Вплоть до Первой мировой войны отсутствовали объективные экономические, политические и религиозные предпосылки для развития широкомасштабных миграций русских на Балканы. Лишь несколько десятков тысяч русских старообрядцев к тому времени проживали в отдаленных сельских районах полуострова, на севере Добруджи (липоване). В начале XX в. небольшая русская колония, представленная преимущественно состоятельными людьми, сложилась в Стамбуле [1. С. 20].

Прелюдией к массовой русской эмиграции можно считать, предположительно, длительное пребывание в Болгарии нескольких тысяч пленных российских солдат из 40-тысячного корпуса, направленного в разгар Первой мировой войны на Салоникский фронт. Широкий размах исход русских в регион получил после окончания Гражданской войны на юге России. Впервые ход и масштабы переселений определялись, прежде всего, комплексом внешнеполитических факторов, среди которых особое место занимали геополитические интересы ведущих европейских государств. В качестве отличительных черт послереволюционной эмиграции в черноморские страны назовем явное преобладание военных, и как следствие, непомерно высокий процент одиноких, чаще разлученных с супругами, мужчин призывного возраста, а также менее выраженное преобладание этнических русских среди соотечественников. Обращают на себя внимание и узкие хронологические рамки русской эмиграции на Балканы. С падением меньшевистского режима в Грузии весной 1921 г. приток собственно русских в регион практически иссяк. Итак, уже к началу 20-х годов XX в. Балкано-Черноморский регион стал одним из магистральных направлений послереволюционного исхода русских.

Во многом благодаря своему географическому положению Турции было суждено стать одной из стран первого прибежища эмигрантов. В результате четырех последовательных эвакуации из Новороссийска и Одессы (1920 г.), самой массовой - с Крымского полуострова (зима 1920 - 1921 гг.) и, наконец, из Батуми (1921 г.) в зоне черноморских проливов сложился крупнейший за рубежом очаг концентрации русских беженцев. В начале 20-х годов прошлого столетия только в районе Стамбула было сосредоточено около 200 тыс. наших соотечественников [2. С. 42; 3. С. 30]. В общей сложности, на оккупированной союзниками турецкой территории, включая полуостров Гелиболу

Бутузов Алексей Геннадьевич - канд. геогр. наук, доцент МГУС.

стр. 77

(Галлиполи), побережье и острова Мраморного моря, к указанному времени, по подсчетам автора, могли найти прибежище до 250 тыс. эмигрантов.

Учитывая бедственное материальное и жилищное положение беженцев, прекращение французскими оккупационными властями продовольственной помощи и ультиматум турецких властей о поголовной депортации военных спровоцировали отъезды русских из зоны черноморских проливов. Основную массу военнослужащих и гражданских лиц из района Стамбула в короткий срок перебросили в Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС), в меньшей степени - в Болгарию [3. С. 39; 4. С. 252]. Гораздо меньшее, в сравнении с балканскими очагами эмиграции, влияние на формирование русского рассеяния на Балканах оказали миграции из других регионов, в частности, из Северной Африки. Так, в большинстве своем в Королевство СХС, отчасти - в Болгарию вывезли из Египта гостей английского короля [5. С. 320]. Из Туниса в будущую Югославию переехала часть выпускников морского корпуса.

Приток беженцев в Королевство СХС приобрел массовый характер с 1920 г., когда местное правительство стало активно поощрять русскую иммиграцию [6. С. 7; 7. С. 14; 8. С. 71]. Отчасти патернализм центральных властей и благосклонность большинства местных жителей объяснялись традиционно тесными политическими и культурными связями с Россией. Но югославская элита руководствовалась, в первую очередь, экономическими и этнополитическими мотивами. В Сербии и Черногории, потерявших в ходе балканских войн до половины мужчин трудоспособного возраста, значительную часть интеллигенции, чрезвычайно остро ощущался дефицит рабочей силы и квалифицированных специалистов. Тем более что сербам при заметном отставании по уровню социально-экономического развития от территорий, населенных преимущественно хорватами и словенцами, было сложно сохранить гегемонию в стране с необычайно пестрым этническим составом населения.

В ходе так называемой сербской эвакуации в начале 1920 г. в Королевство СХС прибыло 8.5 тыс. эмигрантов из Новороссийска, а вскоре 2.5 тыс. ранее размещавшихся на Лемносе беженцев со статусом гостей английского короля. Еще на раннем этапе отчетливо обозначилось превалирующее влияние государства в расселении русских. В 1920 г. созданные по инициативе властей самоуправлявшиеся колонии (общины) формально объединяли подавляющее большинство наших соотечественников (8 тыс. чел.)¹ . Русские расселились практически по всей стране. Но эмигранты из состава первых организованных эвакуации сосредоточились, главным образом в Сербии [6. С. 10]. При этом в географии различных волн имелись существенные отличия. Из-за острой потребности центральных министерств и ведомств в квалифицированных кадрах, тяготение первой волны эмиграции к поселению в крупных центрах, в первую очередь в Белграде, было особенно выраженным. Самые значительные очаги концентрации россиян возникли в Белграде, Земуне, Панчево, Сараево, Загребе [6. С. 8 - 10]. Не случайно, в 1920 г. в Королевстве СХС ввели ограничения на вселение в некоторые крупные города [6. С. 8]. Часть эмигрантов, въехавших в страну по железным дорогам через территорию Греции и Болгарии, осела в южных районах Сербии и Македонии. Беженцев так называемой английской эвакуации, напротив, расселили, главным образом, в сельской местности Вое-

¹ Колония (община) могла насчитывать даже менее 25 членов старше 21 года.

стр. 78

водины, отчасти в Баранье. Там возникло более 30 сельскохозяйственных казачьих станиц, каждая из которых объединяла от 10 до 50 мужчин [8. С. 72]. Аграрное освоение края стимулировалось, полагаем, максимальной для страны относительной убылью населения и значительными резервами плодородных земель.

Но самую крупную волну россиян, включая 20 тыс. гражданских лиц, доставили в конце 1920 - начале 1921 гг. из Стамбульского района на побережье Которской, Бакарской бухт, в Дубровник [6. С. 11 - 12; 8. С. 71, 72]. Третья волна эвакуации сопровождалась невиданным увеличением числа русских общин. Но русские оседали и в ранее созданных колониях [6. С. 12]. Подавляющее большинство беженцев отправили в глубь страны, прежде всего, в Сербию. В первой трети 1920-х годов 2/3 русских колоний в Королевстве СХС приходилось именно на сербские территории [9. С. 20]. Крупный очаг крымской эмиграции возник в бассейнах Моравы и Тимока. По-прежнему активно осваивалась не только Центральная Сербия, но и Воеводина, ставшая вторым после столицы центром сосредоточения русских в Королевстве СХС (1/6 их численности). К 1923 - 1924 гг. только на Банат и Бачку приходилось более 1/3 всех русских общин страны [6. С. 20]. Но у эмигрантов в крае отчетливее, чем прежде, проявилась ориентация на обустройство в крупных и средних городах. Там сосредотачивалась половина значительных по численности эмигрантских колоний страны. В этой связи можно отметить исключительную роль учебных заведений Королевства СХС в развитии русского высшего образования на всем Балканском полуострове. Тем не менее, русский очаг в Воеводине не утратил своих аграрных черт.

В остальных районах Сербии, как и прежде, наиболее отчетливо проявилась тенденция к обустройству россиян вне многолюдных центров. Не случайно, именно Сербия выделялась столь высоким удельным весом сельских общин в общей массе русских колоний. Но наши соотечественники в крупных городах, в особенности в столице, сохранили преимущественно интеллектуальный род занятий своих членов.

Русские общины были основаны также в Хорватии, Боснии и Герцеговине, Словении, Черногории и Македонии [6. С. 20]. Из-за особенностей аграрного строя, относительно меньших потерь мужчин трудоспособного возраста и квалифицированных кадров Хорватия и Словения не испытывали столь острой необходимости в пришлой рабочей силе. Но даже несмотря на противодействие этнорегиональных элит и населения, крымские беженцы активнее своих предшественников обустраивались в этих провинциях. Сеть русских колоний в Хорватии, Словении и Черногории в основном сложилась именно в ходе третьего организованного переселения. Так, Херцегнови считалась второй по численности своих членов после Белграда русской колонией страны. Комфортные климатические условия и максимальный для крымской партии уровень заболеваемости предопределили концентрацию в районе Которской бухты эмигрантских медицинских учреждений, приютов. Не случайно, на южном побережье Адриатики сложился крупный очаг эмиграции. Но в отличие от Ядрана, где осели более состоятельные слои эмиграции, члены казачьих станиц Бараньи и Славонии занимались преимущественно сельскохозяйственным трудом. Тем не менее, для Хорватии, в еще большей мере Словении, вероятно, была характерна значительная роль крупных и средних городов в расселении

стр. 79

русских. При этом на фоне столицы колония Загреба выделялась высокой долей гражданского населения и лиц свободных профессий.

Последний всплеск русской иммиграции в Королевство СХС связывают с прибытием в первой трети 1920-х годов не менее 11.5 тыс. военных, включая штаб Врангеля [6; 8. С. 53]. Так, в 1921 г. до 4 - 5 тыс. кубанцев с Лемноса направили на строительство важнейших стратегических магистралей в горах на юге Сербии и в Македонии, а 5 тыс. солдат и офицеров с Галлиполи в пограничную охрану [10. С. 60; 4. С. 138, 155]² . Переход военных к мирной жизни сопровождался возникновением новых русских колоний, вплоть до весны 1922 г. компенсируя распад ранее созданных общин³ .

Более того, полагаем, в Македонии и ряде районов Сербии сеть русских колоний сформировалась главным образом именно в ходе растянувшейся до 1930 г. демобилизации белоэмигрантов.

Несмотря на близость к России, подавляющее большинство эмигрантов прибыло в Болгарию через третьи страны, прежде всего, из района Стамбула, островов Эгейского и Мраморного морей. Поначалу жесткая позиция местных властей в отношении эмигрантов обусловила несколько запоздалое включение Болгарии в орбиту массовой русской эмиграции. Но Болгария приняла значительную часть эвакуированной из лагерей на Босфоре и Лемноса армии Врангеля [3. С. 33; 10. С. 60, 72; 12. С. 99]. Не случайно, начиная с этого времени, поток переселенцев состоял главным образом из военнослужащих. При этом в отличие от Королевства СХС, в Болгарию из Египта доставили часть (вероятно, 4 тыс. беженцев) новороссийской и одесской эвакуации [2. С. 319 - 320]. Если расформированные части направлялись главным образом на шахты, то сохранившие воинскую организацию единицы, предположительно, довольно широко размещались по стране. В отличие от Королевства СХС, перемещения в пределах Болгарии оказали более ощутимое влияние на становление расселения эмигрантов. Во-первых, процесс демобилизации здесь завершился в основном в первой трети 1920-х годов. Во-вторых, болгарские власти не ограничивали миграционной подвижности россиян. В частности, тяжелейшие условия труда и быта предопределили быстрый исход большинства россиян из района Перника, в первую очередь, в столицу [3. С. 33]. Тем не менее, в ведущем угольном бассейне страны, вероятно, по-прежнему концентрировалась значительная часть русских. В результате, по сравнению с Королевством СХС, в Болгарии экономические факторы еще на первом этапе сыграли превалирующую роль в расселении послереволюционной эмиграции (см. карту).

Полагаем, расселение русских в довоенный период во многом определялось размещением добывающей и тяжелой промышленности. Не случайно, в

² Шоссе Вране-Босильград-Гостивар-Дебар даже получило название "Русский путь".

³ Составлено автором по данным [4. С. 44; 6. С. 12; 8. С. 15; 11. С. 36].

стр. 80

Расселение русских в Югославии (на 1930 год)

Список наименований:

1. Марибор. 2. Птуй. 3. Бакар. 4. Стрмица. 5. Дарувар. 6. Нова-Градишка. 7. Белишче. 8. Бели-Монастир. 9. Осиек. 10. Босанска-Дубица. 11. Дервента. 12. Брчко. 13. Мостар. 14. Рисан. 15 - 16. Котор. 17. Сомбор. 18. Пригревица. 19. Бачка-Топола. 20. Ново-Орахово. 21. Кикинда. 22. Куцура. 23. Србобран. 24. Нови-Бечей. 25. Сремски-Карловцы. 26. Инджия. 27. Стара-Пазова. 28. Сремска-Митровица. 29. Шабац. 30. Сакуле. 31. Дебеляча. 32. Црепая. 33. Долово. 34. Вршац. 35. Баваниште. 36. Велико-Градиште. 37. Пожаревац. 38. Панчево. 39. Земун. 40. Обреновац. 41. Аранджеловац. 42. Титово-Ужице. 43. Заблаче. 44. Врнячка-Баня. 45. Рашка. 46. Крагуевац. 47. Светозарево. 48. Паневац. 49. Чуприя. 50. Парачин. 51. Заечар. 52. Крушевац. 53. Алексинац. 54. Княжевац. 55. Лесковац. 56. Грделица. 57. Вране. 58. Прешево. 59. Босиле-град. 60. Косовска-Митровица. 61. Куманово. 62. Кочани. 63. Гостивар. 64. Дебар. 65. Титов-Велес. 66. Штип. 67. Прилеп. 68. Охрид. 69. Битола.

20 - 30-е годы XX в. подавляющее большинство наших соотечественников осело в южных районах страны. При этом участие в разработке мелких месторождений цветных металлов, рубке леса в горных и предгорных районах объективно способствовали рассредоточению малоквалифицированных кадров беженцев. Напротив, эмигранты с высоким образовательным уровнем имели больше шансов обосноваться в крупных городах. Так, значительная концентрация беженцев, включая гражданских лиц, возникла не только в столице, но и в Варне, Бургасе, Шумене, Плевене, Пловдиве. София заметно уступала Белграду по динамизму культурной и интеллектуальной жизни. Тем не менее, Болгария, наряду с Югославией, стала одним из значительных центров сосре-

стр. 81

доточения русского студенчества за границей. В тоже время, в связи с режимом наибольшего благоприятствования в сфере образования (организацией некоторых курсов на русском языке в Софийском университете) в Болгарии отпала необходимость в организации русских вузов.

Не в пример Чехословакии, Королевство СХС и Болгария не могли оказать столь широкомасштабной финансовой помощи русским. Возможности для трудоустройства были также ограничены. И, поэтому, несмотря на патернализм властей, Балканы выступали источником массового оттока русских. Во многом поэтому столь существенно разнятся оценки численности беженцев. Примечательно, что по сравнению с Югославией, в Болгарии транзит оказал меньшее влияние на динамику абсолютных показателей беженства. Более скоротечным оказалось пребывание подавляющего большинства послереволюционных эмигрантов в других странах Балканского полуострова. Но если в Греции нежелание властей абсорбировать россиян объяснялось экономическими трудностями, то в Румынии - жесткой позицией местных властей по русскому вопросу.

Уже в первой половине 1920-х годов переселение из славянских стран полуострова приобрел черты полноводного потока. Военные и студенты перебирались, главным образом, во Францию и Чехословакию [10. С. 60, 73; 12. С. 104]. Но с конца 20-х годов XX в. все большей популярностью, как направление эмиграции, пользуется Южная Америка [9. С. 25]. Однако именно Болгария благодаря близости к России и меньшего, чем в Югославии, влияния монархистов стала одним из ведущих европейских очагов репатриации. Тысячи русских беженцев из Югославии, Турции, Греции, Румынии и даже Италии использовали территорию Болгарии для возвращения на родину [13. С. 32].

В этой связи отметим, что на протяжении довоенных десятилетий просоветски настроенные беженцы не играли сколько-нибудь значительной роли в политической жизни балканского расселения. С другой стороны, присутствие довольно влиятельной русской колонии негативным образом отразилось на характере отношений с Советским Союзом вплоть до 1940 г. Близ югославской столицы, в Сремски-Карловцах с 1921 г. располагался Архиерейский Синод Русской Зарубежной церкви, впоследствии призвавший эмигрантов к тесному сотрудничеству с фашистской Германией. Но наши соотечественники оставили заметный след в экономической и культурной жизни славянских столиц, прежде всего Белграда. С послереволюционной эмиграцией связано зарождение в Королевстве СХС многих важных профессий и служб [11. С. 36]. Русские внесли заметный вклад в развитие театрального искусства, в основание Геодезического института в Белграде, принимали активное участие в градостроительстве и законотворчестве, были широко представлены, особенно в начале 1920-х годов, среди профессуры университетов. Немало россиян работали сельскими учителями и врачами [8. С. 73].

Без установления в различных сферах более или менее регулярных контактов с окружающим населением адаптация русских вряд ли была возможна. В течение довоенного периода при превалирующем участии миграций этнотрансформация оказывала все нарастающее влияние на расселение и динамику численности русских в регионе. Так, в отдаленных от ведущих русских центров районах, в частности в сельской местности Воеводины, в 1930-е годы получила определенное распространение ассимиляция эмигрантов, заметно облегчавшаяся резкими диспропорциями их полового состава, языковой и конфессио-

стр. 82

нальной общностью с коренными жителями. София и особенно Белград, учитывая менее выраженный перевес мужчин среди членов местных колоний, вероятно, упрочили к началу Второй мировой войны свои лидирующие позиции в демографической структуре русских соответствующих стран. Таким образом, картина расселения русских в регионе, сложившаяся при доминирующем воздействии внешних миграций, не претерпела в довоенный период кардинальных изменений вследствие внутренних переселений, естественных и этнических процессов.

Итак, в 20 - 30-е годы XX в. география русских в странах Черноморско-Средиземноморского бассейна сложилась, в первую очередь, при ведущей роли внешнеполитических и внешнеэкономических факторов (ситуации в самой России, СССР и странах Западной и Центральной Европы). Прежде всего, это видно на примере Северной Африки. Вместе с тем, важную роль в развитии расселения русских, особенно на фоне некоторого ослабления оттока за пределы региона, сыграли причины внутриполитического и внутриэкономического порядка (симпатии высшего руководства ряда государств, острая потребность в специалистах и малоквалифицированной рабочей силе). В частности, это нашло свое отражение в широком распространении внутренних перемещений. При этом, в отличие от подавляющего большинства зарубежных стран, русские в странах региона активно участвовали не только в развитии административной, социальной и транспортной инфраструктуры, промышленности, но и в аграрном секторе на значительных территориях Балканского полуострова. Другой отличительной чертой формирования расселения русских в регионе можно назвать весьма ощутимое, по сравнению с другими ведущими очагами эмиграции, влияние этнорелигиозных мотивов.

Вторая мировая война сопровождалась серьезными сдвигами в географии русских на Балканах. В частности, добровольное участие, по меньшей мере, 2.5 тыс. эмигрантов в подавлении движения сопротивления в Югославии вылилось в откровенную вражду значительной части местных жителей ко всем русским. С освобождением Югославии в 1944 г. подавляющее большинство эмигрантов, опасаясь репрессий, было вынуждено выехать оттуда на Запад вместе с отступавшими немецкими частями. Вскоре после провозглашения народной демократии многие из оставшихся русских были депортированы в СССР, в меньшей степени Албанию, Болгарию [11. С. 37; 14. С. 44]. Новый всплеск исхода из Югославии в другие страны, в том числе за океан, спровоцированный обострением противоречий между И. В. Сталиным и Й. Б. Тито в 1948 г., фактически положил конец некогда весьма многочисленной русской колонии.

Напротив, в соседней Болгарии значительный отток послереволюционных эмигрантов в 1944 - 1947 гг. не привел к сколько-нибудь существенным сдвигам в расселении русских. В еще большей степени сказанное справедливо в отношении Румынии, где послевоенные переселения почти не сказались на динамике численности русских. К середине XX в. подавляющее большинство тамошних старообрядцев проживали в районах традиционного расселения (69% и 11% всех русских в административных областях Констанца и Галац) [15].

В послевоенные десятилетия в балканских странах естественные и особенно этнотрансформационные процессы становятся основными факторами, определявшими численность русских. Так, риску остаться в полной изоляции, второе и третье поколение эмигрантов в Югославии предпочло ассимиляцию с окружающим населением, хотя проявления русской культурной жизни отме-

стр. 83

чались в среде местной русской молодежи вплоть до конца 1980-х годов. В результате, из множества югославских центров послереволюционной эмиграции к настоящему времени сохранились сравнительно немногочисленные колонии в Белграде и Воеводине, тогда как в Болгарии существует значительное русское население. Более того, современное расселение местных русских в общих чертах повторяет расселение довоенной волны. Русские концентрируются преимущественно в крупных городах, прежде всего, в Софии. По-прежнему наивысшую для русского населения Балкан степень сопротивляемости ассимиляции демонстрируют липоване в Румынии. Во многом это объясняется спецификой их конфессиональной принадлежности (старообрядцы), расселением в пределах преимущественно аграрной территории (дельта Дуная) и длительностью проживания совместно с другими этническими группами.

Насчитывающая, по меньшей мере, трехсотлетнюю историю, русская иммиграция на Балканы лишь в весьма короткий промежуток времени носила подлинно массовый характер. Хронологические рамки послереволюционной иммиграции с собственно территории России ограничены, почти исключительно началом 1920-х годов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Русский комитет в Турции. Материалы по вопросу об эвакуации русских беженцев из Константинополя. Константинополь, 1922.

2. Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920 - 1970). Париж, 1971.

3. Раев М. Россия за рубежом. История русской эмиграции. 1917 - 1919. М., 1994.

4. Русские в Галлиполи. Берлин, 1923.

5. Каратеев М. По следам конкистадоров. История группы русских колонистов в тропических лесах Парагвая. Буэнос-Айрес, 1972. Ч. 1.

6. Козлитин В. Д. Российская эмиграция в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (1919- 1923) // Славяноведение. 1992. N 4.

7. Русская эмиграция. 1920 - 1930. Белград, 1931. Вып. 2.

8. Руска емиграцийа у српской культури XX века. Зборник радова 1. Београд, 1994.

9. Косик В. И. Русская Югославия: фрагменты истории. 1919 - 1944 годы // Славяноведение. 1992. N 4.

10. Русская эмиграция. 1920 - 1930. Белград, 1931. Вып. 1.

11. Сысоев Г. Лучшее, что имела Россия // Новое время. 4 I 1992.

12. Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия. Париж, 1973. Доп. вып.

13. Почему мы вернулись на родину. Свидетельства реэмигрантов. М., 1987.

14. Литвинова Г. Русские американцы. М., 1993.

15. Румыния. Бухарест, 1959.

Permanent link to this publication: