Сербские лексемы чоjство 'человечность' и jунаштво 'мужество' обозначают этические ценности, занимающие важное место в традиционной культуре сербов и черногорцев. Семантику лексем, наряду с языковыми данными, раскрывают рассказы черногорского народного писателя М. Милянова "Примjери чоjства и jунаштва". Вместе эти понятия составляют нравственный закон черногорцев, основанный на жертвенности.

The Serbian lexemes чоjство 'humanity' and jунаштво 'heroism' designate moral values, which are very important for traditional culture of Serbia and Montenegro. Besides linguistic data, the semantics of the words is illustrated by stories of the folk writer M.Miljanov "The examples of humanity and heroism". These concepts form the Montenegrins' ethic law, based on self-sacrifice.

Ключевые слова: этнолингвистика, сербский язык, народная аксиология, семантика, культурные концепты.

Описание духовных ценностей народа, для которых в языке существуют специальные слова, является одной из актуальных задач лексической семантики и этнолингвистики. "В настоящий момент наиболее достойным внимания представляется аксиологический аспект языка, так как духовные ценности являют собой "сердцевину" культуры, неразрывно связанную с языком" [1. С. 38]. Важное место среди духовных ценностей отводится этическим понятиям, которым посвящены фрагменты монографий, обобщающих опыт отечественной семантики [2; 3]. Вслед за Е. Бартминьским в настоящей работе диалектная и литературная разновидности языка в синхронии и диахронии рассматриваются как единое целое, отражающее общенациональную культуру [1. С. 33 - 38]. Для сербского материала (под сербским языковым материалом в статье понимается также и черногорский материал; случаи, когда сербские и черногорские данные противопоставляются, оговариваются особо) такой подход естественен и более продуктивен, чем, скажем, для русского языка, поскольку современный сербский общенародный язык и культура являются органичной частью и продолжением народно-крестьянской традиции, из которой современная культура выросла и в которой она укоренена.

Слова чоjство и jунаштво связаны с сербскими лексемами човек 'человек, мужчина' и jунак 'молодой мужчина, воин, герой' и обозначают понятия, приблизительно соответствующие русским "человечность" и "мужество, геройство". В сербских и черногорских фольклорных и авторских текстах эти лексемы связаны устойчивыми синтагматическими отношениями: У стиду гине чоjство и jунаштво [4. С. 336], У невольи изгубе чоештво и jунаштво (Любиша) [5. Т. 4. С. 683], Црногорце красе чоjство и jунаштво (из Интернета). Такая общность свидетель-

Якушкина Екатерина Ивановна - канд. филол. наук, старший преподаватель филологического факультета МГУ.

ствует о тесной связи между этими понятиями в сербской народной этике и дает основание рассматривать семантику этих слов в рамках одного исследования.

Чоjство - фонетико-словообразовательный вариант лексемы, представленный в разных диалектах сербского языка и содержащей корень човек и суффикс -ство. В форме чоjство, чоуштво эта лексема распространена в черногорских говорах [6. С. 555; 7. S.v. чоjство; 5. Т. 4. С. 683], в южных и восточных сербских говорах: човечанство [8. С. 893; 9. С. 739], човесто [10. С. 676], човество, човесто [11. С. 454], човество [12. С. 482]¹. Черногорская лексема чоjство фиксируется иногда и словарями литературного языка [14. С. 742], но более обычно для литературного языка слово човештво [15. С. 1520].

Все эти лексемы представляют собой фонетические адаптации церковнославянской лексемы чловпьчъство, которая в текстах сербских и хорватских авторов встречается с XIII в., чаще всего в формах чов(j)ечанство и чов(j)ештво [5. Т. 2. С. 65]. В старославянском и церковнославянском языках лексема чловЪчьство употребляется для обозначения человеческого рода (1) и человеческой природы (2), как правило, при указании на человеческую природу Иисуса Христа, соответственно греческому слову ανυρωποτης [16. С. 782], а в древне-сербском и древнерусском языках - и в значении человеческой природы вообще: На никого гледае ни облагав на наше чловпьчъство [17. С. 471]. Ничто же о нем лукавно помысли, якоже подобаше по человечеству [18. С. 1496].

В истории сербского языка слово чловпьчъство формально и семантически распалось на две лексемы: форма чов(j)ечанство, за некоторыми диалектными исключениями, утвердилась в значении 'человечество', а чов(j)ештво - в значении 'человеческая природа, то, что присуще человеку', обычно в нравственном смысле. В современном сербском литературном языке човештво описывается как 'поведение, согласное человеческим принципам' [14. С. 742] или - более узко - как човечност 'человеколюбие, гуманность, благородство' [15. С. 1520]. Так же описывают эту лексему и некоторые диалектные словари [12. С. 482; 7. S.v. чоjство]. Большинство диалектных словарей трактует это слово не как черту характера - гуманность, или человеколюбие, а как совокупность нравственных принципов, этический закон. Авторы словарей определяют это понятие через такие литературные слова, как морал 'нравственность', поштенье 'порядочность, честность', достоjанство 'достоинство', понос, част, углед, образ 'честь' [6. С. 555; 9. С. 739]. Часто эти слова употребляются как синонимы для чojство в текстах: Заборави на своjу част и на човjештво (Он забыл о своей чести и человечности) [5. Т. 2. С. 66]. Чоjски jе он син, од ньега можеш очекивати само поштенье и чоjство (Он из хорошей семьи, от него можно ожидать только честных и благородных (сообразных человеческому достоинству) поступков) [6. С. 554].

Слово человечество в значении совокупности добрых человеческих свойств, т.е. в современном сербском диалектном значении, употреблялось в русском литературном языке XVIII-XIX вв. Доблестные юноши мало имеют человечества в груди и смотрят на все как-то официально (Добролюбов). Обращения не понимают, человечества нет никакого (Островский). Поклялся я быть вечно верным дружбе и человечеству (Пушкин). Просто-напросто, по человечеству, хотелось его [раненого] успокоить (Куприн) [19. Т. 17. С. 883]. В этом значении лексема человечество отмечена и в словаре Даля, который толкует ее так: 'добрые свойства и природа людей, милосердие, любовь к ближнему, сочувствие': В нем нет человечества, людскости² [20. С. 588]. Положительному этическому значению в

¹ Также с заменой суффикса: човесл'к [13. С. 367].

² Как и в русском, в сербскохорватском языке значение 'добрые свойства человека' дублируется дериватами от корня l'ud-: ульудство, ульудност. Ср.: Neumoran je bio и redivanju covicstva i uljudnosti (Он непрестанно совершал дела человечности) (Palikuca) [5. Т. 2. С. 66]; Koji svojim pijanstvom uljudstvo i covistvo grde (Которые своим пьянством поносят человеческое достоинство) (Rapic) [5. Т. 2. С. 66].

русском языке, также как и в сербском, предшествовало безоценочное значение 'человеческие свойства': Уста без жизни, волосы клочками, Глаза тупые с бледными зрачками. - Да, точно вы сказали. В нем давно все человечество умерщвлено (Майков). Сколько дозволяло мне мое слабое человечество, я исполнил долг свой и не запятнал его гнусным поступком (Лажечников) [19. Т. 17. С. 883].

Сербские синонимы слова чоjство - част, образ, поштенье, достоjанство 'честь, достоинство' обозначают этический регулятор не только чисто нравственного, но и социального характера (отсюда официрска част 'офицерская честь'), а также репутацию человека в глазах других, которую можно потерять, замарать или отмыть и о внешнем виде которой нужно заботиться, ср. пословицу рука руку миjе а образ обадвиjе (руку моешь рукой, а лицо (честь) - двумя руками). В отличие от них, слово човештво обозначает атрибут человека, похожий на русскую совесть, но не равный ей, поскольку одновременно указывает на совокупность качеств, приличествующих человеку, и тем самым приближается к русскому личность 'совокупность свойств, присущих данному человеку'. Сербы и черногорцы, когда хотят человеку вынести нравственный приговор (русск. у тебя нет совести) в диалектной картине мира отрицают в нем всякое присутствие "человечества": Никакво човесто нема (Никакой совести у него нет) [10. С. 676]; Мало jе човесто у овога (Мало в нем человеческого); Никако човесто немаш (Нет у тебя совести) [11. С. 454]; Срам те било где ти е човечанство (Как тебе не стыдно, где твоя совесть); Ти од човечанство ништа немаш, (Совести у тебя нет) [8. С. 893]. Слово савест, хотя и употребляется в литературном языке, но слабо в нем укоренено и, по всей видимости, является русизмом, оценке же бессовестный у сербов соответствует диалектная лексема нечоjски и литературная безобразан. По-сербски отсутствие в человеке чоjства означает не то, что он лишен "человечности" в русском смысле этого слова, т.е. "бесчеловечен", "жесток", а то, что в нем отсутствуют какие бы то ни было признаки личности.

Своеобразие семантического наполнения слов чоjство / чов(j)ештво у сербов и черногорцев связано с особенностями их представления о "настоящем" человеке, которым прежде всего является мужчина. Как известно, в сербском языке слово човек имеет два значения - 'человек' и 'мужчина'. Согласно историческому словарю, слова чоjство/чов(j)ештво в черногорских и сербских диалектных текстах, в том числе в составе формулы чоjство и jунаштво, употребляются именно в значении 'то, что присуще мужу' [5. Т. 2. С. 66]. Такая производность объясняет мужественный характер черт, обозначаемых у сербов и черногорцев словами чоjство/чов(j)ештво. В русской языковой картине мира сущностью человека являются сострадание, милующее сердце, доброта {человечный, человечность), внимательность, отзывчивость к другим людям (человеческое отношение) [21. Т. 4. С. 660; 22]. В сербских и черногорских дериватах слова човек отражена не только идея гуманности, но и достоинства и благородства: човечност 'человеколюбие, гуманность, благородство' [15. С. 1520], човечан 'исполненный человеколюбия, свойственный благородному, доброму человеку' [14. С. 742], чоековати 'жить по-человечески, с достоинством, честно' [23. С. 299]. "Чойство (человечность) заключает в себе понятие о человечности или гуманности с придачею еще и других качеств: ума, характера, честности и великодушия. Если он (черногорец) говорит: "я сам чоек", это значит, что он считает себя обладающим всеми указанными качествами. "Чоече!"³, говорит черногорец, обращаясь к кому-либо, он, не перечисляя его заслуг и достоинств, скажет только: "Баш е чоек", и в этом одном слове соединяются все достоинства, или "чоек од чоека", когда его отец и другие пред-

³ Ср. рус. устар. человек 'слуга' и уничижающее обращение к низшему: Человек! Такие употребления несут семантику безликости, говорящего не интересует индивидуальность собеседника, он уподобляет его предмету.

ки были доблестные люди. Если он не обладает никакими достоинствами, то он "нечоек, бестиа" [...] У черногорцев с этим именем (человека. - Е. Я.) соединяется понятие чего-то возвышенного, сильного, мужественного. "Я говорю тебе, как человеку", "ты поступи, как человек", "я поступлю с тобой, как с человеком", в этих выражениях видно, как высоко он ставит достоинство человека" [24. С. 372]. В сербской традиционной культуре слово човек может выступать как высокая нравственная оценка, без атрибута "настоящий", как этого требует русский язык, поэтому в отличие от русского языка [25. С. 372], сербск. човек может выступать в позиции оценочного предиката: Она jе човек (Она настоящий человек).

В Черногории слово чоjство приобрело особый статус, став названием важного культурного концепта, национального идеала. В Сербии это слово, как и выражение чоjство и jунаштво, употребляется только применительно к черногорцам, а в ассоциативных исследованиях слово чоjство у двух информантов засвидетельствовано как реакция на стимул Црногорци [26. С. 515]. Соответствующее черногорскому слову чоjство сербское слово човештво и обозначаемое им понятие в Сербии особого культурного статуса не приобрело.

Слово jунаштво по семантической мотивации близко к слову чоjство: оно производив от слова jунак 'воин, добрый молодец', 'сильный, смелый, мужественный человек, герой', в древнесербском языке обозначавшего молодого мужчину [17. С. 535]. Лексема jунаштво фиксируется с XVI в., тогда же начинает распространяться и значение 'герой, сильный, смелый, мужественный человек любого возраста' [5. Т. 4. С. 682], которое со временем становится основным. В отличие от сербского хероj и русск. герой, лексема jунак описывает свойства личности - мужество, великодушие и человеческого сердца, что отражают такие употребления, как jкнак срцем 'герой сердцем' (Любиша) [5. Т. 4. С. 682]. Подобно слову човек, лексема jунак выражает высокую нравственную оценку человеческой личности, которой присуще човештво: Ти си [...] мудар и jунак, па hеш све твоjе душмане своjиjем чоештвом обезоружати (Ты мудрый и мужественный, поэтому ты обезоружишь своим благородством всех своих врагов) (Любиша) [5. Т. 2. С. 66]. Такие употребления особенно характерны для народного языка и авторских текстов XVIII-XIX вв., но живы и в современном употреблении, ср. примеры из электронного корпуса сербского языка: Ко je junak, naprijed! (Кто тут смелый, вперед!); Marko je bio izuzetan junak (Марко был человеком редкого мужества); Опа je о njemu znala da je junak, posten, skroman (Она знала, что он мужественный человек, честный, скромный) [27].

Помимо этого значения в современном сербском языке слово jунак широко используется в качестве социальной оценки, синонимично слову хероj. В этом случае оценка jунак присваивается не за внутренние качества человека, а за поступок, который общество оценивает как исключительный (по внешним проявлениям). Inspektor spasao stene i postao junak (Инспектор спас щенка и стал героем) (из Интернета). Такие употребления, однако, редки. В силу своей этичности, оценка jунак абсолютно позитивна, а потому возвышена и применима, скорее, к историческим, легендарным личностям. Она встречается в историческом и фольклорном контекстах, когда речь идет о Косовском бое, о Королевиче Марко и прочих богатырях-героях эпических песен; к современникам эта оценка, с большей степенью вероятности, будет применена посмертно: гроб незнаног jунака 'могила неизвестного солдата (букв. героя)' [15. С. 511 - 512]. При оценке общественно значимых поступков современников, как правило, будет использовано слово хероj 'исключительно смелый человек, велики jунак', 'великий человек своего времени' [15. С. 1461]: Heroj "narandzaste revolucije" Juscenko (Герой "оранжевой революции" Ющенко); Predsednik Mesic docekanje na Kosovu kao heroj (Президент Месич встречен на Косове как герой) (из Интернета). Звание, присваивавшееся за геро-

изм в народно-освободительном движении Югославии, называлось народны xepoj [15. С. 1461].

В переносном значении jунак употребляется для обозначения важной роли человека в каких-либо событиях: jунак дана (герой дня') в спорте - jунак утакмице (герой матча), для обозначения персонажа художественного произведения - jунак романа (герой романа), главны jунак у филму (главный герой фильма).

Слово jунаштво 'смелость, храбрость', 'героический поступок' [15. С. 512] обладает тем же фольклорно-историческим ассоциативным фоном, что и слово jунак. В современном языке употребляется исключительно как название легендарной национальной черты сербов и черногорцев - смелости, мужества, ср. заклиньати се у српско jунаштво (клясться сербским мужеством), в отличие от слов хероизам, хероjство. В электронном Корпусе сербского языка слово jунаштво не зафиксировано [27].

Сербы считают jунаштво своей национальной чертой и устойчиво называют его "сербским": српско jунаштво. В восприятии черногорцев jунаштво - главная черногорская черта, в новом государственном гимне она упоминается как основной атрибут Черногории: Of junastva svjetla zoro, majko nasa Crna Goro! (Эй, мужества светлая заря, мать наша, Черногория!).

Концепты чоjство и jунаштво поэтизированы черногорским народным писателем, выходцем из племени Кучи, воеводой Марко Миляновым в сборнике рассказов "Примjери чоjства и jунаштва" (1900). Основное их содержание, по Милянову, заключается в самопожертвовании, ср. современный диалектный текст, отражающий память народа об этом: Воjвода Марко jе вазде зборио да jе чоjство ка чуваш другого о себе (Воевода Марко всегда говорил, что человечность - это предпочитать другого себе) [6. С. 555]. Чоjство и jунаштво тесно сближаются, так что границу между примерами первого и второго провести невозможно - это великодушные поступки, в которых проявляются одновременно оба свойства.

Наиболее типичный пример чоjства и jунаштва - это прощение обидчика и отказ от мести. Родственник убитого прощает и отпускает убийцу, который уже находится в его руках, или спасает убийцу от турок. Часто человек поступает таким образом, если убийца - последний сын в семье и с его смертью прекратится род. В одном рассказе мать убитого дает хлеб убийце сына, которого хотели убить у нее на глазах: "Jehu, Радоване, па иди дома! За каj не гледам Века живога, неhу ни да гледам тебе мртвога!" (Ешь, Радован, и иди домой! Если я не вижу Веко живого, не хочу смотреть и на тебя мертвого) [28. N 43]. В другом случае убийца не хотел защищаться от мстителей, сознавая свою вину - дужан сам ти крв (я должен тебе кровь). За это преследовавшие его Лука и Йован простили его: ово су Луки и Jовану у велике меhу народом броjи (это считается в народе великим подвигом Луки и Йована) [28. N 68]. Еще в одном рассказе герой не убивает турка, а берет его в плен и предоставляет ему возможность жить в своем доме [28. N 47]. Вторая типичная ситуация, раскрывающая чоjство и jунаштво, - это преданность православной вере и своему народу, от которой не отрекаются под угрозой смерти - ср. языковую антонимию слов со значением 'герой' и 'предатель' в разных языках, например серб.: Вук Бранковиh - jунак или издаjник? (Вук Бранкович - герой или предатель?). Третья ситуация - жертвование собой на войне. Мать, провожая сыновей на войну, хочет, чтобы они погибли: Да жалим синове кад се царство диjели!.. Кад не би гинули бише се звали кhери, а не синови, оста би укор на пин траг (Как же мне жалеть сыновей, когда разделяют царство! Если бы они не погибали, то назывались бы дочерьми, а не сыновьями, на них бы лежал укор) [28. N 42]. По Милянову, к области чоjства и jунаштва относятся и такие проявления человека, как терпение поношения, признание своей вины, скромность, преданность дружбе. Милянов в этих чертах видел христианский нравственный идеал. В предисловии к своей книге следование принципам чоjства и jунаштва

он называет добродетелью и Божиим благословением: доброчинство, великодушност, Боже благо, Божи благослов, а в другом месте противопоставляет дикое jунаштво благочестивому: "Они оба были героями, оставившими в народе память о своем геройстве, не зверском, а благородном, исполненном благочестия и великодушия по отношению к туркам и к любым врагам: Века в течение пятнадцати дней принимал у себя в доме схваченного им турка, после чего, снабдив оружием, в добром здравии проводил домой" [28. N 69].

Мы не располагаем данными, которые бы достоверно свидетельствовали о времени формирования единого концепта чоjство и jунаштво, однако, скорее всего, он имеет сравнительно позднее происхождение, в старейших сборниках песенного фольклора соответствующая формула отсутствует⁴. В текстах XIX в. она засвидетельствована очень мало [5. Т. 4. С. 683], причем только на территории Черногории: представлена в сборнике пословиц Вука Караджича: У стыду гине чоjство и jунаштво (Опозоренный, человек теряет человечность и мужество), с пометой "в Черногории" (1849) [4. С. 336] и в рассказах черногорского писателя второй половины XIX в. Степана Митрова Любиши, родом из Боки Которской: У невольи изгубе чоештво и jунаштво (В беде теряется человечность и мужество) [5. Т. 4. С. 683]. По всей видимости, своим последующим широким распространением представление о "человечности" и "мужестве" как основе традиционной черногорской этики обязано М. Милянову.

В современной Черногории эта идея необычайно популярна. Ее тиражируют исследования по черногорской этнопсихологии, в которых чоjство и jунаштво называется "оплотом народных обычаев в Черногории" (из путеводителя), "высшими этическими принципами, свойственными нашему человеку" (этнопсихолог Г. Станоевич); ее используют политические деятели в патриотических заявлениях. Председатель парламента Р. Кривокапич 16 июля 2004 г. при провозглашении независимости Черногории заявил: "Пусть справедливость, чоjство и jунаштво вновь станут главным законом в Черногории, пусть завоеванная свобода принесет нам счастье, пусть наш флаг будет развеваться перед зданием ООН".

С точки зрения современных черногорцев и сербов чоjство и jунаштво - принципы черногорской этики прошлого, ныне утрачиваемые, поэтому в неофициальном дискурсе, на Интернет-форумах чаще можно встретить высказывания, обратные политическим: "Никто у нас никогда не отнимал ничего черногорского: нашу историю, культуру или язык, а о чоjству и jунаштву мы сами позаботились, продав их за чечевичную похлебку"; "Черногория и черногорцы предпочтут [...] "положение нищих" (в ЕС. - Е. Я.), а не честь и достоинство, чоjство и jунаштво"; "черногорцев украшает чоjство и jунаштво, а ты..." (из Интернета). После признания Черногорией независимости Косово в сербском еженедельнике "Недельне информативне новине" появилась статья под заголовком: "Ни чоjства ни jунаштва".

Для сербской наивной этики характерно представление о высоком достоинстве человека и его моральном призвании. Примечательно высказывание сербского патриарха Павла: "Если бы последний серб должен был остаться в живых ценой чего-то нечеловечного, нечеловеческого, и если бы этим последним сербом был я, я бы не согласился на это. Пусть лучше мы исчезнем как люди, чем выживем как преступники и нелюди". Нормальной является вера не только в собственное достоинство, но и в достоинство других людей, человека вообще, который a priori -существо нравственное и заслуживает уважения. Высокая самооценка человека с точки зрения сербского языка носит здоровый характер, она не ущемляет окружающих, но возвышает самого человека. Смысл 'гордость' (как черта характера), который в русской этике имеет негативную окраску превозношения над ближ-

⁴ Устное сообщение сербского фольклориста М. Детелич.

ним, ср. русск. гордый человек, у сербов тесно соединен со смыслом 'чувство собственного достоинства' (понос) и считается положительным качеством, а у черногорцев - национальной добродетелью. Идея превосходства над ближним хотя присутствует, но выражена слабее, чем в русском языке (ср. русск. гордыня, высокомерие, чванливость и серб. охолост). Низкая самооценка, в отличие от идеи достоинства, менее органична для сербского традиционного языка и даже имеет отрицательные коннотации (покоран 'покорный, т.е. раб'). В сербской традиционной культуре человек осознает себя как личность с выраженным самосознанием [29. С. 260]. Понятие чести и достоинства у сербов лексически выражено гораздо богаче, чем в русском языке (см. выше), при этом сербская честь менее социальна и более человечна, она не имеет сословных штампов и менее связана с внешним кодексом поведения (ср. [30. С. 414 - 419]), а более- с общечеловеческими принципами. Она может быть у каждого человека как неотчуждаемое извне свойство (честь и достоинство по-сербски нельзя унизить, *унизити част, образ, достоjанство), от самого человека зависит, сохранит он ее или нет (погазити част 'растоптать свою честь'). В сербской картине мира больше равноправия и меньше иерархичности и условности, что является результатом сословной однородности сербского общества до середины XIX в.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. М., 2005.

2. Языковая картина мира и системная лексикография / Отв. Ред. Ю. Д. Апресян. М., 2006.

3. Зализняк Анна А., Левонтина И., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005.

4. Вукове народне пословице с регистром кльучних речи. Београд, 1996.

5. Rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Zagreb, 1880 - 1976.

6. Hупиh Д., Hупиh Ж. Речник говора Загарача // Српски диjалектолошки зборник (далее СДЗб) XLIV. Београд, 1997.

7. Станиh М. Ускочки речник. Београд, 1990. Кн.. 1 - 2.

8. Диниh J. Тимочки диjалекатски речник. Београд, 2008.

9. Златковиh Д. Фразеологиjа омаловажаваньа у пиротском говору // СДЗб XXXVI. Београд, 1990.

10. Jовановиh В. Речник села Каменице код Ниша // СДЗб LI. Београд, 2004.

11. Елезовиh Г. Речник косовско-метохиjског диjалекта. Кнь. II // СДЗб VI. Београд, 1935.

12. Марковиh М. Речник народног говора у Црноj Реци. Кнь. I // СДЗб XXXII. Београд, 1986.

13. Митровиh Б. Речник лесковачког говора // Библиотека народног музеjа у Лесковцу. Лесковац, 1984. Кнь. 32.

14. Московльевиh М. Речник савременог српског кньижевног jезика с jезичким саветником. Београд, 2000.

15. Речник српскога jезика. Београд, 2008.

16. Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред. P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1999.

17. Даничиh Н. Рjечник из кньижевних старина српских. Београд, 1975. Кнь. 3.

18. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1912. Т. 3.

19. Словарь современного русского литературного языка. М.; Л., 1948 - 1965. Т. 1 - 17.

20. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1956. Т. 4.

21. Словарь русского языка в четырех томах. М., 1981 - 1984.

22. http://www.dict.t-mm.ru/abramov/

23. Гаговиh С. Из лексике Пиве (село Безуjе) // СДЗб LI. Београд, 2004.

24. Ровинский П. А. Черногория в ее прошлом и настоящем. СПб., 1897. Т. 2. Ч. 1.

25. Розина Р. И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка. Избранное. 1988 - 1995. М., 2003.

26. Пипер П., Драгиhевиh Р., Стефановип М. Асоциjативни речник српскога jезика. Београд, 2005.

27. Корпус сербского языка // korpus.matf.bg.ac.rs.

28. Мильанов М. Примjери чоjства и jунаштва. Београд, 1998.

29. Ровински П. А. Црна гора у прошлости и садашньости. Цетинье, 1994. Т. II.

30. Санников А. В. Понятия достоинства и смирения // Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006.

Permanent link to this publication: