С начала XX в. практически ни у кого в Сербии не вызывала сомнения необходимость строительства сильной и эффективной армии. В то же время постепенно все более актуализировался вопрос - как к этому прийти при чрезвычайно ограниченных ресурсах страны? На этот вопрос партиями, военными и общественными деятелями предлагались зачастую существенно расходящиеся друг с другом ответы. Поэтому именно в это время во многом определяющим фактором военного строительства становится политическая целесообразность.

Для этого времени была характерна и смена управленческих формаций, когда в европейских государствах начинает складываться страта профессиональных политиков, считающих управление государством основным делом своей жизни. Этот процесс сам по себе выводил армию как руководимую профессионально подготовленными кадрами организацию на первые роли в политической жизни страны.

Прежде всего, необходимо констатировать увеличение роли и значения офицеров как действительной службы, так и находящихся в отставке, в развитии парламентаризма в стране. Во многом определяющая роль Народной скупщины в Сербии привнесла ряд новых требований к старшим представителям офицерского корпуса, занимавшим руководящие посты в военном министерстве. Так, одной из весомых причин назначения на должность военного министра стала способность офицера "разговаривать на одном языке с депутатами Скупщины". Вот как характеризует военного министра подполковника Антонича русский военный агент в Белграде: "Антонич не отличается особенными способностями и малоопытен в военном деле, но человек парламентский, обладает известным красноречием, т.е. "может ответить оппозиционным крикунам"" (прежнего военного министра генерала Милковича в Скупщине высмеивали и всячески издевались) [1. Д. 821. Л. 6 об.]. К выступлениям военного министра в парламенте было приковано пристальное внимание местных газет, которые сами давали оценку успешности или, напротив, неудачи "увещеваний" министра. В частности, одна из лояльных правительству газет писала, что, несмотря на то, что С. Степанович, Р. Путник, Ж. Мишич и И. Гойкович были выдающимися офицерами, их неминуемый уход с поста военного министра был предопределен

Винокуров Владимир Сергеевич - канд. ист. наук (Москва).

стр. 65

неумением успешно отстаивать перед Скупщиной военные законопроекты, вследствие своей, по словам журналиста, "непарламентарности" [1. Д. 7334. Л. 7].

Часто даже незначительный служебный промах военного министра становился дискуссионным вопросом в стенах Скупщины. Причем "чрезвычайную" активность в военных вопросах проявляли представители всех без исключения политических фракций, представленных в Скупщине - как правительственных, так и оппозиционных. Были и депутаты, которые рассматривали военную сферу в качестве области, так сказать, своей парламентской "специализации". Характерный пример тому депутат-социалист Т. Кацлерович, который смог добиться от правительства создания депутатской комиссии с целью "обстоятельного" расследования "дела Рашича и Влаича". Кроме того, он с завидной регулярностью отправлял правительству запросы с целью выяснения обстоятельств назначения того или иного военного министра [1. Д. 7371. Л. 20].

Нередко депутаты Скупщины считали для себя возможным вторжение в сугубо специальные вопросы функционирования военного ведомства: так, предметом разбирательства Скупщины стало длительное отсутствие назначений на должности командиров Дунайской и Моравской дивизий, которое, по мнению депутатов, произошло по вине военного министра С. Степановича [1. Д. 7371. Л. 20об.].

Центральной темой депутатских прений, напрямую относившихся к армии, являлось обсуждение военного бюджета [2. С. 356], нередко проходившее в чрезвычайно возбужденной и нервной обстановке. Для нас представляет наибольший интерес то обстоятельство, что предметом обсуждения в Скупщине были далеко не только совокупная сумма затрат военного ведомства, соотношений статей расходов (на закупки вооружений, на личный состав, строительство и т.д.), а, может быть, даже в большей степени, чисто специальные нюансы военного строительства. В частности, при обсуждении военного бюджета 1911 г. депутат Агатонович поставил вопрос о серьезных проблемах сербской армии: по мнению депутата, они заключались, во-первых, в недостаточном количестве офицеров младшего и среднего командного звена при перепроизводстве старших офицеров. В качестве решения проблемы предлагалось безжалостно уволить всех старших офицеров, выслуживших положенные сроки в звании от майора включительно. Во-вторых, депутат упрекал военного министра Р. Путника и его предшественников на этом посту в отсутствии твердого и последовательно проводящегося в жизнь взгляда на военное строительство: Агатонович указывал на частые изменения приоритетов в области вооружения армии. При жестком лимите средств закупка всех требуемых вооружений для армии представлялась нереализуемой задачей, соответственно, военный министр должен был отдавать приоритеты тем или иным системам вооружения, тогда как сменявший его на этом посту "имел слабость" уже к другим системам.

В этом контексте достаточно показательным представляется пример военного министра И. Гойковича, который из-за невозможности по финансовым соображениям закупить 15 горных батарей так и не пошел на предложение правительства ограничиться девятью батареями, жестко отстаивая именно свой план перевооружения. В итоге армия на тот момент не получила вообще ни одной горной батареи, а его преемник о горных орудиях и не вспоминал, отдавая приоритет полевой артиллерии [1. Д. 3145. Л. 28 - 29об.].

Бурные баталии в Скупщине по военным вопросам находились в центре внимания сербской прессы. Кроме того, даже рядовые, на наш взгляд, события ар-

стр. 66

мейской и околоармейской жизни: учения, практически любые перемещения войск, призывы резервистов с завидной регулярностью освещались печатью, причем, как бы сказали сейчас, в числе ведущих информационных поводов ("новостей первой полосы"). Вот несколько достаточно типичных примеров подобных новостей за 1908 - 1910 гг.: "Военнообязанные 3-го Призыва, служащие в коннице, сдали свои ружья и взамен получили карабины нового образца; в Ральи закончена постройка магазинов и здания 7-й полковой окружной команды, которая будет перемещена в Ралью из Белграда; 19-й пехотный полк 6 - 7 октября совершил форсированный марш в район Рудницкого Горного округа, длившийся около 24 часов - нижние чины и офицеры были в полном походном обмундировании (весит 24 кг.); на другой день был произведен смотр, на котором заболевших и утомленных также не оказалось" [1. Д. 3144. Л. 51об.].

Фигура военного министра была также чаще всего центральной во всех скандалах, разворачивающихся вокруг поставок вооружений сербской армии. Так, широкую известность получил тендер на поставку горных орудий, выигранный фабрикой Круппа (было подписано соглашение о поставке 15 батарей горных орудий). В то время военный министр С. Степанович был обвинен рядом депутатов Скупщины в личной материальной заинтересованности, т.е. ему инкриминировалось лоббирование интересов Круппа. В качестве обоснования своих доводов депутаты приводили условия конкурирующей с Круппом фабрики Эрхардта, материально более выгодные для сербской стороны. Кроме того, что было довольно существенно для парламентариев, Степановичу поставили в вину отказ от сотрудничества с анкетной комиссией Скупщины, с которой министр обязан был по закону взаимодействовать [1. Д. 3144. Л. 33].

Победоносные для сербов две Балканские войны не остановили процесс усовершенствования военной системы государства. В Сербии хорошо осознавали, что предстоящая война будет неизмеримо сложнее и кровопролитнее войн с турками и болгарами. Боевой опыт, полученный частями и соединениями в двух войнах, перерабатывался с целью оптимизации структуры вооруженных сил для ведения боевых действий с многократно превосходящими силами противника. Эта задача осложнялась наличием и другой проблемы, в успешном решении которой была напрямую заинтересована и армия - как можно более быстрого "переваривания" новоприсоединенных вследствие Балканских войн земель, создания на них устойчивого и подготовленного мобилизационного резерва. Кроме того, сербская армия столкнулась с новой для себя необходимостью спорадического ведения контрпартизанских действий в мирное время, опыта которых существующая на тот момент структура армии не имела.

Все эти обстоятельства, разумеется, до предела осложняли процесс строительства вооруженных сил. Но в еще большей степени этот процесс затрудняла, на наш взгляд, имевшаяся на тот момент полифония концепций и подходов к "военной политике" в самом широком смысле этого слова. Диаметрально противоположные идеи высказывали представители действующей армии, старшие офицеры в отставке, представители политически активной части военной элиты (члены "Черной руки"), члены правительства, оппозиционного политического спектра. Практически все время одной из имманентно присущих проблем этой дискуссии был вопрос о величине текущих военных расходов и, соответственно, планы по их увеличению.

В целом военный бюджет Сербии этого времени нельзя назвать сверхмилитаристским, учитывая сложность и взрывоопасность складывавшейся на тот

стр. 67

момент ситуации. В то же время, с учетом того, что затрачиваемые средства на прочие государственные нужды (образование, здравоохранение и т.п.) на несколько порядков в меньшую сторону отличались от военных расходов, необходимо констатировать, что государственный бюджет Сербии имел преобладающую "военную" составляющую, необходимость которой в обществе в целом не вызывала сомнений и значимых протестов.

Стоит акцентировать внимание на том обстоятельстве, что среди господствующей части офицерского корпуса расходы на армию всегда считались недостаточными, офицеры приводили весьма аргументированные доказательства необходимости резкого увеличения бюджетного (кредитного) финансирования, на что правительство практически до самых Балканских войн не шло. Да и сложно себе представить, на основе чего в тех условиях можно было бы добиться увеличения порядка годовых военных расходов дополнительно на 15 - 16 млн. динаров при ассигновании на военную структуру государства 20 млн. динаров (столь жесткие требования были особенно сильны в годы Боснийского кризиса) [1. Д. 3145. Л. 29об.]. О недостаточности расходуемых на военное ведомство средств говорит и факт серьезной экономии военными выделяемых средств: так, в частности, практически до самых Балканских войн военное ведомство нормативно сокращало число новобранцев для строевых частей, тем самым уменьшая число обучаемых военному делу молодых людей.

Надо отметить, что именно дискуссии вокруг размера тех или иных статей военного бюджета были наиболее проблемной сферой отношений между правительством (часто опиравшимся на поддержку Скупщины) и представителями военной элиты. Ряд оппозиционных радикалам газет, в частности, "Новое время" прямо назвали политику кабинета в отношении военных расходов "чрезмерно ограничительной". При этом в адрес ряда министров приводились обвинения в постоянном стремлении "делать экономию" бюджета за счет текущих расходов военного ведомства, которое под давлением кабинета никогда не могло полностью пользоваться вотированным (одобренным Скупщиной) кредитом. По данным газеты, с 1904 по 1910 г. военное ведомство не израсходовало 6 млн. динаров, в 1911 г. - 1.8 млн. динаров (порядка 8 - 12% ежегодных расходов) [1. Д. 3145. Л. 17об.]. Парадигму финансовых отношений военных с правительством достаточно показательно, на наш взгляд, характеризует история с попыткой покупки военным ведомством земельного участка в пригороде Белграда вблизи Банницкого лагеря: так, из-за недофинансирования этой статьи расходов министерством финансов (в то время пост министра занимал Стоян Протич - один из влиятельных членов правительства), имущество военного министерства находилось под угрозой описи и ареста [1. Д. 7371. Л. 22об.]. Во многом в силу вмешательства в этот имущественный конфликт прессы, военным удалось "отделаться" только срывом сделки.

Военный агент свидетельствует об уменьшении "популярности" военных расходов у радикалов как постоянной тенденции в деятельности кабинета. Причем в случае проявления упорства со стороны военных представителей в деле отстаивания собственных взглядов на величину и состав военного бюджета, правительство могло прибегнуть и к откровенно враждебным действиям: в этом контексте показателен пример генерала Живковича, вошедшего в острый клинч с Протичем по вышеупомянутому вопросу покупки земельного участка. После отказа Живковича добровольно уйти в отставку против генерала была развернута массированная пропагандистская кампания в контролируемых ради-

стр. 68

калами газетах, что сделало невозможным его дальнейшее пребывание на посту военного министра [1. Д. 7371. Л. 23об.].

Жесткие дискуссии в Скупщине разгорелись по поводу принятия военного бюджета на 1912 г., когда, казалось бы, уже ни у кого в правительстве и Скупщине не могло быть сомнений в отношении сроков начала кампании против турок. Несмотря на действительно серьезное увеличение военного бюджета (до 29 млн. 606 тыс. динаров при общем государственном бюджете в 130 млн. 856 тыс.) депутат М. Драшкович настаивал на необходимости включения в структуру военных расходов 1.5 млн. динаров, выплачиваемых военным пенсионерам, а также большей части выплат в качестве процентов по иностранным займам.

Кроме чисто финансовых разногласий военных с радикалами существовали и политические разногласия военной и гражданской элит. В качестве характерного примера стоит привести активно муссировавшийся в сербской прессе вопрос о праве воинских подразделений применять оружие в целях самообороны (после столкновений демонстраций социалистов с войсками в Белграде и Крагуеваце в 1911 г. [1. Д. 7371. Л. 16 - 16об.]). Пресса решительно требовала наказания офицера, не оказавшего должного отпора демонстрантам. В офицерском же корпусе росло возмущение по поводу несовершенства законов королевства, делавших офицера по определению виновным в случае применения им оружия против невооруженных демонстрантов. Все это не прибавляло популярности нарождающейся демократической практике в стране и самому правительству. Тем более что некоторые его видные представители, тот же министр финансов С. Протич, публично выражали свою решительную позицию против предоставления возможности войскам (прежде всего, разумеется, офицерам) применять оружие с целью собственной защиты [1. Д. 7371. Л. 26]. По всей видимости, в этом вопросе правительственные чиновники руководствовались опасением "широкого" толкования офицерами права на применение оружия (полагая, что оно может создать угрозу военного переворота).

Постоянными, время от времени обостряющимися разногласиями между представителями армии и правительства во многом объясняется и так называемая "министерская чехарда" (неоднократные отставки военных министров). При подобном положении новый закон "Об устройстве армии" имел мало шансов на успешное "прохождение" через Скупщину. Каждый новый военный министр должен был детально ознакомиться с законопроектом [1. Д. 3145. Л. 7]. При этом военные министры Живкович, Маринкович, Гойкович и Степанович каждый по-своему переделывали законопроект и не успевали в силу непродолжительности срока пребывания в должности "провести" законопроект через Скупщину [1. Д. 3145. Л. 28об.].

С 1909 по 1910 г. на посту военного министра побывало четыре человека, вследствие чего можно сделать вывод о снижении степени престижности этого поста в армии: в частности, после ухода в отставку генерала Маринковича от этой должности последовательно отказались генералы Степанович и Живкович, и только третий кандидат - начальник Дринской дивизии полковник Гойкович - согласился. Но и пребывание Гойковича на этом посту было недолгим (до февраля 1911 г., т.е. менее года).

Основной причиной ухода в отставку с поста военного министра было несогласие с правительством по поводу выделения финансовых средств на военное строительство. Так, генерал Маринкович в 1910 г., не желая брать на себя ответственность за сокращение по вине Совета министров программы усиления

стр. 69

армии, подал в отставку [1. Д. 7334. Л. 1]. Сменивший его Гойкович также в качестве одной из основных причин своей отставки называл "затруднения, чинимые ему финансовой комиссией Скупщины, а также незаинтересованность правительства в скорейшем прохождении нового законопроекта об армии в Скупщине" (по словам Гойковича, за 3 месяца Скупщиной было рассмотрено только 90 статей законопроекта из 430-ти) [1. Д. 7334. Л. боб.]. Кроме того, полковник имел и личный конфликт с посланником Германии в Сербии Рейхенау, которого военный министр обвинил в неприкрытом лоббировании интересов немецких оружейников при проведении тендеров на поставку вооружения для сербской армии [1. Д. 7334. Л. 6]. Соответственно, с учетом вышеизложенных фактов определяющими для правительства при выборе кандидатуры на пост военного министра во многом стали не профессиональные и личные качества офицера, а степень его лояльности кабинету.

Сменивший Гойковича на посту военного министра генерал Степанович, пожалуй, наиболее лояльная фигура Н. Пашичу, в свою очередь практически сразу же по вступлении в эту должность начал конфликт с будущим королем Александром Карагеоргиевичем, занимавшим на тот момент должность Главного военного инспектора. Прямыми обязанностями престолонаследника на этом посту были оценка эффективности обучения войск и их начальников, боевой готовности и дисциплины подразделений, кроме того Александр должен был регулярно предоставлять королю и военному министру доклады и предложения (проекты), "имеющие целью быстрое улучшение армии" [1. Д. 3144. Л. 63а]. После назначения военным министром ряда командиров полков без участия военного инспектора разгорелся острый конфликт, к разрешению которого были привлечены правительство и король Петр. В этом конфликте для нас представляет интерес редко встречающийся альянс кабинета с действующим военным министром, в то время как на стороне Александра выступила определенная часть военной элиты (не только принадлежавшая к его придворной группе "Белая рука", но и просто с симпатией относившаяся к Александру). Поддержка правительства позволила военному министру одержать победу, но спустя очень непродолжительное время, в мае 1912 г., Степанович был все же отправлен в отставку уже королем Петром по пустяковому поводу назначения в свиту короля одного из адъютантов.

Наиболее тесно проблема необходимости скорейшего перевооружения армии была связана с деятельностью на посту военного министра генерала Божановича. Центральным пунктом в конфликте военного министра и правительства стала проблема численности армии в мирное время, а также напрямую связанная с ней ситуация с военным обучением призывного контингента из новоприсоединенных земель [1. Д. 3168. Л. 2 - 2об.]. По проекту Божановича, для подготовки относительно "качественного" состава армии необходимо было в ограниченные сроки пропустить через регулярную службу как можно большее число призывников, для чего надо было иметь в мирное время не менее чем 95 тыс. человек, из которых не менее 45 тыс. из "новых" земель. Содержание столь многочисленной армии, разумеется, требовало резкого увеличения бюджетного финансирования. Правительство посчитало в этом вопросе "аппетиты" военных чрезмерными, считая возможным развертывание не более чем пятидесятитысячной армии [1. Д. 3168. Л. 8].

Позиция правительства встретила резкое неприятие со стороны военного министра, привлекшего к этой проблеме внимание прессы. Правительство так-

стр. 70

же грозило своей отставкой в случае принятия плана Божановича. Попытка поиска нового кандидата на пост военного министра закончилась неудачей, поскольку, по словам русского военного агента, "в Сербии трудно найти офицера, который в вопросе такой важности оказался бы уступчивее генерала Божановича" [1. Д. 3168. Л. 5]. По ходу развития конфликта пресса стала активно муссировать слухи о возможности назначения военным министром штатского человека, что, скорее всего, в тех условиях было нереально, так как вполне могло "взорвать" военную элиту. В итоге столкновения военного министра с радикалами победа осталась все же за светскими политиками, которых поддержал король. После нахождения подходящего кандидата на пост министра Божанович был отправлен (в начале 1914 г.) в отставку.

Что интересно, Божанович в ходе конфликта пытался обратиться за поддержкой, а возможно и посредничеством к русскому военному агенту, в разговорах с которым жаловался на близорукость кабинета, не осознающего важность данной минуты, необходимость принятия скорейшего решения по проблемам чрезвычайной важности: заказа нового оружия и боеприпасов, "пропуска" через кадровый состав армии призванных из новых земель. Кроме того, министр акцентировал внимание военного агента на приготовлениях Болгарии (получении страной чрезвычайного кредита в размере 258 млн. франков, заказе в Германии 500 тыс. винтовок, 36-ти горных батарей, формировании новой, 10-й дивизии) [1. Д. 3168. Л. 9об.].

Несомненно, шагом, способствовавшим ослаблению напряженности между военными и светскими элитами, стало учреждение Военного совета. Учреждая Совет, правящая элита в какой-то степени "переключила" внимание военных кругов и общественности с чрезвычайно политизированного процесса назначения военного министра к кругу проблем текущего функционирования военного организма. Высшие представители армии, должны были в Совете решать принципиальные вопросы, относившиеся к устройству армии, вооружению, подготовке к войне, требовавшие для своего изучения большего постоянства и устойчивости (требованиям, каковым должность военного министра не отвечала) [1. Д. 3152. Л. 70 - 71об.].

В итоге можно констатировать наличие сильных конфронтационных элементов между представителями правящей и военных элит в предвоенный период. Имевшееся противостояние, время от времени обострявшееся, значительно тормозило процесс перевооружения армии, а также решение текущих армейских проблем. Обострение такового противостояния ("министерская чехарда", кампания против предложений Божановича, "спор о приоритете" и т.п.) было вызвано именно сопротивлением военной элиты увеличивающемуся контролю правительства над армией.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Российский государственный военно-исторический архив.

2. Бjелаjац М. Vojska kao faktor modernizacije. // Srbija u modernizijskim procesima 19, i 20. veka. Uloga elite. Beograd, 2003. Кнь. 3.

Permanent link to this publication: