Libmonster ID: RS-292

В статье на материале романа Милорада Павича "Хазарский словарь" рассматривается отношение автора к истории, историческим источникам и категории времени. Формальная организация произведения позволяет М. Павичу предложить несколько исторически аргументированных версий событий, что не только ставит под сомнение объективность источников, но и подчеркивает многовариантность истории.

The article based on the Milorad Pavic's novel "Dictionary of the Khazars" considers the author's attitude towards history, historical sources and time category. The formal organization of the novel allows M.Pavic to offer several historically argued versions of the events what calls the objectivity of the sources in question, and emphasizes multivariance of history.

Ключевые слова: мультивариантность истории, параисторические образы, "Хазарский словарь", Милорад Павич, хазары, постмодернизм.

Милорад Павич (1929 - 2009) - сербский писатель-постмодернист, историк сербской литературы барокко, классицизма и романтизма. В 1953 г. закончил философский факультет Белградского университета, впоследствии получил степень доктора наук в Загребском университете. Первые десять лет после университета он посвятил научной деятельности, результатом которой стала монография "История сербской литературы периода барокко", основанная на докторской диссертации. Преподавал в университетах разных стран: в Белграде, Париже, Вене, Фрайбурге и Регенсбурге. На протяжении всей жизни он писал монографии по истории древней сербской литературы и поэзии символизма, переводил поэзию с русского, немецкого и французского, в том числе Байрона и Пушкина. В 1991 г. Павич был избран в Сербскую академию наук и искусств, в 2004 г. номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Широкую известность, и не только на родине, писателю принес роман "Хазарский словарь" (1984). Затем были созданы романы "Пейзаж, нарисованный чаем" (1988), "Внутренняя сторона ветра" (1991), "Последняя любовь в Константинополе" (1994), сборники рассказов "Вывернутая перчатка" (1989), "Страшные любовные истории" (2001).

На творчество Павича несомненно повлияли его научные интересы. Действие многих его произведений происходит в XVII и XVIII вв. Так, зодчие в новелле "Дамаскин" строят монастыри в Сербии в конце XVIII в., в романе "Внутренняя сторона ветра" действие происходит в XVII в., в романе "Другое тело" (2006) главным героем является сербский писатель XVIII в. Захария Орфелин. Персонажи Павича часто обращаются к действительно имевшим место событиям или


Шатько Евгения Викторовна - младший научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 87

легендам как к источнику мудрости. Почти все положительные персонажи его произведений хорошо знакомы с античным наследием, с историей и литературой своей страны; таким образом, знание исторических корней для автора является абсолютно позитивной характеристикой героя. Знание это может быть или энциклопедическим, или основанным на легендах и чувственном осознании связи прошлого и настоящего. Архаичные названия предметов быта, профессий, притчевая манера повествования автоматически отправляют читателя в неопределенное прошлое, иногда нереальное и сказочное. При этом в его творчестве невозможно найти ни одного произведения, которое можно было бы назвать полностью исторически достоверным. Обилие придуманных, мистических, сказочных сюжетных ходов настолько преобразует исторические события, что они становятся менее значимыми и отходят на задний план, подчеркивая роль случая, сна, легенды, мифа. История для Павича становится отправной точкой для построения авторского сюжета, своей картины мира. События, описанные в его романах, несмотря на использование исторических фактов, стоит рассматривать как параисторические: реальные эпизоды влияют скорее на внешнюю сторону жизни павичевских персонажей, заставляя их, например, отправляться в путь. Более важные для автора изменения - в душе героя происходят чаще всего под влиянием незначительных для истинной истории деталей, таких, как сны или случайные встречи. Павич наполняет скудные сведения о прошедших временах частными, иногда избыточными подробностями, создавая, тем самым, более целостную и живую картину.

Роман "Хазарский словарь" организован как специфическая энциклопедия, состоящая из трех книг. Реальные и вымышленные данные о хазарах поданы в виде статей, расположенных в алфавитном порядке. Их можно разделить на общие статьи, описывающие определенное событие или явление, и статьи-портреты, раскрывающие образ конкретного действующего лица. В первой, "Красной книге", содержатся данные из христианских, во второй, "Зеленой", - из исламских и в третьей, "Желтой книге", - из иудейских источников. Благодаря такой форме автору удается постоянно менять время и место действия, стиль повествования и языковую манеру. Можно сказать, что каждая "словарная" статья предлагает несколько возможностей прочтения, и знакомство с историей хазарского народа у каждого читателя складывается по-своему. Более того, читатель может сам выбирать способ прочтения книги, т.е. он оказывается вовлеченным в процесс создания произведения. Однако элементы романа объединены не только на уровне формы, но и на содержательном уровне.

В каждой книге романа "Хазарский словарь", содержащей сведения о хазарах из различных источников, есть отдельные статьи - "Кирилл (Константин Солунский)" в "Красной книге", "Фараби ибн Кора" в "Зеленой книге" и "Исаак Сан-гари" в "Желтой книге", представляющие каждого из участников хазарской полемики - спора между представителями трех основных религий (христианства, ислама и иудаизма), согласно религиозным первоисточникам, произошедший при дворе правителя хазар (кагана) в VIII или IX в. В отличие от статей, посвященных, например, хазарам, кагану или самой хазарской полемике, статьи об участниках религиозного спора не дублируются в других книгах. Так, в "Зеленой книге" даны подробные сведения только об одном мыслителе - Фараби ибн Коре, его противники даже не называются по имени. Подобная организация статей об участниках религиозного спора, с одной стороны, помогает автору избежать повторений, с другой - показать незаинтересованность, если не пренебрежение, представителей одной религии по отношению к представителям другой.

В статье "Кирилл (Константин Солунский)" речь идет о так называемой хазарской миссии Константина Философа. Известно, что Кирилл около 860 г. совершил дипломатическую поездку к хазарам, а его брат Мефодий был хронистом хазарской полемики. Образы солунских братьев в романе расходятся с традицией

стр. 88

их стереотипного восприятия, сложившегося у большинства славянских народов. В житиях братья представлены как единое целое, они служат своей вере, вся их жизнь подчинена идее распространения христианства и просвещения языческих народов, сама жизнь братьев является примером для подражания. Павича же помимо мессианской составляющей жизни просветителей интересуют их мысли, суждения, "малые дела". Братья изображены не как религиозные деятели, а как светские образованные люди. Так, например, Кирилл сравнивает себя с Александром Македонским, Рамзесом III и другими светскими деятелями, а Мефодий, будучи в заточении, обращается в своих размышлениях не к Богу, а к Гомеру.

Для автора более интересен Кирилл, но представить его вне отношений с братом невозможно. Кирилл у Павича более мудрый и гибкий по сравнению с братом. Родившись и воспитываясь во время борьбы с культом икон, Кирилл позже выступает против своих учителей в защиту икон, ибо для него важна суть, а не форма. Он по-настоящему дальновиден, и в определенный момент младший брат становится духовным отцом старшего. Образ Кирилла - скорее образ художника, увлеченного своим делом, философа, ищущего ответы на вечные вопросы. Герой находится в постоянном развитии, изучает языки - славянский, еврейский, хазарский, самаритянский, русскую письменность (в житийной интерпретации "готскую"). Рациональность и некоторая мировоззренческая замкнутость Мефодия подталкивают Кирилла к поиску наиболее универсальных идей. Согласно Павичу, братья влияют друг на друга, взаимодополняя внутренний мир каждого. Поэтому и "словарные статьи" о них не изолированы друг от друга. Так, глава "Кирилл" содержит подробную информацию не только о нем, но и о Мефодий, и наоборот, в главе "Мефодий Солунский" есть данные о Кирилле.

В "Зеленой книге" отдельная статья посвящена исламскому участнику хазарской полемики - Фараби ибн Коре. Достоверных исторических данных о нем практически нет. В известных арабских источниках его имя не называется. Павич выдвигает гипотезу, будто при жизни ибн Кора не любил, чтобы в его присутствии упоминались какие-либо имена, в том числе и его собственное, якобы поэтому историки из уважения к нему, описывая хазарскую полемику, не указали его имени.

Павич использует две версии путешествия ибн Коры к хазарам. Первая заключается в том, что, хотя из-за нападения, организованного еврейским участником полемики, ибн Кора прибыл ко двору кагана слишком поздно, существует легенда о споре между представителями трех конфессий, победителем из которого вышел защитник ислама. Согласно второй версии, ибн Кора еще по пути к хазарам был отравлен и поэтому вообще не принимал участия в полемике. Однако Павич предлагает читателю свое объяснение, содержащее возможное жизнеописание ибн Коры, считавшего, что его жизнь уже записана в некой книге и пытавшегося ее найти. И только в стихотворении хазарской принцессы дочери кагана Атех "Запись о путнице и школе" он прочитал историю своей жизни, единственным отличием которой было то, что ее героем выступала женщина. Путница безрезультатно искала школу и затем поняла, что какое бы решение она ни приняла, исход будет один, и ей стало ясно, что целью была не школа, а путь к ней. Из-за того, что ибн Кора считал, будто его жизнь не просто предопределена, но и записана в уже существующей книге, он запер себя внутри хазарского стихотворения и уже не смог из него выбраться. Возможно, если бы он не искал книгу, сюжет которой повторяет его жизнь, он смог бы принять участие в хазарской полемике.

Участником хазарской полемики со стороны иудаизма был Исаак Сангари. В российской историографии он известен как Исаак ха-Сангари, еврейский проповедник, убедивший хазар принять иудаизм. В житии Кирилла, которое использовал Павич, он назван "хазаром по происхождению и еретиком по религии" [1. С. 70], а это могло быть связано с тем, что он не прибыл в Хазарский каганат для участия в полемике, а уже некоторое время был при дворе кагана. Арабские и

стр. 89

иудейские источники говорят о Сангари как об известном раввине, преуспевшем в изучении Торы и Каббалы. Он владел несколькими языками, в том числе арабским. В романе же Павич предполагает, возможно не без оснований, что Сангари владел также хазарским языком и непосредственно во время религиозной полемики говорил по-хазарски. Когда же выбор кагана пал на иудаизм, Сангари перешел на иврит, рассказывал о своей вере несколько дней, и к концу изложения основ иудейской религии каган уже понимал иврит. Таким образом, Сангари сначала отдал должное языку кагана и лишь затем настоял на своем - на использовании истинного языка, языка его веры.

В главе "Исаак Сангари" Павич пишет, что еврейский проповедник повлиял на дату начала полемики таким образом, чтобы она приходилась на время, согласно астрологии неблагоприятное для арабского участника, когда звезды не на его стороне. В этой главе отрицается тот факт, что Сангари уже находился при дворе кагана; более того, арабский участник пытался не допустить его присутствия в переговорах и послал пиратов затопить корабль, на котором плыл Сангари. Вся команда корабля спрыгнула в воду, где их и убили пираты. Еврейский проповедник не прыгнул, а остался неподвижно стоять на борту и спокойно глядел на воду. Когда его спросили, почему он не прыгнул, Сангари ответил, что в этом не было смысла, так как он не умеет плавать. Тогда пираты просто столкнули его в воду, чем спасли ему жизнь. Сангари у Павича обладает стереотипными чертами, присущими образу еврея, - хитростью и изворотливостью: желая повлиять на исход полемики еще до ее начала, он воспользовался своими знаниями в астрологии, что впоследствии можно было посчитать или случайным совпадением, или божественным провидением. История же с пиратами и вовсе напоминает иудейские сказки.

Будучи хорошо знакомым с историей и литературой, Павич-прозаик опирается на свои знания художественных произведений, он пользуется всеми возможностями современной литературоведческой науки и по-новому трактует архетипические образы, переписывает античные мифы, конструирует свои произведения по внелитературным моделям (кроссворд, архитектурное сооружение, карты Таро, словарь). Сами описания жизни каждого из участников хазарской полемики построены по единому художественному принципу - все, что исторически достоверно, написано ясным энциклопедическим языком: "КИРИЛЛ (Константин Солунский, или Константин Философ, 826 или 827 - 869) - православный святой, греческий участник хазарской полемики, один из основателей славянской письменности" [1. С. 71], "САНГАРИ ИСААК (VIII век) -раввин, еврейский участник хазарской полемики. Лишь с XIII века о нем начинают упоминать как о знатоке Каббалы и миссионере, обратившем хазар в иудаизм" [1. С. 262]. Все, что предполагает автор, все, что он надстраивает над общеизвестными фактами, излагается типичным для Павича языком - с обилием метафор, развернутых сравнений, употреблением архаичных слов, с недосказанностями, которые должны заставить читателя остановиться и задуматься: "[...] он (Фараби ибн Кора. - Е. Ш.) спокойно, скрестив ноги и глядя на них глазами, похожими на тарелки с жидким луковым супом, сказал [...]" [1. С. 149], "[...] если к иконе Богородицы он (Кирилл. - Е. Ш.) смог привыкнуть, то к самой Богородице - нет. Когда много лет спустя он в хазарской полемике сравнил ее с прислугой из свиты кагана, он сравнил ее с мужчиной, а не с женщиной" [1. С. 73]. В речи автора четко разделены объективное и субъективное начала. Отношение героев к событию может быть выражено как словами самого персонажа, так и словами автора. В последнем случае речь автора становится более яркой и образной. Таким образом, объективность в авторской речи выражается сухим энциклопедическим языком и обозначает, что данные достоверны, но ни для развития действия, ни для личностного роста персонажа они не являются ключевыми. Субъективность же выражается через образную речь ав-

стр. 90

тора или персонажа и обозначает, что описываемые события дают персонажу или действию импульс к развитию, и поэтому они интересны автору.

Павич не дает портретов участников полемики, не описывает их жизненные пути. Не отступая от известных исторических фактов, он рассматривает их под своим углом зрения. При создании образов он расставляет определенные акценты - на обучении Кирилла, на поисках ибн Коры своей записанной судьбы, на спасении Сангари от пиратов и, естественно, на хазарской полемике. Создается впечатление, что автор читает энциклопедическую статью и по наитию дополняет ее той информацией, которая кажется ему важной и с точки зрения развития сюжета, и с точки зрения создания особой образной картины мира. Если читатель примет правила игры Павича, он также сможет домыслить образы Кирилла, Исаака Сан-гари и Фараби ибн Коры.

Построение словарных статей о каждом из участников полемики, с одной стороны, едино: общие (достоверные) сведения об историческом лице, в которые в дальнейшем "встраиваются" вымышленные эпизоды. В каждой статье по имени назван только тот участник, которому посвящена статья. Остальные полемисты названы по религиозному или национальному признаку. С другой - статья "Кирилл (Константин Солунский)" достаточно сильно отличается от статей про ибн Кору и Сангари. Это может быть объяснено тем, что статья о Кирилле связана со статьей о Мефодии, и о нем и его вере хазарам было меньше известно, так как исторически на их территориях было больше приверженцев ислама и иудаизма, нежели христианства, и они боролись на уже подготовленной почве, возможно, вовсе не опасаясь христианского миссионера.

В отдельных статьях об участниках полемики читатель видит незаурядных мыслителей, которые и вне этого спора представляют определенный интерес. В главах же, посвященных непосредственно полемике, эти герои становятся менее яркими, они лишь "озвучивают" идеи.

Хазарская полемика в романе является точкой пересечения трех конфессий по хазарскому вопросу и дает возможность показать всех участников. В павичевской версии полемики каган приглашает представителей трех основных религий - ислама, иудаизма и христианства, чтобы те растолковали его сон. В "Желтой книге" ему снится, что он идет по колено в речной воде и держит в руках книгу, вода волнами подступает, и книгу приходится поднимать над головой. Открыв глаза, каган понимает, что сон все еще продолжается, он снова идет по реке с книгой в руках, закрыв глаза, он продолжает читать. Он не может отделить реальность от сна, ложь от истины. Сон воспринимается, как необходимость выбрать для своего народа правильную религию. В романе описан и другой сон кагана - о явлении ангела. В житиях Кирилла говорится, что хазарский правитель действительно пригласил представителей трех религий, чтобы выбрать вероисповедание для своих подданных, однако ни о каком сне данных нет [2].

Для понимания полемики важен образ принцессы Атех, дочери кагана, которая имеет на своего отца огромное влияние. Несмотря на то, что формально выбор остается за каганом, решение принимает именно она. Образ принцессы Атех - образ мудрой женщины, которая, распознавая любые уловки, видит суть вещей. Она появляется во всех трех книгах, с ней пересекаются судьбы многих героев романа, Атех постоянно влияет на происходящее - она снится, подсказывает, пишет стихи, которые прочитает тот, для кого она их писала. Больше всего принцесса похожа на хазарскую Фемиду.

В христианской версии полемики нет ни слова о сне кагана, как и в паннонских житиях. Более того, когда каган обращается к византийскому императору с просьбой прислать ученых мужей для участия в споре, он говорит о необходимости выбора, ссылаясь на давление со стороны всех трех религий. В "Красной книге" религиозный спор представлен именно как спор. В хазарской полемике Кирилл

стр. 91

говорит о христианской религии и, опираясь на догматы христианского вероучения, отвечает на вопросы кагана. Когда хазарский правитель уже готов признать правильность христианского мировоззрения, еврейский представитель вступает в спор так: "[...] только я, раввин, не представляю опасности для хазар. Потому что за евреями не стоит калиф с зелеными парусами или греческий василевс с крестом над своими армиями" [1. С. 121]. Но хазарская принцесса Атех помогает Кириллу, говоря, будто иудей хочет превратить хазар в народ, обреченный на скитания. И каган выбирает христианство.

В версии, предложенной читателю в "Зеленой книге", говорится, что хазары еще до полемики приняли ислам. Исторически это верно: около 740 г. хазары потерпели поражение в битве с арабами и были вынуждены принять их веру. Однако, по мнению историков, это принятие ислама было, скорее, формальным. Большая часть народа осталась язычниками. Когда ибн Кора прибыл ко двору кагана, еврейский и христианский представители уже вели спор. Ближе к победе был Кирилл, так как он оставлял за хазарами право пользоваться родным языком, в то время как оба других представителя вместе с религией несли еще и свои священные языки. Однако принцесса Атех опровергла эти доводы, сказав, что истина не нуждается в переводе, ибо произнесенная на любом языке все равно будет понята. Атех сказала кагану, что хотя христианский проповедник обладает даром убеждения, но это ничего не говорит о его религии. Затем каган дал слово исламскому представителю, попросив его объяснить сон, в котором ему явился ангел и сказал, что создателю дороги не дела кагана, но его намерения. Кора спросил хазарского правителя, был ли это ангел познания или откровения. Ангел не был ни тем, ни другим. По словам ибн Коры, это был Адам Рухани (первочеловек в ряде течений ислама), уровня которого стремятся достичь каган и его священники, но без корана это невозможно. Книга же эта есть только у мусульман. И тогда предпочел хазарский правитель исламскую веру.

В "Желтой книге" в статье "Хазарская полемика" говорится, что, возможно, иудаизм был принят хазарами еще до религиозного спора: одним из каганов стал еврей, который, став правителем хазар, не поменял веру. Данных о кагане-еврее нет, однако действительно многие иудеи бежали от преследований со стороны христиан в Хазарию и привнесли в хазарскую культуру некоторые черты иудаизма. Именно поэтому арабские источники говорят, будто еврейский участник полемики был при дворе кагана еще до начала спора. Иудейские источники называют 730 г. годом принятия иудаизма в Хазарии, однако считают, что полемика произошла позже.

В начале спора Исаак Сангари молчал, слушая доводы противников, каган склонялся на сторону исламского проповедника, когда в спор вмешалась принцесса Атех и спросила, почему "христиане и мусульмане, поделившие между собой населенную часть мира [...] служа каждый своему Богу [...] тем не менее воюют друг против друга и добиваются своего, убивая [...]" [1. С. 269]. Тогда каган обратился к Исааку Сангари, который, не делая акцента на вере, попытался склонить кагана на свою сторону. Он сказал, что хазары уже долгое время являются иудеями, им не нужно объяснять основы истинной веры, так как они им уже известны, нужно только признать этот факт и обратиться к правильным книгам и обрядам.

Полемика в романе "Хазарский словарь" скорее похожа на сражение ораторов, каждый из которых строит выступление в русле своей религии и с помощью специфических речевых фигур, которые в настоящее время считаются характерными и даже стереотипными для представителя соответствующей религии и культуры. Иудейский "оратор" отталкивается от слов противников, резко противопоставляя им свою точку зрения, подчеркивая исключительность иудейского пути. Кирилл прибегает к притчевой манере изложения, характерной для христианской духовной литературы. Фараби ибн Кора, исламский оратор, толкует сон хазарского ка-

стр. 92

гана, опираясь на Коран. Складывается впечатление, что в самый ответственный момент спора все его участники утрачивают часть себя, теряют мудрость, которая привела их к исполнению столь важной миссии (в отдельных главах, посвященных непосредственно каждому из ораторов, они представлены как выдающиеся мыслители). Верх берет менталитет, сформированный в них культурой и религией: Кирилл начинает чаще обращаться к книгам и ссылаться на авторитет книжного слова, раввин говорит, будто и мусульмане, и христиане принесут вместе со своей верой оружие, которое в итоге направят против хазарского народа, мусульманин сулит богатство и процветание, которые невозможно получить, не приняв ислам. Интересно, что некоторые реплики Кирилла в романе совпадают с его же высказываниями в паннонских житиях Кирилла и Мефодия, только место действия может быть изменено. Например, реплика Кирилла из жития, сказанная сарацинам в Самаре1: "вижу демонский образ, - отвечал философ, - и думаю, что здесь живут христиане. Демоны не могут жить вместе с христианами и бегут от них (находятся вне дверей). Где же нет этого изображения на внешней стороне дверей, там, очевидно, демоны живут внутри здания" [2], встречается в романе в главе "Хазарская полемика": "Я вижу лицо демона и думаю, что здесь, в этом доме, живут христиане, а так как демоны вместе с ними жить не могут, они бегут от них наружу. А там, где таких изображений на стенах и дверях нет, они находятся внутри, вместе с людьми..." [1. С. 119]. Павич вкладывает в уста Кирилла его слова из жития.

Таким образом, во всех трех версиях хазарской полемики можно выявить следующие общие черты:

- главный оратор всегда включается в полемику последним;

- участники полемики показаны в этих главах только как ораторы, носители идей, лишенные всего субъективного, кроме религиозной и мировоззренческой принадлежности;

- в каждой статье дается имя только того участника полемики, который одержит победу, остальные названы по религиозному или национальному признаку;

- выбор кагана падает на ту религию, представители которой о ней повествуют;

- победа достается тому участнику, на чью сторону становится принцесса Атех;

- по сути, полемика не является сравнением трех религий, в романе она представлена скорее как выбор лучшего оратора из трех.

С формальной точки зрения три главы с общим названием "Хазарская полемика" построены по единому принципу: как и в обычной словарной статье сначала дается общее представление о событии, перечисляются источники, далее показана уже сама полемика, при этом большая часть текста посвящена той части спора, в которой будущий победитель не принимает участия, но от которой будет отталкиваться, произнося свою победную речь. Диалоги в этих главах построены подобно многим средневековым трактатам: две или три спорящие стороны приводят свои доводы по тому или иному вопросу, часто прибегая к использованию развернутых метафор. Сами же эти спорщики не являются носителями персонифицированных черт, они лишь воплощение абстрактных идей. Возможно, этим автор хотел соблюсти книжную стилистику источников или показать, что во время спора существует только спор, а все личное остается за его рамками.

Интересен образ еще одного участники полемики - кагана. В общих главах он представлен так, как другие участники показаны только в главах о полемике: безликий носитель идеи выбора религии. Вся информация, которую можно найти


1 По данным житий Самара - столица сарацинского княжества, расположенная на берегу реки Ефрат.

стр. 93

о кагане в романе, окрашена субъективностью того или иного народа. В хазарском каганате существовало два правителя: бег и каган. Первый был фактическим правителем страны, однако назначал его каган. Бег мог быть только хазаром, его выбирал совет старейшин, опираясь в первую очередь на личные качества претендента. Каган мог быть любого вероисповедания и происхождения - в Хазарии было много переселенцев как из Византии, так и из халифата. Каган имел в основном религиозное предназначение, выбор религии действительно полностью зависел от него. Подобное разделение власти не характерно для Европы того времени вообще и для полуоседлых народов в частности. В словаре Брокзауза и Ефрона приведена легенда о назначении бега: "Когда новый наместник являлся к кагану, последний накидывал ему на шею шелковую петлю и спрашивал полузадохшегося "пеха", сколько лет он думает править. Если он к назначенному им сроку не умирал, то его умерщвляли" (эта легенда приведена в главе "Каган" "Зеленой книги" без изменений).

В "Красной книге" каган - правитель, у которого нет наследника. Решение этой проблемы предлагает еврей, служащий при дворе кагана. Он находит людей, части тела которых являются копиями соответствующих частей тела правителя, из них он создает наследника. Однако "наследник" начинает расти и становится невероятно сильным, и тогда каган отворачивается от евреев. В "Зеленой книге" описывается в первую очередь государственное значение кагана и вообще устройство хазарского государства. В "Желтой книге" наиболее подробно приводится сон кагана про реку, после которого он и решает устроить полемику.

В каждой главе, в которой упоминается каган, о нем нет существенных данных. Известно лишь, что он устроил полемику, именно он выбирал религию (под давлением со стороны принцессы Атех), он видит сны и считает их важной частью жизни (что, по Павичу, соответствует языческим воззрениям хазар). Во всех версиях полемики каган - это человек, задающий вопросы. Читатель не знает, чем руководствуется хазарский правитель, формулируя вопросы и соглашаясь или не соглашаясь с говорящим. Принцесса Атех выступает ответчиком в полемике вместо него. Все, что можно предположить о кагане, лежит или в области его снов, так как сны каждого индивидуальны, или в немногочисленных поступках, которые характеризуют его скорее как нерешительного человека, так как он всегда склоняется к тому оратору, который в данный момент держит речь, а затем соглашается с мнением принцессы Атех.

Еще более расплывчатым является коллективный образ хазар. Главы об этом народе достаточно подробны, по построению похожи на заметки путешественника. Большая часть данных о хазарах как о народе известна именно из записей арабов-путешественников. Автор намеренно сохраняет стилистику источников. Главы повествуют об экономическом и политическом устройстве государства, о положении в нем иноземцев, но ничего конкретно о самом народе. Интересен эпизод, в котором описывается посланник хазар к грекам. Согласно легенде, у хазар появился народ-двойник, и чтобы доказать грекам, что посланник пришел к ним от настоящих хазар, они вытатуировали на его коже всю свою историю. Историю хазары измеряли "большими годами", т.е. считали только годы битв, побед и поражений, мирное время не учитывалось. С одной стороны, читателю это может показаться странным, с другой - прошлое для современного человека выглядит именно так - мы тоже считаем историю "большими хазарскими годами". То есть хазары научились воспринимать близкое прошлое и даже настоящее как исторически свершившееся. Это может быть проявлением фатализма, свойственного языческим народам. Именно поэтому хазары легко принимали в своей стране чужаков, наделяли их правами и даже привилегиями. Когда на пути в Хазарию татуированный посланник встретил арабов, те, чтобы сохранить историю, сняли с него всю кожу. Посланник хазар, умирая, подумал, что он "наконец-то чист от

стр. 94

истории" [1. С. 129]. Чистота эта не связана со смертью напрямую, лишившись кожи, человек просто не может выжить. А народ, освободившийся от истории? Такой народ становится tabula rasa, у него нет обязательств ни перед каким другим народом, он еще ничего не научился производить, значит, он не должен ни с кем торговать, о нем нет сложившегося мнения - значит, этот народ может развиваться в любом направлении. А история - это сдерживающие рамки, они мешают развиваться, будто одежда, которая мала. Но без этих рамок трудно начать путь. Если можно идти куда угодно, то человек может сойти с ума, прежде чем выберет одно направление из бесконечного множества дорог. Рамки и мешают, и облегчают выбор человека. Роман "Хазарский словарь" является этому подтверждением: Павич поставил себя в рамки истории хазар и, отталкиваясь от них, создал целую систему параисторических образов.

Автор предлагает читателю несколько вариантов трактовок одних и тех же событий, оставляя место для создания собственной версии, подчеркивая многовариантность истории на уровне содержания и на уровне формы. Прошлое, как и настоящее, не является чем-то застывшим и неизменным. Одно и то же событие, в зависимости от трактовки, может изображаться по-разному. Так и хазарская полемика в романе: в христианской интерпретации каган предпочитает христианство, в иудейской - иудаизм, а в исламской - ислам. Павич педантичен в изложении достоверных событий - он приводит точные даты, цитаты из различных письменных источников, не меняет исторические факты, но выражает свое видение истории, приглушая очевидное, подсвечивая малоизвестное. Так он создает новые, насыщенные и неожиданные образы.

Роман состоит из трех книг - трех взглядов на хазарский народ. Ни один из них нельзя принимать как окончательно верный, только в сопоставлении разных источников можно найти крупинки истины. Возможно, общей задачей писателя и читателя является написание четвертой книги, такой, какую бы после себя могли оставить сами хазары.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Павич М. Хазарский словарь. СПб., 2007.

2. http://zhitiya.pravoslavie-online.rU/may/73-odinnadcatoe-maya/213-kirill-i-mefodiy


© library.rs

Permanent link to this publication:

https://library.rs/m/articles/view/ПАРАИСТОРИЧЕСКИЕ-ОБРАЗЫ-В-РОМАНЕ-МИЛОРАДА-ПАВИЧА-ХАЗАРСКИЙ-СЛОВАРЬ

Similar publications: LSerbia LWorld Y G


Publisher:

Сербиа ОнлинеContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://library.rs/Libmonster

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

Е. В. ШАТЬКО, ПАРАИСТОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ В РОМАНЕ МИЛОРАДА ПАВИЧА "ХАЗАРСКИЙ СЛОВАРЬ" // Belgrade: Library of Serbia (LIBRARY.RS). Updated: 07.08.2022. URL: https://library.rs/m/articles/view/ПАРАИСТОРИЧЕСКИЕ-ОБРАЗЫ-В-РОМАНЕ-МИЛОРАДА-ПАВИЧА-ХАЗАРСКИЙ-СЛОВАРЬ (date of access: 29.03.2024).

Found source (search robot):


Publication author(s) - Е. В. ШАТЬКО:

Е. В. ШАТЬКО → other publications, search: Libmonster SerbiaLibmonster WorldGoogleYandex

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Publisher
Rating
0 votes
Related Articles
Айзек Азимов умер... Законы роботехники, то ж... Кто Новый Мир в полях построит?
Мы живём, как во сне неразгаданном, На одной из удобных планет. Много есть, чего вовсе не надо нам, А того, что нам хочется, нет. Игорь Северянин
Мы живём словно в сне неразгаданном На одной из удобных планет Много есть, что нам вовсе не надобно А того, что нам хочется не... Игорь Северянин
The Empire says goodbye , But it doesn't go away..
All about money and Honest Anglo-Saxons and justice
Words, words, words...
Catalog: Экономика 
Words Words Words
Catalog: Экономика 
EAST IN EUROPE: DUBROVNIK TO MOSTAR
235 days ago · From Сербиа Онлине
Пока Мы, обычные люди спали, случилась Тихая Революция. Мы свернули в Новый рукав Эволюции... Новая Матрица еще не атакует, но предупреждает...
КРЕМЛЬ, "ГАЗПРОМ" И СРЕДНЯЯ АЗИЯ
304 days ago · From Сербиа Онлине

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

LIBRARY.RS - Serbian Digital Library

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

ПАРАИСТОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ В РОМАНЕ МИЛОРАДА ПАВИЧА "ХАЗАРСКИЙ СЛОВАРЬ"
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: RS LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Serbian Digital Library ® All rights reserved.
2014-2024, LIBRARY.RS is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Serbia


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android