культурного влияния Болгарии на Сербию в то время. Приводя обзор мнений медиевистов (И. Враны, А. Алексеева, Л. П. Жуковской, И. Добрева и др.) относительно осуществлявшихся в период формирования славянского фонда переводов с греческого языка на славянский богослужебных книг, Р. Станкова особо выделяет тезис в. Десподовой, которая указывает, что "Мирославово Евангелие" (ок. 1185 г.) относится к числу полных апракосов, связанных с климентовской традицией, и отражает новую редакцию текста, кодикологически и литургически структурированную в Охридской литературной школе.

Второй раздел главы посвящен отражению в сербских списках XIII - начала XIV в. литературного наследия "золотого века" болгарской книжности, типологи-

ческим особенностям сербского литературного наследия по отношению к древнеболгарским памятникам. Так, автор указывает, что наиболее ранние среди сербских сборников ораторской прозы - Гомилиарий Михановича XIII в. и Милешевский панегирик конца XIII - начала XIV в. - относятся к общему преславскому архетипу, который имеет устойчивое ядро из ранних древнеболгарских переводов (IX-X вв.) византийских гомилетических сочинений и оригинальных произведений Климента Охридского. Говоря о прологах, исследовательница отмечает сходство в составе болгарских и сербских сборников этого типа, в которые включаются памяти местных сербских и болгарских святых и западноболгарских отшельников XI-XII вв. Так, состав сербских Румянцевского и Хлудовского прологов показывает сходство со среднеболгарскими - Лесновским прологом и прологом Ковачевича.

Основные выводы первой главы представляют Сербию как наследницу всего общеславянского литературного фонда, что, по мнению Р. Станковой, делает возможным изучение оригинальной древнеболгарской книжности по сербским спискам.

Во второй главе книги - "Сербия и Болгария в XIII в. Монастырские центры и литературная традиция" автор знакомит читателя с историей христианизации сербов, процессами объединения сербского государства, созданием сербской архиепископии, церковно-законодательной деятельностью св. Саввы. Здесь приводится, помимо прочего, обзор результатов исследований, посвященных так называемой Кормчей св. Саввы. Подробно излагается мнение Н. Драговой, которая рассматривает две южнославянские редакции Кормчей: сербскую, восходящую к исчезнувшему архетипу, введенную св. Саввой, и болгаро-русскую, для которой источником являлся номоканон Тырновской патриархии XIII в.

Посвящая специальный раздел главы монастырским литературным центрам в Сербии и Болгарии в XIII в., Р. Станкова анализирует типологические различия, касающиеся роли монастырей в развитии культуры двух стран. Она отмечает важность наблюдений К. Ивановой относительно центростремительных тенденций развития культов святых в Болгарии, территориально сосредоточенных в одном литературном центре - Тырнове и центробежных (двойной культ Симеона и Саввы, территориально рассредоточенный по множеству монастырей) в Сербии. Особое внимание исследовательница уделяет тырновскому культу св. Саввы в связи с историей посвященных ему проложных житий. Касаясь общих тенденций в развитии книжности в двух странах в этот период, автор отмечает, что в составе богослужебных сборников как у сербов, так и у болгар открывается общий композиционный принцип совместного почитания памятей только что канонизированных местных святых наряду с уже установившимися южнославянскими культами.

Оригинальной сербской литературе XIII в. посвящена последняя, третья глава книги. Один из источников формирования специфики сербской литературы Р. Станкова усматривает в житиеподобных элементах сербских грамот, которые, по ее мнению, во многом определили агиографическую схему созданных позднее житий св. Симеона. Она подробно описывает принципы использования в грамотах и житиях целого ряда агиографических топосов. В первых сербских житиях XIII в., по мнению автора, развитие культа св. Симеона осуществляется в рамках двух агиографических поджанров - монашеско-ктиторском житии преподобного и властительском житии типа "властитель-святой". При этом одним из важнейших принципов на уровне макроструктуры текста сербских житий является композиционный принцип "концентрического наслоения", суть которого заключается в постоянном воспроизведении и дополнении инновациями создаваемых в житиях нарративных моделей. В качестве основной посылки она принимает тезис Х. Бирнбаума о том, что в сербской литературе каждое житие святого служит образцом для последующего. Этот термин - "концентрическое наслоение" - исследовательница предлагает использовать вместо предложенного проф. Р. Маринкович термина "поэтика традициональности".

В данной главе книги подробно рассматриваются проблемы жанровой принадлежности первых сербских властительских житий (и жития архиепископа Саввы) в связи с использованием ряда библейских топосов и мотивов, обусловивших, с точки зрения исследовательницы, создание новых агиографических топосов в сербской литературе. Одной из наиболее самобытных особенностей сербской литературы рассматриваемого периода Р. Станкова считает развитие "двойного" культа властителя и архиепископа - св. Саввы и св. Симеона. Касаясь богослужебной ли-

тературы у сербов, она отмечает, что гимнографические композиции XIII столетия в сербской книжности относятся к типу ранних доиерусалимских служб с краткими по объему текстами и обнаруживают типологическое сходство со службами Кириллу Философу, св. Мефодию и св. царю Петру. В этой главе также подробно анализируются ранние службы в честь свв. Симеона и Саввы.

Исследование Р. Станковой об основных тенденциях в развитии сербской литературы XIII в. - заметное явление в современной славистике. Автор хорошо знаком с рукописными источниками и владеет новейшими методами анализа средневековых памятников. Исследовательница стремится как можно более полно представить основные этапы формирования сербской книжности, учитывая и систематизируя при этом богатый опыт своих предшественников: палеографов, лингвистов и литературоведов-медиевистов. Она дает самостоятельные оценки многим литературным и культурным явлениям жизни средневековой Сербии, вводит ряд новых терминов для определения тех из них, которые являются наиболее характерными именно для сербской книжности. Лучше всего, по нашему мнению, Р. Станковой удались разделы, в которых исследуются проблемы типологических аналогий в развитии болгарской и сербской литератур. Это и неудивительно, поскольку, как отмечалось ранее, основную свою задачу автор видит в "исследовании оригинальной сербской книжности на широком фоне древнеболгарской литературной традиции" (с. 185), при этом последняя рассматривается как формирующая возникающую позднее сербскую традицию. Другая, непосредственно связанная с предыдущей, сторона исследования заключалась в анализе сербской книжности XIII в. как материала для изучения самой древнеболгарской литературы более раннего периода.

Перечисленные аспекты являются в работе основополагающими, что, разумеется, необходимо было отразить и в ее названии. К сожалению, в монографии не затрагивается (даже на уровне анализа мнений современных ученых) явно дискуссионный вопрос о том, в какой степени сербскую средневековую книжность можно считать "дочерней" по отношению к древнеболгарской. При этом, видимо, следовало принять во внимание, что степень актуальности вопроса о "национальных границах" литературы среди создававших общий южнославянский книжный фонд православных славян в XII-XIII вв. была явно меньшей, чем нам теперь это кажется. Кроме того, вопрос о взаимоотношениях болгарской и сербской книжности в древности мог бы решаться во многом иначе в случае нашего знакомства с несохранившимися памятниками сербской письменности раннего периода. Можно также отметить, что, характеризуя поэтику памятников сербской житийной литературы XIII в. (роль отдельных ее художественных элементов в тексте, структуры и схемы, иллюстрирующие различия и сходства в содержании агиографических сочинений) автор нередко забывает о необходимости анализа особенностей художественного замысла агиографов в целом. Этот недочет приводит порой к неверным, с позиций средневековой эстетики, выводам. Таким, например, выглядит заключение Р. Станковой о "перегруженности" написанных Доментианом житий библейскими цитатами или о его "граничащем с излишеством многословии".

Наши замечания ни в коей мере не умаляют значения книги Р. Станковой как серьезного научного исследования. Оно основано на результатах новейших изысканий в области южнославянской рукописной традиции и дает читателю возможность познакомиться с рядом важных этапов формирования южнославянского книжного фонда. В нем прослеживается история формирования сербской гимнографической и житийной традиции в ее отношении к традиции древнеболгарской, определяется степень типологической близости двух родственных средневековых литератур и осмысляются многие специфические особенности их развития.

Permanent link to this publication: